– И что ты мне тут предлагаешь? Не воевать, мать твою? А наши войска пускай люлей от немцев получают по полной программе? – Ледников начал заводиться. – Я эту «Барбароссу» четыре, мать ее, раза учил. Мне что, ее пятый раз учить? Ты мне чего тут про законы заливаешь, а? В законах твоих предусмотрено попадание в прошлое?!

– Товарищ генерал армии, просто я обращаю внимание на наш неопределенный статус. Надо бы нам заключить договор с местным правительством до начала боевых действий…

– Договор? А без него нам, значит, можно и не воевать? Ты, млять, представляешь, сколько нужно времени, чтоб такие бумажки приготовить? Или думаешь, что товарищ Сталин все бросит и сюда помчится? Как волшебник на голубом вертолете?! Бумажки подписывать?

– Я…

– Молчать!! Мы, мать твою, в стороне не останемся – смотреть, как гитлеровские ублюдки втаптывают мою страну в грязь, я не буду. Ясно?! – Последнее слово Ледников буквально проревел, что только добавило ему сходства с медведем.

– Так точ…

– Топай давай, умник, отсюда. Бандой нас называть, это же надо! Свободен…

Дождавшись, когда пунцовый и дергающийся, как марионетка в руках неумелого кукловода, майор выйдет из зала, Ледников несколько раз глубоко вздохнул, успокаиваясь, и повернулся в сторону особиста:

– Ты там дай команду своим ребятам, которые не спят, пусть присмотрят за этим… Сам понимаешь, нам сейчас разные идейные с их закидонами совершенно не в жилу. Только аккуратно, без эксцессов.

Тот кивнул и застучал по клавишам своего терминала.

– Продолжаю. – Командующий бросил взгляд на таймер, который как раз мигнул и высветил «5:56 21:06:41». – Срочно сообщить дежурным в подразделениях распоряжение: не поднимать личный состав до особого приказа, всеми мерами поддерживать в казармах тишину и порядок. Особенно это касается расположения вертолетных экипажей. Они мне нужны отдохнувшими и в полном порядке. Я собираюсь подготовить план действий в ночь с двадцать первого на двадцать второе. Для предварительной разработки планов в зале оперцентра предлагаю остаться командирам бригад, начальникам штабов, начоперодам, начальникам разведки, командирам рот спецназа и по одному медику от бригады, компетентным в вопросах физиологической и психологической устойчивости бойцов! Остальным приказываю отбыть на свои рабочие места и начать прорабатывать планы развертывания и обеспечения подразделений с целью нанести воздушному противнику максимальные потери с учетом возможного противодействия дружественных сил. Именно с таким акцентом. Все необходимые данные вам будут передаваться на рабочие терминалы по мере их проработки моим штабом. Выполнять!

Все, не приглашенные остаться, начали расходиться. Ледников провожал их взглядом и не находил в лицах офицеров ни капли растерянности или недоумения полученным приказам.

– Лисов!

– Я, товарищ генерал армии? – Командир спецназа вскочил, пряча усмешку в глазах.

– Что ты мне тут подпольной деятельностью занимаешься? Самый умный? И когда успел раскопать эти архивы? – Несмотря на грозный тон, генерал не собирался устраивать публичную выволочку ротному. Не первый раз эта рота действовала в интересах двадцать первой бригады, и генерал уже привык к некоторым вольностям, которые майор позволял себе во время участия обсуждений предстоящих совместных действий. Сейчас его действительно интересовало, когда и где Лисов успел найти файлы с описанием действий войск Западного фронта в первый день войны, да еще разные боевые приказы и донесения штабов. В самом начале совещания майор скинул их на терминал командующего.

– Так получилось, что примерно неделю назад мы с ребятами в роте как раз на эту тему поспорили, дата ведь приближалась. Начали копать в Интернете, вот у меня и набралось кое‑что. А когда комбриг приказал явиться в оперцентр, меня как под руку кто толкнул, перекатал на флеху это самое кое‑что и прихватил с собой.

– Ясновидящий, млять, – добродушно проворчал генерал. – Ладно, молодец, твоя инициатива оказалась очень к месту. Но я тут кое‑что стал прикидывать, и получается не слишком хорошо. Торчат наши бригады хоть и не на самом виду, так и места здесь не самые глухие, воинских частей тут до… буя и больше, в любую сторону глянь, так то пехота, то танкисты или аэродром какой полевой. Пролетит любой «кукурузник» местный, а внизу, откуда ни возьмись, целый городок, да сразу видно, не обычная мирная деревушка! Доложит командиру, и начнутся у нас совсем ненужные разборки.

– Причем со своими же, – мрачно заметил Веткач. – Надо быстро решать, как такое развитие событий пресечь в корне. Есть предложения, как нам до трех часов утра завтрашнего дня не засветиться особо перед местными, не угодить под «дружественный огонь» и успеть подготовить реально выполнимый план помощи Красной Армии в самый нужный момент, не особо добавляя неразберихи, которой завтра и без нас хватит?

– То есть, Иван Анатольич, ты предлагаешь начать активные действия сразу, не дожидаясь прорыва немецких ударных частей в глубь нашей территории? Действовать не по коммуникациям, а по боевым порядкам? – вступил в разговор Соломенцев.

– Почему бы и нет? – согласно кивнул генерал армии. – А ты сам посмотри часть боевого донесения штаба четвертой армии в одиннадцать пятьдесят пять в округ! – Ледников вывел несколько строчек на проекционный экран, установленный в центре зала:

«6‑я стрелковая дивизия принуждена была к 7.00 22.6.41 г. отдать с боями Брест».

– Или вот еще это. – Генерал щелкнул мышкой:

«Наши авиаполки имеют большие (30–40 %) потери, штаб армии разгромлен (в Кобрин)».

– Там еще много чего есть. Коммуникации мы не забудем, это само собой, но учтите все, если мы сможем с первых часов уменьшить потери наших частей, не допустить хотя бы на отдельных участках потери управления, это будет гораздо полезнее, чем пропустить панцеры к Минску, пусть и с отрезанными тылами. Я совсем не уверен, что теперешние командиры смогут грамотно устроить «котел» прорвавшимся частям вермахта, они же сами контрудар на утро двадцать третьего июня готовили с оговоркой «Границу до особого распоряжения не переходить», какие тут «котлы»! Тут еще такой момент: севернее и восточнее немцы начали наступление пусть и совсем ненамного, но позже. Они полностью уверены, что добились абсолютной тактической внезапности. Что будет, если с первых минут на центральном участке у них все пойдет не так, как планировалось? – Ледников посмотрел на реакцию своих офицеров. В глазах светилось согласие.

– Пусть мы не сможем помочь на первых порах тем, кто оказался в Белостокском выступе, но уж на направлениях Гродно – Минск и Брест – Минск «Барбароссу» затормозить сможем. А если успеем правильно наладить взаимодействие с остальными частями Западного фронта, то и фланговый прорыв с севера к Минску сорвем!

– Ладно, товарищи генералы, что мы видим? – Командующий группировкой подошел к экрану, демонстрирующему в данный момент карту первого дня Великой Отечественной войны в крупном масштабе, с отметками расположения немецких и советских войск. Все это, добавив места дислокаций бригад, успел смонтировать Лисов, пользуясь приоритетным доступом компьютеров оперативного центра к общей сети.

Зрелище не самое приятное, если учесть темпы, с которыми немцы смогли прорваться к Минску, Киеву и Ленинграду. Но слишком у них все завязано на взаимодействие групп армий «Север», «Центр» и «Юг». И на уверенность, что все будет происходить почти в полном соответствии с планами. Задержка в продвижении фронта, особенно на центральном участке, создает угрозу флангам сразу для двух их групп армий. Немецкие генералы глупостью не страдали… тьфу, не страдают, поэтому будут вынуждены реагировать на такие события перегруппировками своих частей, перенаправлением ударов на фланги, тем самым снижая давление в глубину. У Красной Армии появится время для проведения мобилизации и выдвижения резервов к угрожаемым участкам. Считаю, что нам не следует отрываться от своих баз, а принять за основу разработки наших действий активную оборону, пусть ее и ругали, называя вынужденной стратегией слабых. И не надо забывать, что до установления устойчивого взаимодействия со штабами округа и центральным руководством СССР, мы не сможем использовать наши дальнобойные средства поражения с полной эффективностью.