– Доброе утро, мистер Кляйнер, Гарри!

В рабочем коллективе "Черной Мессы" было условлено называть друг друга по именам, а не по фамилиям. Руководство ввело такой обычай, ссылаясь на то, что весь персонал комплекса – одна большая дружная команда. И начальство было отчасти право – вскоре этот обычай действительно подействовал на взаимоотношения между коллегами благотворно. Но к Айзеку Кляйнеру Гордон всегда обращался уважительно и на "вы". И на это имелись весомые причины. Начиная с того, что Кляйнер преподавал в МИТе, когда Гордон пришел туда еще студентом. Ученый почувствовал в Гордоне самородок и, так сказать, взял его под опеку, устроив лаборантом при своей лаборатории. Фриман рано для своих лет заинтересовался теоретической физикой, квантовой механикой и теорией относительности. После серии неудачных экспериментов по телепортацией проводимых в Институте экспериментальной физики в Инсбурге, Фриман стал одержим изучением эффекта телепортации. В конечном счёте, он был разочарован медленным темпом исследования телепортации в академии и, окончив МИТ, стал искать работу вне образовательных учреждений. Позднее, когда к Кляйнеру поступило приглашение на работу в "Черной Мессе", ученый не захотел разрывать связи с подающим большие надежды выпускником, и порекомендовал Фримана в "Черной Мессе". И, молодой двадцатидвухлетний кандидат в доктора наук, Гордон Фриман пять лет назад впервые появился здесь. Он принял предложение о работе, надеясь что, по крайней мере, часть финансирования пойдёт на гражданские дисциплины по астрофизике и квантовой обработке. Повышенный уровень секретности и особое географическое положение исследовательского комплекса Гордона настораживали лишь поначалу – ведь теперь в его распоряжении было самое современное оборудование для исследований. И, в результате этих работ Фриман защитил свою докторскую диссертацию с довольно простым названием: "Наблюдения парадокса ЭПР (переплетения Энштейна-Подольского-Розена) на супраквантовых структурах индукции через нелинейный трансуранный кристалл под сверхдлинной волной (СДВ) Импульса из Запирающегося Источника Массива". Говоря простым языком, это было нечто вроде "как телепортировать большие объекты радиоимпульсом, проходящим через кристалл из сверхтяжёлых элементов". Его работа произвела должный эффект. Гордона сразу заметили в высших кругах, воспользовались его исследованиями в проектировке опытных телепортеров и, конечно, приняли в проект. Пожилые коллеги Гордона, раньше ворчавшие что-то о "мальчике, решившем поиграть в науку", теперь были восхищены его талантом.

Но Гордон знал, что если бы не Айзек Кляйнер, ничего этого бы не было.

– А, привет, Гордон! Присядь, мы завтракаем.

– Некогда, Гарри! Эксперимент горит! Я должен был быть в тестовой камере уже полчаса назад. – Гордон торопливо жевал принесенную с собой булочку. В рабочих секциях есть запрещалось.

– Расслабься, Фриман, – подал голос доселе молчавший Кляйнер. – Экспериментальный материал опоздал на час. У них там что-то случилось.

– Что-то сегодня все идет наперекосяк… – пробормотал заметно успокоившийся Гордон.

– Вот черт! – прорычал Робинс, колотя по автомату с газировкой. – Это был мой последний доллар!

– Странно, автомат раньше был честным… – проговорил Кляйнер – Гордон, будь добр, включи микроволновку, там мой шницель тает! – Обратился он к Фриману, не отрываясь от газеты.

Гордон подошел к маленькой микроволновой печи в углу и нажал нужную кнопку. Внутри что-то заискрилось, и завтрак Кляйнера почти мгновенно размазало по стенкам печки. Айзек поднял голову.

– Опа! – только и сказал он. – Это вам не какой-то там вшивый доллар! – добавил он, покосившись на Робинса.

– Послушайте, мистер Богач, может, тогда одолжите мне пару тысяч?!

– Успокойся, Гарри! У тебя что, сегодня тоже неудачный день? – спросил Фриман.

– Да не очень. Просто сегодня угораздило меня явиться к Администраторубез галстука, так он опять начал свою пропаганду, и я все это выслушивал, словно школьник, целый час! Он сказал, что если еще раз явлюсь без галстука, то он засунет меня в баллистическую ракету вместо боеголовки и нажмет красную кнопку. Самого бы его засунуть вместо боеголовки вместе с его канцелярией. И запустить куда-нибудь на Аляску, чтобы больше не вернулся.

– А чего ты пришел без галстука, и тем более к Брину? – спросил Гордон, который упрямо не желал доктора Брина называть с сарказмом, как все более старые работники – Администратором.

– А того! – обиженно пробурчал Робинс, поправляя галстук, – я в этом дурацком галстуке чувствую себя как в петле.

Гордон засмеялся:

– Зато если захочешь повеситься, не придется искать веревку.

– Это точно! – согласился Робинс, – Еще пару раз схожу так к Администратору, и точно придется вешаться.

– Послушайте, мистер Кляйнер, – проговорил Гордон, глядя на дымящуюся микроволновку – Что-то не то сегодня происходит. Я, когда ехал в монорельсовике, видел, как мой приятель Калхун не мог открыть дверь. А возле генератора D какой-то доктор колотил в дверь – выйти не мог.

– Да это просто полетела система доступа! – беспечно отозвался Айзек. – работают только коды охраны.

"Чертовщина какая-то…" – подумал Гордон, а вслух произнес:

– Ладно, завтракайте. Пойду, возьму скафандр и надо бежать в тест-лабораторию.

– А, эти экспериментальные H.E.V.! – немедленно отозвался Робинс, – Говорят, удобные, а?.. А вот мне по возрасту не положено…

– Да уж, представляю, как бы ты сигал через трубы в тренировочном комплексе! – пробурчал Кляйнер.

– Да что ты понимаешь! – взвился Робинс.

– Успокойся, тебя такой костюм просто раздавит! – отозвался повеселевший Кляйнер.

–Да ты…

Гордон, решив оставить друзей на этом моменте, пошел в комнату, где висели защитные скафандры Hazardous EnVironment, или просто H.E.V.

В самом дальнем застекленном контейнере, тускло поблескивая металлическими частями, виднелся его костюм. Фриман подошел к панели управления и ввел свой персональный код, дверь шкафчика открылась, пропуская хозяина.

Эти костюмы были экспериментальными, каждый из них стоил несколько миллионов долларов. Ученые, использующие их, это прекрасно знали, поэтому обращались с ними как с зеницей ока, оберегая от всего, что могло их испортить. Но и этих ученых было очень немного. Гордон тесно общался и очень любил работать со своими молодыми очаровательными коллегами – докторами Джиной Кросс и Колетт Грин (хотя и Колетт очаровательной можно было назвать с натяжкой). Сейчас в их контейнерах костюмов не было – значит, уже работают. Во всем секторе С Гордон и две молодые специалистки были единственными обладателями таких костюмов. Все трое – за исключительные заслуги. Гордон – за его выдающуюся и очень быструю работу в области телепортации. Кросс – за изобретение и разработку этого самого костюма (руководство все-таки не удержалось от иронии). За что доктор Грин получила свой костюм, Гордон не знал. "Все трое, конечно не являлись их обладателями. Но костюмы числились как постоянное закрепленное за ними оборудование. Ходили слухи, что в самом сердце "Черной Мессы" – комплексе "Лямбда" практически все научные сотрудники носили такие скафандры. В это верилось с трудом, но легенды и всякого рода мифы на "Черной Мессе" разбегались с большим удовольствием.

Подойдя к пульту управления, он нажал кнопку, и защитное стекло начало медленно опускаться. Фриман не стал дожидаться, пока оно опустится окончательно, спустился к скафандру и взял его. Скафандр этот был наиболее совершенным средством защиты буквально от всего: от токсических веществ, от радиации, от тепла и холода, а энергетический щит защищал от всевозможных ударов и физических воздействий, кроме того, там имелся встроенный счетчик Гейгера, термометр, фонарик, средства поддержания жизни, регистратор состояния человека – в общем, целый джентльменский набор. Человек в нем чувствовал себя, да по сути, и был под "стеклянным колпаком". Но только из очень прочного "стекла".