И, наконец, последнее качество, необходимое для начальника, — это проницательность и топкость. «Не обладая тонкостью и проницательностью, не сможешь получить от шпионов действительный результат», — считает Сунь-цзы. По его мнению, прозорливый военачальник отовсюду способен черпать оперативную информацию. «Ветром, дующим в поднебесье, ручьем, протекающим в долине, пением петухов, лаем собак — всем этим искусный полководец может воспользоваться как шпионами»,

— Библия, Артхашастра, Сунь-цзы — это, говоря словами Пушкина, <<дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Насколько сейчас востребована документальная публицистика о работе спецслужб? Нынче все больше увлекаются фэнтези, любовными романами, триллерами, детективами.

— Хорошая книга о работе спецслужб будет покруче любого детектива. Вспомни хотя бы Юлиана Семенова. Да и у меня, грешного, была возможность убедиться в этом на собственном авторском опыте. Первый тираж моей книги «Военные тайны Лубянки» разошелся в течение двух месяцев и даже попал на тот момент в пятерку книг-бестселлеров о спецслужбах. И это при том, что в нашей стране история Великой Отечественной войны в общих чертах достаточно хорошо известна каждому, а усилиями идеологов первого российского президента авторитет советских спецслужб среди населения страны опустили ниже канализации. Издательство тут же подготовило второе издание, которое также разошлось в считаные месяцы. Теперь это книга — библиографическая редкость.

Американцы много лет тщательно готовили нелегала для тайной подрывной работы в СССР. Его экипировка была безукоризненной, легенда разработана блестяще. Даже говорил он «окая» — на волжский манер.

Наконец диверсанта забросили с самолета на советскую территорию, и он, одетый в рваную телогрейку, стоптанные кирзовые сапоги и засаленный треух, вышел из лесу к деревенской околице. Зайдя во двор крайней избы, разведчик попросил у старушки-хозяйки напиться.

— А ты, милок, случаем, не шпион ли будешь?

— С чего это ты, бабка, взяла-то?

— Да мы в наших краях «окающих» негров, да еще и в ватнике, отродясь не видали...

—Ты пишешь о работе советских спецслужб. Не боишься, что тебя обвинят в «шпиономании», «охоте на ведьм», ностальгии по «сильной руке», «тоталитарному режиму», «авторитарной власти», «тотальному политическому сыску»?

— Хуже нет, чем пытаться вразумительно ответить на бред. История спецслужб нашего государства, хорошая она или не очень, но это свершившийся факт, часть истории нашей страны, нашего народа и общества. История — процесс необратимый. Она уже состоялась, и переделать что-либо, изменить — уже невозможно. И пережить заново нельзя. А перекроить или переписать се в угоду власти—можно (это мы уже проходили), но не нужно. Нам необходима честная и объективная летопись спецслужб, лишенная тенденциозности и предвзятости. Ее надо знать во всех деталях, не забывая о плохом (чтобы впредь не делать трагических ошибок и глупостей) и преумножая лучшие традиции.

Кстати, деятельность спецслужб любого государства редко бывает мягкой, белой и пушистой. Грязи, как ты говоришь, норою хватает. И сколько бы ни ерничали по поводу крылатой фразы Дзержинского, но этим ремеслом должны заниматься, действительно, лучшие люди с горячим сердцем, холодной головой и чистыми руками. Иного не дано. Вот поэтому на работу в разведку и контрразведку во все времена и во всех странах старались принимать избранных из числа лучших и... благонадежных. Некоторые из них впоследствии даже становились главами государств, президентами...

— Знаю-Знаю. У нас — Андропов, Путин. В Израиле — премьер-министр Эхуд Барак. В США — Буш-старший.

— К слову сказать, именно в годы президентства Буша США одержали полную победу в «холодной войне» над Советским Союзом и социалистическим лагерем. В благодарность за это 20 октября 1998 года штаб-квартире ЦРУ в Лэнгли указом президента Клинтона присвоили наименование «Центр разведки имени Джорджа Буша». Это к вопросу о роли разведки и личности в истории. Но тайная борьба на этом не закончилась.

— Всегда ли отечественным органам госбезопасности удавалось пополнять свои ряды лучшими из лучших?

— В основном — да. Ведь конкурс на работу в органы госбезопасности был невероятно высокий. Чтобы принять на службу одного человека, подбирали, изучали и проверяли десять—пятнадцать, а то и двадцать кандидатов из десятков молодых людей. Учитывали все — происхождение, интеллектуальные способности, активную жизненную позицию, коммуникабельность, здоровье, увлечение спортом. Немаловажный факт: мои ровесники — фактически первое послевоенное поколение, дети фронтовиков, рожденные в первое мирное десятилетие после победоносной и такой кровавой войны. Тогда еще не путали и не смешивали понятия фашизм и коммунизм.

— Неужели при наборе в чекистские ряды не было ошибок?

—Конечно, были. Но их было ничтожно мало по сравнению с основной массой оперработников. И чаще всего такие проходимцы оказывались среди тех, кто попадал на службу «по блату» или партийно-комсомольской протекции. Кстати, партвыдвиженцев, мало что понимающих в оперативной работе, ставили на руководящие должности. Именно среди этой публики в основном и встречались карьеристы, демагога, трусы, а иногда и откровенные бездари и даже предатели. Проблема в том, что в органы госбезопасности было трудно попасть, но еще труднее было с ними распрощаться. А способ избавиться от такого балласта, тем более с «партийной крышей», был только один—повысить в должности. Для них даже термин появился: «из породы дико растущих», то есть невероятно быстро и незаслуженно достигающих высоких должностей. Так они и служили: до самой пенсии в строю и ни дня в бою.

Но врать не буду. Подавляющее большинство настоящих партийцев успешно осваивали чекистскую науку и становились авторитетными руководителями и суперпрофессионалами. Были среди них и уникальные личности. Чтобы досконально, от альфы до омега, освоить теорию и практику разведки и контрразведки, они отказывались от высоких должностей и начинали службу младшими оперуполномоченными, теряя при этом в зарплате и даже солидный стаж партийной работы. Лично знаком с такими людьми.

—Какими были показатели успехов в оперативной работе? Как это отражалось на карьерном росте сотрудников госбезопасности?

— Соцсоревнования, естественно, не было. Но за невыполнение планов по подбору источников оперативной информации, расследованию чрезвычайных происшествий, работу по делам оперучета, получение и проверку оперативно значимых сведений и сигналов спрашивали строго. Собственно говоря, такими показателями и определялся уровень оперработника, его профессионализм. Далеко не все из этих трудяг вырастали до руководителей. Ведь повседневную, кропотливую и вдумчивую оперативную работу ведут профессионалы-пахари, а не высокие начальники. Именно о таких говорили: «майоры с генеральской сединой». За 20—25 лет службы некоторые из них становились полковниками. Это они реализовывали уникальные агентурные разработки, придумывали невероятно хитроумные комбинации и вели филигранные оперативные игры, которые годами длились без провалов, отвлекали силы и средства спецслужб противника на негодный объект, продвигали дезинформацию, внедряли свои источники в секретные структуры зарубежных стран. Но, как и в любой бюрократической канторе, на одного с плошкой — семеро с ложкой. На каждого оперработника, который занимался главным — агентурно-оперативной работой, приходилось от трех до пяти, а то и больше обеспечивающих штатных единиц—хозяйственники, кадровики, секретари, бухгалтеры и прочее, и прочее, и прочее. А в результате оперу все приходилось делать самому — и свою основную работу, и вспомогательную.

(Новый вариант сказки «Репка»)