В начале 1722 года, когда двор находился в Москве, получено было известие от русского консула в Персии, Семена Абрамова, что афганцы, восставшие против шаха Гуссейна под начальством Магмуда, сына Мирвеизова, 18 февраля стояли уже только в 15 верстах от Испагани. Шах выслал против них войско; но оно было поражено, и первый побежал любимец шаха, главный визирь Эхтимат-Девлет; победитель, 7 марта, подошел к Испагани и расположился в предместиях. Гуссейн, по требованию народа, назначил наместником старшего сына своего, но персияне обнаружили неудовольствие, и шах назначил второго сына; когда и этот не понравился, то назначен был третий сын, Тохмас-Мирза. Но эти распоряжения не поправили дела; после второй проигранной битвы персияне совершенно потеряли дух, а жулфинские армяне, называвшиеся так по имени предместия, где жили, все передались на сторону победителя. Потом из Константинополя было получено известие, что афганцы овладели Испаганью, и старый шах попался в плен.

При таких известиях медлить было нельзя, тем более, что турки прежде всего могли воспользоваться падением Персии и утвердиться на берегах Каспийского моря, которое Петр считал необходимым для Балтийского моря. 18 апреля Петр писал из Москвы к генерал-майору Матюшкину[83], заведывавшему приготовлением судов на верхней Волге: „Уведомьте нас, что лодки, мая к пятому числу, поспеют ли, также и ластовых судов к тому времени сколько может поспеть? И достальные ластовые суда сколько к которому времени могут поспеть — о том чаще к нам пишите и в деле поспешайте“. Матюшкин должен был доставить суда в Нижний к 20 мая, причем обещал и недоделанные суда взять с собою и доделывать дорогою. Часть гвардии отправилась из Москвы 3 мая на судах вниз по Москве-реке. 13 мая выехал сам император сухим путем в Коломну, где соединились с ним генерал-адмирал граф Апраксин, Петр Андреевич Толстой, которого Петр брал с собою для переписки, и другие вельможи; в Коломну же приехала и императрица Екатерина Алексеевна, отправлявшаяся вместе с мужем в поход. Из Коломны Петр, со всеми своими спутниками, отправился Окою в Нижний, куда приехал 26 мая и пробыл до 30 — дня своего рождения. День этот Петр праздновал таким образом: рано приехал он с своей галеры на берег и пошел к Апраксину в его квартиру; побыв здесь несколько времени, поехал верхом в соборную церковь к литургии; после обедни, вместе с императрицею, пошел пешком к архиерею при колокольном звоне, продолжавшемся полчаса; после звона началась стрельба в городе из тринадцати пушек; после городовой стрельбы стреляли у Строганова на дворе из нескольких пушек, затем началась пушечная стрельба с судов. Стрельба окончилась ружейным залпом, причем полки расставлены на луговой стороне по берегу. От архиерея император и императрица поехали в дом Строганова, где обедали вместе с прочими господами; после обеда, в 6-м часу, отправились к купцу Пушникову, а оттуда Петр переехал на свою галеру, и в 9-м часу отправился далее Волгою к Астрахани.

18 июля Петр с Екатериною отплыл из Астрахани и на другой день вышел в море с пехотою; конница шла сухим путем. 27 июля, в день гангудской победы[84], войска высадились на берег в Аграханском заливе; Петр ступил на землю первый: его перенесли на доске четыре гребца, потому что за мелководней шлюпка не могла пристать к берегу. На месте высадки немедленно устроили ретраншемент[85]. В тот же день было получено неприятное известие, что бригадир Ветерани, отправленный для занятия Андреевой деревни, был в ущелье осыпан стрелами и пулями неприятельскими; растерявшись, Ветерани, вместо того, чтоб как можно скорее выбираться из ущелья, остановился и вздумал отстреливаться, тогда как неприятель, скрытый в лесу на горах, был невидим; вследствие этого потеряно было 80 человек; тогда полковник Наумов, видя ошибку бригадира, согласился с остальными офицерами, бросился на Андрееву деревню, овладел ею и превратил в пепел.

5-го августа войско выступило в поход к Таркам, и на другой день Петру был представлен владелец тарковский Алдигирей. Император принял его, стоя перед гвардиею. Алдигирей объявил, что до сих пор служил русскому государю верно, а теперь будет особенно верно служить. Когда бывший господарь, князь Кантемир перевел эти слова, Петр отвечал: „За службу твою будешь ты содержан в моей милости“. В тот же день были представлены государю султан Махмуд Аксайский с двумя другими владельцами; увидавши императора, они пали на колени и объявили, что желают быть под покровительством его величества; Петр обнадежил их своею милостию и покровительством. 12-го августа войско приблизилось к Таркам с распущенными знаменами, барабанным боем и музыкою и стало лагерем под городом. За пять верст до города встретил государя Алдигирей, когда Петр ехал перед гвардиею в строевом платье. Шевкал сошел с лошади, низко поклонился императору и поздравил с приездом. Государь снова обнадежил его своею милостию и уверял, что подданным его не будет никакой обиды от русского войска. Потом шевкал подошел к карете императрицы, поклонился низко и поцеловал землю. На другой день Петр ездил для гулянья в тарковские горы в сопровождении трех драгунских рот, осматривал старинную башню, откуда, по просьбе Алдигирея, отправился к нему в дом; сначала гости были в двух больших комнатах с каменными фонтанами, потом хозяин повел их в комнату, где живут жены, убранную коврами и зеркалами; вошли две жены шевкала в сопровождении других знатных женщин, поклонились в землю и целовали правую ногу императора, а после, по их просьбе, допущены и к руке. Принесли скатерть, поставили разные кушанья и фрукты; шевкал налил в чашку горячего вина и поднес государю. Петр сейчас же обратил внимание на множество ценинной посуды[86] в доме шевкала и спросил, откуда ее берут; Алдигирей отвечал, что ее делают в персидском городе Мешете. На прощанье хозяин подарил гостю серого аргамака в золотой сбруе. 14-го августа обе жены шевкала были у императрицы, целовали ногу и руку и поднесли шесть лотков винограду. 15-го августа, в Успеньев день, государь и государыня слушали всенощную и обедню в церкви Преображенского полка; по окончании обедни Петр сам размерил около того места, где стояла церковь, и положил камень; то же сделали императрица и все присутствовавшие, и таким образом быстро набросан был курган в память русской обедни перед Тарками.

16-го августа войско выступило в поход к Дербенту. Султан Махмуд Утемишский вздумал сопротивляться; но был поражен и столица его, местечко Утемишь, состоявшее из 500 домов, обращена в пепел; 26 человек пленных казнены смертию. Дербент не сопротивлялся: 23-го августа император был встречен наибом[87] дербентским за версту от города; наиб пал на колени и поднес Петру два серебряных ключа от городских ворот. Императрица так описывала Меншикову поход: „Мы от Астрахани шли морем до Терка и от Терка до Аграхани, а там, выбрався на землю, дожидались долго кавалерии, и потом дошли во владенья салтана Мамута Утемышевского. Оный ни чем к нам не отозвался; того ради августа 19-го числа поутру послали к нему с письмом трех человек донских казаков, и того же дня, третьего часа пополудни, сей господин нечаянно наших атаковал, которому гостю зело были рады, и приняв, проводили его наши до его жилища, отдавая контравизит, и побыв там, сделали из всего его владения фейерверк для утехи им. Марш сей хотя не далек, только зело труден от бескормицы лошадям и великих жаров“.

Сенаторы писали Петру из Москвы, что „по случаю побед в Персии и за здравие Петра Великого, всерадостно пили“. Но Петр, желавший взглянуть на заветный Восток, от которого ждал обогащения для своей России, желавший, как всегда, ознакомиться с делом на месте, не имел намерения долее участвовать в походе: это не была Северная война, которая, по своей важности, могла извинять долгое отсутствие государя из отечества. Занятие без выстрела Тарок и Дербента подавало надежду, что и Баку последует их примеру, и лейтенант Лукин отправился на шнаве склонять жителей ее к подданству; но затруднительность в продовольствии войска заставила приостановить поход. Надобно было выгрузить муку из 12-ти ластовых судов; но перед выгрузкою, ночью, встал жестокий северный ветер, от которого суда начали течь; до полудня выливали воду, наконец, потеряли силы, и оставалось одно средство — пуститься к берегу и посадить суда на мель. Суда выгрузили, но мука подмокла и испортилось ее много. Ждали еще из Астрахани 30-ти судов, нагруженных провиантом; но командовавший ими капитан Вильбоа дал знать, что он пришел в Астраханский залив, а далее идти боится, потому что суда в плохом состоянии и по открытому морю на них плыть трудно. Петр созвал военный совет, на котором было решено, что так как провианта станет только на один месяц, то надобно, оставя в Дербенте гарнизон, возвратиться в Аграхань. Войска двинулись в обратный поход; в Дербенте оставлен был гарнизон под начальством полковника Юнкера; потом на месте, где река Аграхань отделяется от реки Сулака, Петр заложил новую крепость св. Креста; крепость эта должна была прикрывать русские границы вместо прежней Терской крепости, положение которой государь нашел очень неудобным. В то время, когда полагалось основание новой крепости, атаман Краснощекий с донцами и калмыками ударил в конце сентября на утемишского султана Махмуда, который не переставал враждовать к России: Краснощекий разорил все, что осталось от прежнего погрома или возникло вновь, много порубил неприятелей, взял в плен 350 человек и захватил 11000 штук рогатого скота, кроме другой добычи. У аграханского ретраншемента Петр сел на суда и отплыл в Астрахань, куда прибыл 4-го октября благополучно; но генерал-адмирал, плывший сзади, вытерпел четырехдневный страшный шторм. 6-го ноября Петр проводил отряд войска, отплывший из Астрахани в Гилянь под начальством полковника Шилова, а 7-го числа отправился в Москву, куда 13-го декабря имел торжественный въезд.