— Держите у себя, если вы мне не верите. Как только мы выберемся из Лондона, вы наймете карету и слуг. Эти деньги я получил для поездки во Францию. С ними вы не будете зависеть от меня.

Девушка приняла кошелек и опустила голову. Она долго разглядывала оборки на своем розовом платье, затем подняла на Фейна глаза. Ему показалось, что лицо ее побледнело еще больше.

— Да, пожалуй, так будет лучше, — Тихо сказала она. — Пока я в Лондоне, мне грозит опасность. Я с благодарностью принимаю ваше предложение меня сопровождать. А что касается этого…

Девушка протянула ему кошелек и чуть слышно произнесла:

— Оставьте, сэр, его у себя. Я и так вам верю.

Доминик взял кошелек и, стыдливо отведя глаза, сунул его в карман.

— Переоденьтесь, — бросил он через плечо, — а я пока проверю, ни вернулись ли Трампер и Джилс.

Доминик вышел на лестницу. Через несколько минут девушка вышла из комнаты. В одежде, которую он ей принес, она из яркой бабочки превратилась в бесцветную моль. И только сейчас Фейн вспомнил, что не знает ее имени.

— Сударыня, меня зовут Доминик Фейн, — представился он. — Могу узнать ваше имя?

— Холланд, — не колеблясь, ответила девушка. — Верити Холланд.

— Верити! — насмешливо повторил Фейн. — Ваше имя означает «истина», не так ли?

И, не дожидаясь ответа, он повел ее вниз по лестнице.

Доминик решил, что добираться до Ротергита они будут по реке, затем высадятся на южном берегу, а дальше — на лошадях в направлении Довера. Путь по воде казался ему наиболее безопасным. Поэтому он повел девушку к Уайтфрайерс-Стеарс, где в любое время дня можно было нанять лодку.

Из таверны Рыжий Нэт и Джилс вернулись лишь на рассвете. Обнаружив, что комната Трампера пуста, они поднялись по лестнице и взломали дверь чердака. Там на полу горкой лежала одежда их пленницы. Прокляв обманувшего их напарника и обругав друг друга последними словами, они кинулись на поиски беглецов. А в это время Доминик Фейн и Верити Холланд уже скакали на лошадях навстречу своей судьбе. Ни он, ни она не знали, чем закончится для них эта поездка.

Ближе к полудню Доминик понял, что его спутница окончательно выбилась из сил. Ночью они остановились в гостинице, немного передохнули и на рассвете, взяв лошадей, продолжили путь. С того времени они не давали отдыха ни себе, ни своим лошадям и о Лондоне вспоминали как о страшном сне. Беглецы ехали по сельской местности мимо ферм и сонных деревень. Над их головами в безоблачном небе ярко светило солнце. Поначалу скакать было даже приятно, но едва утреннюю свежесть сменила полуденная жара, стало почти невыносимо. На Фейне, привыкшем в дальних походах к стуже и зною, это никак не сказывалось, а вот девушка и животные от жары явно страдали. Мисс Холланд, подняв капюшон плаща, сидела в седле, склонив голову на грудь.

Слева от них за лугом показался небольшой лесок. Бросив на девушку взгляд, Доминик наклонился, взял поводья ее лошади и повернул к лесу. Она этого даже не заметила. Только когда, подъехав к ручью, он остановил лошадей в тени деревьев, мисс Холланд подняла голову и рассеянно посмотрела по сторонам. Доминик спрыгнул с седла и подошел к ней.

— Передохнем, — сказал он и протянул ей руку. — Вы уже на пределе.

Девушка слезла с лошади и, опустившись на плащ, который расстелил на траве Доминик, прижалась спиной к стволу старого дуба. Говорить у нее уже не было сил.

Оставив лошадей пастись, Доминик умылся холодной речной водой и, перекусив, лег на берегу. Перебирая в памяти события последних двух дней, он размышлял о часе, когда сполна расквитается с Темплкомбом. О том, что произойдет потом, Фейн не думал.

Солнечные лучи, пробиваясь сквозь густую крону деревьев, золотили гладь реки, заставляли играть алмазами выпавшую под утро росу. Неподалеку от Доминика мирно щипали сочную траву лошади. Эта спокойная, полная идиллии картина так отличалась от всего, что видел он, живя в Алсатии.

Наконец Фейн поднялся и подошел к дубу, под которым лежала девушка. Он долго смотрел на ее безмятежное лицо и думал об обстоятельствах помолвки мисс Холланд и сэра Лоуренса Темплкомба. Наверняка ее заключили по расчету, предположил Доминик, чтобы объединить два богатых рода, а не соединить два любящих сердца. Темплкомбу сейчас лет сорок, а ей вряд ли больше двадцати.

Он вспомнил, с какой гордостью она произнесла: «Я ему верю, как себе», и горько рассмеялся. Он ведь тоже однажды поверил сэру Лоуренсу, и тот предал его.

Похоже, что тихий смех Фейна разбудил спавшую девушку. Она пошевелилась, открыла глаза и села.

— Что с вами? — увидев его суровое лицо, с тревогой спросила мисс Холланд. — Что-то случилось?

— Нет, ничего, — резко ответил Доминик. — Пока все спокойно.

— Ох! — облегченно выдохнула она и тут же нахмурилась. — Я думала… Но нет, это было со мной во сне! Я видела жуткий сон!

Девушка поежилась и прикрыла глаза рукой.

— Вы еще окончательно не проснулись, — заметил Доминик. — К тому же вы сильно проголодались. Быстро позавтракайте и поедем.

Пока он раскладывал перед ней еду, она, прислонившись к стволу огромного дуба, молча наблюдала за ним. Девушка все еще находилась под впечатлением увиденного ею сна. Во второй раз у нее возникло подозрение относительно честности Доминика. Первый раз она заподозрила что-то неладное, когда он сунул ей в руки туго набитый кошелек. Ее охватил страх — ведь до Сомерсета, где она почувствовала бы себя в полной безопасности, было ох как далеко!

— Вы ничего не едите, — доставая из кобуры, привязанной к седлу, пистоль, заметил Фейн.

Верити вздрогнула и быстро сунула в рот кусочек хлеба.

— А вы?

— Я позавтракал, пока вы спали, — ответил он и достал для осмотра второй пистоль.

— Вы думаете, за нами гонятся?

— К сожалению, Нэт Трампер не единственный в Англии, кто желает нам зла, — не глядя на девушку, ответил Доминик. — Надо быть ко всему готовым.

— О, а я об этом как-то и не подумала, — неуверенно произнесла она.

Доминик впервые за все это время улыбнулся:

— Но это еще не значит, что за каждым кустом нас кто-то подстерегает.

Мисс Холланд недоверчиво посмотрела на него. При ярком дневном свете его некогда элегантная одежда выглядела еще более поношенной, чем при свечах. Ничто в облике ее сопровождающего не говорило о том, что у него полно денег. И тут она впервые обратила внимание на свое жалкое платье. Единственным атрибутом ее шикарного гардероба, который на ней остался, были расшитые золотом туфельки. Девушка приподняла подол своего суконного платья и посмотрела на них. Заметив это, Фейн нахмурился.

— Переобуетесь, как только приедем в город, — сказал он. — Такие туфли вызовут подозрение.

— Когда мы прибудем на место? — спросила мисс Холланд.

— Всего через несколько дней, — с легким раздражением в голосе ответил Доминик. — Вы так торопитесь к своему жениху?

Его вопрос отозвался в сердце девушки болью, губы ее мгновенно пересохли. Однако она нашла в себе силы выдержать его неприятный взгляд.

— Да, очень, — тихо ответила Верити. — Думаете, я забыла о заговоре? Мне страшно. Ведь я осталась совсем одна. Я очень благодарна вам, мистер Фейн! То, что вы сделали для меня, переоценить невозможно. Единственный человек, который разделит мои чувства, — это сэр Лоуренс.

Доминик сидел и молча смотрел на зажатый в руке пистоль. В словах юной девушки ему слышался упрек. Он ни на секунду не забывал, что перед ним невеста его врага. Ну что ж, подумал Фейн, предатель все равно должен быть наказан. Око за око, зуб за зуб. Не в первый раз, когда наказывается зло, страдает невинный.

— Что, у вас нет никого, кроме него, с кем можно было бы поделиться своими переживаниями? — снедаемый любопытством, спросил Фейн. — Ни родных, ни близких?

— Нет. Моя мать умерла, когда мне было шесть лет, а отец — еще до моего рождения. У меня, правда, был сводный брат намного старше меня. Но он тоже умер. Меня воспитывал дедушка, отец моей матери. Она была единственным ребенком в семье, и он ее безумно любил. Когда она умерла, дедушка забрал меня к себе в Герфордшир. Я жила в его доме до тех пор, пока он не умер. А произошло это всего год назад.