Нира зажимала уши, закрывала глаза. Старалась абстрагироваться от всего. Это удавалось. Прошлое. Оно спасало. Детство. Солнце. Родители, брат. Первая любовь. Воспоминания прогоняли страхи. Надежда. Она была молодой и глупой. Наивно верила, что может помочь стране. Сможет бороться со злом. Быть полезной государству. Потом Нира поняла, что сама становиться злом в этой борьбе. Десять лет она провела в стрессе. Внедрялась в группировки. Дошло до того, что она стала занимать не последнее место в криминальном мире, а потом ушла на пенсию. Ее поняли. Отпустили. Два года она жила относительно спокойно. Пока не пропал брат. Единственный дорогой человек в этом мире. Больше никого не было.

 Тишина. Она давила. После какофонии из звуков, которыми мучили ее часами, тишина пугала. Страх стал ее спутником. Она больше не боролась с ним. Боялась. Смотрела в одну точку перед собой и боялась. Выключили свет. Время еды? Жидкой каши, которой их кормили? Возможно. Иначе они не стали бы выключать свет. Слишком мало времени прошло с тех пор, когда его включили. Тишина. Ни шороха. Стон. Он раздался лишь через некоторое время. Глухой. Тяжелый. Нира на ощупь поползла на этот звук. Рука нащупала мокрую одежду.

 — Ник? — спросила она.

 — Да, — хриплый шепот. Сбивающиеся дыхание. — Есть вода?

 — Есть. — Нира нащупала его руку и вложила ему в нее бутылку.

 — С ладотом?

 — Что это?

 — Один психотроп. У него вкус с нотками апельсина, — хрипло ответил Ник. — Одно время учился их распознавать в воде.

 — От него галлюцинации.

 — Ничего. Зато обезболит.

 — Что они с тобой делали?

 — Ничего. Что. Стоит вспоминать, — ответил Ник. Слова ему давались с трудом. Он их словно выдавливал. Его рука потянула ее за одежду. — Полежи. Рядом.

 — Что они хотят?

 — Сломать. Меня сломать. Ты им. Не нужна. А мне нужна. Кнут и пряник. Ничего. Мы еще поживем, — прошептал Ник. От него пахло потом и кровью. Нира пыталась понять его слова. Она была жива из-за него.

 — Зачем?

 — Нира. Ты с ними? Честно. Ты с ними? Неважно. Я все равно не смогу. Друзей нельзя придавать. Понимаешь? Тех, кто спину прикроет. Они важны. Их не предают. Друзья. У тебя есть друзья?

 — Нет. Не верю. Никому не верю.

 — А у меня есть. Я тебе верю. Нет. Не верю. Не знаю тебя. Но не предам. Мы отсюда уйдем. Скоро уйдем. Не может все длиться вечно. Вечности нет. Есть только мы в этот миг. Короткий миг, равный взмаху ресниц. Скоро он закончится, — Ник замолчал. Нира подумала, что он уснул. Нет. Его дыхание было неровным. Сбивчивым. Он закашлялся. Кашлял долго, надрывно. — Нира. Потом. Пойдем на свидание? Ресторан. Вкусная еда. Музыка. Будем танцевать.

 — Ты ниже меня, — усмехнулась Нира. Опять начались звуки. Скрежет ногтей по металлу. До зубовного скрежета противный звук. Нира спрятала лицо у него на груди. Ник крепко ее обнял.

 — Ты поэтому не хочешь. Встречаться со мной?

 — Да.

 — Разве это так важно? Рост? Смешная. Поверь. Это ерунда, — он попытался рассмеяться, но закашлялся.

 — Хорошо. Сходим куда-нибудь. Главное выжить.

 — Ты должна и в худших бывать переделках.

 — Бывала.

 — А я не был. Я на передовой некогда не был. Прятался за спинами. Мелкая сошка. Тебя не раздражает этот звук?

 — Раздражает.

 — Когда выберемся, я ему китайскую пытку устрою. Воду буду капать на голову. К концу он сам рехнется. Нет. Он уже рехнулся. Сумасшедший.

 — Кто сумасшедший?

 — Тот, кто нас тут держит. Десятки камер. Мы закрыты как крысы, в клетках. Эксперименты. На благо. На чье благо? Для тебя оно есть? Для меня нет. Он говорит, что мы это первое звено. Пионеры. Крысы мы, а не пионеры. Крысы в большой лаборатории.

 — Ник, успокойся. Ты нервничаешь. Это плохо.

 — Злость. На бессилие. Хотел ему врезать. Немного не дотянулся. Ты без меня скучала? Я скучал. Думал о тебе.

 — Я в днях потерялась, — призналась Нира.

 — Это хорошо. Дни — это хорошо. Главное они есть. Когда меня не станет. Прошу. Хоть иногда вспомни. Это не сейчас будет. Сейчас нельзя. Иначе они тебя убьют. Я не должен допустить. Не хочу, чтоб все повторилось, — он грубо провел ладонью по ее волосам. — Я потом. Потом сдамся. Не сейчас. Не бойся. Мы выйдем отсюда.

 Он уснул. Кашлял во сне. Но спал. Нира лежал рядом. Рядом с ним было не так страшно. Доверять. Она привыкла никому не доверять. Ему тоже нельзя доверять. Он мог быть подосланным к ней специально. Только рядом с ним все равно было не так страшно. Он обнимал крепко. Сильно. Небольшой человек, но сильный. Ник ее раздражал. Небольшого роста. Самоуверенный. Наглый. При этом она помнила тот вечер, когда от него потеряла голову. Проявила слабость. Он это знал и пользовался этим. Напоминал каждый раз. Слабостей в жизни Ниры не было. Она привыкла рассчитывать лишь на себя. Сейчас, ощутив поддержку, она растерялась. Может его слова были ложью, хотя она не была уверена. Сознание путалось. Звуки раздражали. Сложно думать. Слезы. Почему она плакала? Нира не могла понять. Только слезы текли по щекам. В последний раз это было давно. Очень давно, когда кто-то вызывал у нее слезы. Броня дала трещину. От этого было страшно. Намного страшнее, чем от звуков.

[ 12 июня 2065 года. Лаборатория.]

Кто-то закрыл ей рот рукой и вытащил из комнаты. Нира спала. Спросонок было сложно понять происходящее. Куда её вели? Зачем? Почему-то было темно. Она ничего не видела. Слышала только шаги. Резки свет заставил заслезиться глаза. С неё сняли мешок. Рука была освобождена. Нира осмотрелась по сторонам. Кабинет. Обычный кабинет со столом, двумя удобными креслами, шкафом в углу.

 — Присаживайся, — сказала мужчина, который сидел за столом. Лет двадцать на вид. Может чуть старше. Рубашка без галстука, руки сложены на груди. Он с интересом наблюдал за Нирой.

 — Кто вы?

 — Это не имеет значения. Чай? Сок? Воду?

 — С каким-нибудь очередным препаратом, от которого пойдут галлюцинации? — спросила Нира.

 — Нет. В этот раз без таких добавок. У тебя хороший иммунитет к ним, — ответил мужчина. — Долго держишься. Обычно раньше ломаются. Так что ты будешь? Хотя, дай угадаю. Чай. Горячий крепкий чай с ароматом земляники или малины.

 — Нет. Воду, — Нира не показала виду, что удивилась, когда он назвал её любимый чай.

 — Хорошо, — он по телефону попросил принести стакан воды. Через минуту вошла девушка с подносом. Она поставила воду рядом с Нирой и ушла. — Раз не получается тебя согнуть, то придётся договариваться. Мне нужно, чтоб Ник согласился на мои условия. Ты на него имеешь влияния. Так и воспользуйся этим.

 — И на что он должен согласиться?

 — Это неважно. Мне нужно, чтоб ты его уговорила. Не думаю, что ты не понимаешь о чём речь. Тебе надо всего лишь на него надавить, нашептать, пообещать. Если начнём давить на него с двух сторон, то он сдастся быстрее, — ответил мужчина. Нира сделала глоток холодной чистой воды, чтоб взять паузу.

 — И что я получу? — спросила она.

 — Свободу. Моральную компенсацию.

 — Я ищу своего брата.

 — Он у меня. Могу его легко отдать. Естественно, после выполнения задания.

 — А если я откажусь? — спросила Нира.

 — Ты отсюда не выйдешь. Я тебя лично ликвидирую, как неудачный эксперимент, — в его словах не было угрозы. Лишь факт. От этого было страшнее всего.

 — Хорошо, — ответила Нира. — Я попробую.

 — Молодец, — на его губах скользнула довольная улыбка. Нира начала падать в темноту. Сознание оставило её...

 Опять та же комната. Свет включён. Ник лежал вдоль стены. Одежда порвана. В крови. Ссадины на теле. Лица не было. Оно заплыло синеватым отёком. Нира подползла к нему. Вставать она боялась. Голова кружилась. Хотелось есть. Около раковины тарелка с кашей. Одна на двоих. И бутылка с водой.

 — Ник, тебе надо поесть, — сказала она.

 — Не хочу, — прошептал он. — Дай воды.

 — Держи. Тебе врач нужен.

 — Уже побывал у одного. Хватило, — ответил он. Тяжело сел.