«Но этот холодный надменный мужчина не хочет меня», — молча молила она, поняв, что все уже решено и ее мнение не имеет никакого значения. Она поглядела на хищное лицо и оловянные глаза Клод. «По крайней мере, я избавлюсь от этого проклятого места», — успокоила она себя. Но негромкий назойливый голос внутри нее спросил: «А не избавишься ли ты от одного ада, чтобы попасть в другой?»

Глаза, холодные и зеленые, как Атлантика в декабре, вспыхнув в ее сознании, привели ее в трепет.

Май 1780 года

Лондон

— Ты позоришь имя Карузерсов! Молодая, незамужняя девушка, вращающаяся в этом скандальном кругу. У Лорда Дарта самая ужасная репутация в Лондоне. Ты думаешь, кто-нибудь из подобных ему попросит твоей руки? — Глаза матери Барбары сверкали, словно голубые огни, когда она гневно смотрела на свою непокорную дочь, которая оставалась совершенно невозмутимой, напустив на себя скучающий вид. Ее лицо было зеркальным отражением лица ее матери двадцать лет назад — безупречный овал с аристократическими изящными чертами, но, при всей их красоте, излучающими странную силу.

С полнейшим безразличием Барбара поправила локоны своего белого парика и расправила атласные розовые юбки, повернувшись к матери, вдовствующей баронессе Рушкрофт.

— Я поняла, откуда дует ветер. Лорд Дарт, этот ужасный негодяй, оказывает знаки внимания мне вместо тебя.

Марианна сделала быстрый шаг вперед, затем взяла себя в руки.

— Дарт вдвое старше тебя. Это неподходящая партия.

— Для меня или для тебя? Каждый от Лондона до Бата знает, что ты была его любовницей до тех пор, пока не наскучила ему.

На этот раз Марианна сделала последний шаг и влепила Барбаре пощечину.

— Ты никогда больше не повторишь этого, — сказала она угрожающе низким голосом — Никогда! — Она резко повернулась, придавая равновесие кринолинам своего голубого платья со шлейфом, прежде чем протянуть руку к стопке бумаг, которые лежали на стоящем позади нее столике в стиле королевы Анны.

— Сколько, по-твоему, я буду продолжать оплачивать вот это? — Она швырнула счета в Барбару.

Словно огромные снежные хлопья, они разлетелись вокруг девушки, падая на персидский ковер. Барбара коснулась одной бумажки носком своей изящной туфельки.

— Просто последние несколько недель мне не везет в игре в вист, вот и все. Скоро фортуна снова будет ко мне благосклонна.

— Ты каждый месяц тратишь больше положенной тебе суммы. Твой отец проиграл добрую часть нашего состояния. Я не стану спокойно наблюдать, как ты расправляешься с тем, что от него осталось!

— По этой причине ты так скорбишь о потере Дартa? Он был щедрым покровителем, да, мама? Но он никогда не женится на тебе. В этом я абсолютно уверена.

— Ни один джентльмен не женится и на тебе, если ты будешь продолжать в этом духе. Ты дочь барона! Ты должна выгодно выйти замуж. Учитывая твою страсть к светским развлечениям, советую тебе внять моему предостережению. — Марианна остановилась и многозначительно взглянула на Барбару. — Граф Уикерсхэм снова нанес нам визит вчера утром.

Барбара застыла, затем негодующе фыркнула.

— Уикерсхэм — фигляр, жирный, старый…

— И богатый. Он подыскивает себе жену, и ты ему нравишься. Я уверена, он даже был бы настолько снисходителен, что оплатил бы твои карточные долги, если бы ты была к нему благосклоннее — Марианна ждала, приподняв одну изящную бровь.

— Никогда, — Барбара вздрогнула от отвращения. — Чтобы завоевать его снисходительность, мне придется терпеть его отвратительное дыхание, слюнявые губы и извращения. Или ты не слышала, о чем шепчется весь город, мама? Его последняя жена покончила с собой, потому что он принуждал ее присоединиться к нему в его развлечениях с юношей.

— Уикерсхэм — граф с земельными владениями, простирающимися отсюда до самой Ирландии. А ты просто распространяешь беспочвенные слухи. Девушке твоего возраста не следует даже знать о такой непристойности, а тем более говорить об этом! А наша семья нуждается в его деньгах, поэтому совершенно не имеет значения, каковы его нравственные устои или его внешность.

— У меня есть другие предложения от намного более приятных мужчин.

— Но и вполовину не таких богатых. Молодые повесы, чьи отцы контролируют их расходы.

— Пойми, мама. Я бы не вышла замуж за Уикерсхэма, даже если бы он был последним пэром королевства.

Леди Марианна поджала губы, и глаза ее потемнели от раздражения.

— В таком случае тебе придется самой расхлебывать то, что ты заварила. Посмотрим, кто оплатит все это. — Она указала на счета, лежащие на полу. — Я больше не намерена покрывать твои долги. Ты также лишаешься своего месячного содержания в дальнейшем.

— Если бы Монти был здесь, ты бы не посмела так со мной обращаться!

— Твоего брата здесь нет. Он там в ужасных диких колониях сражается со всяким сбродом. Я распоряжаюсь твоими расходами, а не Монтгомери.

— Тогда я просто заложу свои драгоценности. Дарт поможет мне, если я его попрошу, — добавила Барбара с вызовом в голосе.

Боже, как она презирала бесконечную вереницу мужчин, которые с самого ее раннего детства входили и выходили из спальни матери, задолго до того, как умер отец. В действительности она связалась с Дартом Кенсингтоном, чтобы привести в ярость Марианну. Он нравился ей немногим более чем Уикерсхэм.

Две женщины уставились друг на друга, состязаясь в силе воли. Марианна все еще была красива и привлекательна, но явно уже оставила в прошлом свой расцвет. Ее кожа под пудрой и кремом стала дряблой, а когда-то великолепные голубые глаза теперь были окружены сетью мелких морщинок. Барбара унаследовала совершенное лицо матери и рост отца, была стройная и гибкая, с изящными формами сильного молодого тела без единого изъяна.

В этот момент Марианна ненавидела ее. Она всегда считала свою дочь не более чем раздражающей помехой, которую можно было всучить нянькам. Теперь же та превратилась в соперницу — женщину, которая обнаружила то же ослиное упрямство, как и Монтгомери, когда он приобретал патент на офицерский чин, несмотря на отцовские угрозы и ее мольбы. Откуда в ее детях это своеволие? Должно быть, они унаследовали это от каких-то далеких предков, решила она. Затем, когда мысли о Монти пронеслись в ее сознании, ей в голову пришла новая идея.

— Барбара, — промурлыкала она, — вы с братом всегда были так близки.

Барбара пожала плечами:

— В детстве. Я не видела его уже шесть лет. Он посвятил свою жизнь армии.

— Да, он сделал неплохую карьеру, полагаю, став майором под командованием генерала Превоста. Хотя он находит жизнь в южных колониях еще более грубой, чем в Филадельфии, где, насколько я понимаю, было просто ужасно.

— Никогда не думала, что ты утруждаешь себя чтением его писем.

Год за годом письма от Монти приходили все реже, по мере того, как росли его чин и обязанности, особенно с тех пор, как началась эта ужасная война.

— О да, некоторые я внимательно прочитала. Этого было достаточно, чтобы знать, что сейчас он находится в каком-то тропическом болоте, кишащем москитами и ядовитыми змеями, окруженном бандами всякого сброда, терроризирующими окрестности. — Она помолчала. — Если ты находишь жизнь под моей крышей настолько невыносимой, что должна прибегать к необдуманным поступкам, и отказываешься от ухаживаний графа Уикерсхэма, то, возможно, будет лучше, если ты поедешь к Монтгомери. Пусть твой брат разбирается с тобой. Я умываю руки.

— В Саванну?! — взвизгнула Барбара. — Я не поеду.

— Поедешь, даже если мне придется заставить слуг связать тебя, как рождественского гуся, и погрузить на корабль.

Барбара поглядела на Марианну и, увидев злобный блеск ее глаз, поняла, что она не шутит.

Июнь 1780 года

Почтовая дорога Чарлстон-Саванна