— Так, фельдфебель Бородин, кругом марш и прощаться с городом, глядя в окно. Мне свои нервы жалко, не хочу новых приключений.

Сиф остановился на пороге комнаты, плечом упираясь в косяк и не глядя на командира:

— Что, домашний арест?

— Фельдфебель, приказы не обсуждаются, приказы выполняются! А это был приказ.

Сиф отпрянул назад, напрягся и помотал головой:

— Да я же не собираюсь сбегать, честное офицерское!

— Чтобы я мог доверять твоему честному офицерскому, — Заболотин выделил голосом последнее слово, — ты должен быть офицером. Офицером, который выполняет приказы своего командира.

Сиф в последний момент удержал на языке очень странный, неожиданный для самого себя вопрос: «Почему?»

Почему у него нет семьи, а есть только командир?

Почему в родной стране он — гость?

Почему он вообще — офицер тогда, когда все его ровесники живут обычной человеческой жизнью? Живут, ходят в школу, влюбляются, гуляют, спорят, задаются философскими вопросами… вот как Каша, например.

Почему?.. Сиф мрачно плюхнулся на свою кровать. Ответов он не знал.

Затренькал телефон. Номер незнакомый. Сиф покосился на командира — но тот бодро барабанил по клавиатуре, одним ухом слушая, что ему говорят в наушнике, изредка поддакивая. Короче, работал.

— Алло? — Сиф наконец взял трубку.

— Ну, здра-авствуй, офицерик. Не узнаёшь? — насмешливо растягивающий гласные голос сделал выразительную паузу.

— Хамелеон?!

— У меня такое ощущение, что всё же узнаёшь, — смешок, — и это радует. Слушай внимательно, маленький офицерик. Я жду тебя в Рате. Я и твой ненаглядный Уйленшпигель. Тебя и только тебя. Есть, куда записать адрес? Повторять не буду, запоминай с первого раза: улица академика Свяцкого, дом одиннадцатый, квартира сороковая. Ждём до завтра, а что дальше, я не буду говорить, чтобы не огорчать тебя раньше времени. И помни — один. Замечу хоть тень по твоим следам — дожидаться не будем. Всё понял? Вот и славно, — не сделав за всё это время ни единой паузы, чтобы Сиф мог что-то сказать, Хамелеон резко бросил трубку.

Сиф скорее автоматически, чем подумав, тут же вызвал последний принятый номер, но тот был «выключен или вне зоны действия сети».

Страх прокатился по спине, нырнул в живот и уже оттуда отправился в пятки вместе с заполошно забившемся сердцем.

В голове безраздельно царила только одна мысль: «Что с Тилем?!» — он же оставил его с Капом! А о Капе думать плохо не хотелось.

Улица академика Свяцкого, дом одиннадцать. Сиф помнил, где это находится — во время визита в Рату он как раз по тому району… шатался. Надо же, это было всего неделю назад, даже меньше, а ощущение — как будто в прошлой жизни.

Нет, не в прошлой. В самом-самом начале этой, новой и непонятной, где невидимые нити всё крепче и крепче привязывали маленького русского фельдфебеля к Заболу — к кровной родине.

Сиф поглядел на бодро кивающего невидимому собеседнику командира, на дверь, снова на командира… И, внезапно обозлившись, поднялся и засунул телефон в карман брюк.

В конце концов, если он и только он может помочь другу — он обязан это сделать. А то, что командиру удобнее и спокойнее, когда он рядом — всем это удобнее, и что же, всё время на месте сидеть? А друзья пусть сами выкручиваются?! Нет, вот уж чего Сиф не умеет — так это предавать друзей.

Накручивая себя всё больше и больше, Сиф выскользнул в прихожую — увлечённый разговором Заболотин, вроде бы, не заметил.

Ну что их связывает, кроме многолетней привычки, уважения — увы, похоже, не взаимного — и памяти о войне, которую — память — Сиф так и не обрёл, хотя сколько усилий приложил.

Но одно он помнил — в батальоне с ним возились другие: Кондрат, его не забудешь, и Чинга. Капитан Заболотин был вечно занят делами УБОНа и только рассеяно кивал в знак приветствия при случайных встречах. Ведь иное Сиф бы запомнил, как запомнил Кондрата?..

Сиф впервые поглядел на ситуацию с этой стороны. Раньше она казалась ему неправильной, недостойной, но… собственно, почему бы и нет? Ведь на самом деле она справедливая. Если уж браться рассуждать, кто чем и с кем связан, то чаша весов Тиля и Капа однозначно начинает перевешивать, хотя бы потому что дружбу с ними Сиф сам выбрал и доказал, что они его друзья.

В дверь стукнулась и немедленно засунула любопытный нос Алёна:

— О, а ты чего в зеркало пялишься?

— На себя любуюсь, — задумчиво отозвался Сиф, чувствуя, как что-то сдавливает грудь. В общении с Алёной ощущалась непонятная двойственность: с одной стороны с ней просто было интересно общаться, как с бесполым другом, а с другой… с другой стороны Сиф иногда даже пугался своих фантазий. И одёргивал себя, напоминая, что в Москве ждёт Расточка.

Правда, последнее время Сиф о Расточке вспоминал всё реже. Нет, не разлюбил, просто Москва была далеко и походила на долгий-долгий сон.

— Ну что, на завтра вещи собрал? — Алёна улыбнулась, ероша свой короткий «ёжик» волос, стараясь занять этим руки. — Как настрой?

Сиф неопределённо пожал плечами. Несмотря на реакцию всего организма, голове было не до того. Голова была занята мыслями о Тиле. До завтра времени в обрез, как вообще успеть до Раты — через полстраны?

— Слушай, а в Москве ты… — начала Алёна, но тут Сиф глянул в сторону полковника, быстро всунул ноги в сандалии и бросил:

— Пойдём наружу, — и первым вышел.

Ему показалось, что командир спохватился и успел окликнуть: «Куда?» — но дверь захлопнулась, и Сиф устремился к лифту.

— А мы куда? — поинтересовалась Алёна, не решаясь снова вернуться к теме возвращения, которую Сиф так странно оборвал.

— Я — на улицу.

— А я?

— А ты меня проводи, пожалуйста.

Алёна не сдержалась и хихикнула:

— Что, боишься заблудиться?

— Уже не боюсь, — вздохнул Сиф. О да, он сейчас заблудится — как заблудшая овца. С точки зрения командира — точно. А что делать, если Тиля надо спасти любой ценой? А Хамелеон ясно сказал, что Сиф должен прийти один. Тогда всё обойдётся.

Алёна заподозрила неладное только у ворот гостиницы. Остановилась, нахмурив брови, и качнула головой недовольно:

— Стоп. Ты куда собрался? Ты же…

— Далеко, — коротко оборвал её Сиф. — В Рату.

Алёна попыталась ухватить его за руку, но Сиф легко ускользнул и бегом бросился вниз по улице. Времени у него немного — Алёна наверняка скажет князю, тот командиру, а тот…

Сиф напомнил себе, что Кап имеет не меньше прав именоваться его командиром, и припустил ещё быстрее, вколачивая ноги в асфальт. Вскочил в уже собравшийся отъезжать автобус, едущий до вокзала, заплатил за проезд и плюхнулся на ближайшее к задней двери сиденье. Достал мобильный и первым делом загрузил расписание автобусов и поездов, следующих из столицы в Пролыньскую область.

Станут ли поднимать тревогу из-за его побега? Станут ли ловить его в поезде? Сиф даже растерялся… а потом положился на великий авось и расслабился, насколько позволяли скрученные в клубок нервы.

Солнце слепило правый глаз, и заняться было в дороге почти что нечем — экран телефона отсвечивал и становился мало читабельным. В автобус заходили какие-то люди, другие какие-то выходили, третьи только заглядывали, спрашивали, идёт ли автобус туда-то, получали отрицательный ответ и исчезали из жизни Сифа навсегда.

Пару раз напрягшись на тему «вдруг погоня?», Сиф, наконец, решил, что это дело ему надоело, сделал глубокий вдох и откинулся на спинку сиденья. И тут же, как по мановению волшебной палочки, автобус свернул налево, так что солнце перестало бить в глаза, а нервы отпустило.

Будь что будет. А Сиф спасёт Тиля. Как? Сочинит на ходу! Вот увидит Хамелеона — и тогда уже решит. В прошлый раз ведь удалось!

Во всяком случае, Сиф делает то, что должен делать. Ради дружбы и вообще всего, что ему дорого в этой, реальной жизни. А война клубится в памяти, не отпускает, но не хочет проявить себя — ну и Бог с ней. Потом разберёмся.

И в кои-то веки над Сифом не довлело такое тягостное понятие, как долг. Он должен делать так, не должен делать не так… Надоело! Здесь не Москва и не Лейб-гвардия. Здесь… — Сиф в последний момент юркнул в закрывающуюся дверь автобуса — здесь Забол.