Это было этой осенью, в воскресенье. Мы собрались у Павла горбатого, играли в лапту. Быков на тележке вёз ягоды, грибы и капусту в ящиках, которые скупались у населения. Наш Мишка сказал в адрес Быкова «Сивка, бурка». Быков остановился, достал нож и бросился на Мишку, догнал и стал ножом нажимать ему на спину. Когда Мишка заплакал, я лаптой ударил Быкова, у того нож и выпал, тогда мы его все крепко избили. Вот он и сердится на меня. А не тогда ли было, когда Михаил пришёл с слезами и проколотой кожей на спине? Да, ответил рассказчик. У Мишки кровь долго текла. Вас могли посадить, а не посадили потому, что он был с ножом и первый на вас напал. Меня по этому поводу вызвал околоточный и расспрашивал. Хорошо, что не было отца, он бы тебе всыпал. Ты знаешь, отец Быкова отпускал нам: керосин, соль, спички в долг. А потом, как бы про себя дополняла — за это он мироед проклятый получал двойные барыши. Ну да ладно, бог с ним, где наше не пропадало.

По пути следования до г. Слободского были остановки, чтобы напиться чаю, да немного обогреться, да и покормить лошадей. Потом подводы с переселяющимися добровольно шли к первой ж.д. станции.

На одной остановке мать рассказала, что мы поедем в Сибирь там есть город Тюмень, там живёт моя сестра, замужем за портным Ильиным, он будь то и писал, что работу можно найти и ребят пристроить к делу.

Когда прибыли на станцию Слободская, то отцы пошли в кассу брать билеты, а тем временем матери рассчитывались за подводы. Не успев ещё последние узелки взять в руки, как пришли отцы и предложили идти на вокзал т. к. ожидался поезд. Прошло около получаса поезд подошёл и было объявлено о посадке. Все торопились, только семейные матери, как утки с утятами шли не торопясь, чтобы не растерять глазеющих по сторонам своих домочадцев.

Когда сели в вагон, то старались сесть рядом со своими, заводскими. Вагоны были с двумя ярусами. Наверху можно было спать в четвером. Как только поезд тронулся, вся семья была уже в сборе. Отец сказал матери — как только начнут проверять билеты, то Николку и Георгия прячь в тряпьё и загородите, чтобы не высадили из вагона. Услышав эти слова, все были на стороже. Оказывается, у отца Марасана не было денег, чтобы купить на двух сыновей ж.д. билеты.

Предупреждение отца не заставило долгого ожидания. Проводник вагона во все услышание на весь вагон крикнул. Пассажиры! Приготовьте проездные билеты контролёру! После этих слов во втором ярусе мать и сестра прятали зайцев, а своими спинами закрыли ворохи тряпья. Когда подошла очередь проверять билеты, то контролёру было предъявлено четыре билета. Когда контролёр посвятил фонарём угол лохмотья, переспросил отца. Никого больше нет? Нет — послышался ответ. Первая ночь и последующие дни продвижения были настолько насторожены, что лишний раз уже не показывались на глаза проводнику. Вагон был переполнен разными людьми, едущими в сторону Сибири. Половину его занимали семейные.

Из уст матери, почти каждый день, пока ехали до Тюмени слышались предупреждения — «Смотрите, не шевелитесь и не выглядывайте! На Вас, у отца, денег не хватило. Вас высадят — куда вы тогда? Погибнете, как черви!»

Тем временем, проводник каждый день объявлял — Граждане, подъезжаем к — станции. Кому на выход — приготовьтесь. Стоянка — минут. Подъезжая к станции Тюмень проводник так же ритуально объявил, чтобы пассажиры приготовились к высадке из вагона. Отец и Павел зашевелились, стали собирать подстилки, за которыми прятались два брата.

С прибытием на место, высадка прошла благополучно. Таких пассажиров направляли в Привокзальный сад, а там кто куда. Весь багаж был распределен с учетом физических сил, включая и младших. Двинулись ватагой в цепочку, посемейно, тем самым обращали внимание всех, кто встречался: пешему и конному.

На первый случай нас принял к себе портняжка- так называли тогда всех, занимавшихся портняжным делом. Ильин занимавший флигель по ул. Новой, он не успел еще зарекомендовать себя хорошим портным, его сын Василий торговал газетой «Ермак», издаваемой в г. Тюмени. При первом знакомстве с Василием, последний рассказал, что он приносит домой от 30 до 40 копеек каждодневной выручки. На второй день, утром Василий берет с собой Николая и вместе дожидались выхода этой газеты в продажу. К приходу их на крыльце в пять ступенек от земли уже стояли такие же, как они, босяки, ни чем не отличающихся от приезжих, человек пятнадцать. Когда подошла очередь, Василий взял 60 газет из них дал младшему Марасану 20 шт.

Василий предупредил, чтобы ни с кем из мальчишек не связывался в драку.

Василий не успел закончить начатую мысль о втором наказе, сам бегом соскочил с крыльца на землю и бежал с криком Вот кому нужен свежий номер газеты «Ермак»! Очень интересна! В след за ним бежал и Николай, но не кричал. Василий остановился и предупредил, чтобы Николай бежал по другой стороне улицы и кричал «Вечерний выпуск газета «Ермак»! Очень интересна! Эти два газетчика пробежали: главную улицу, Вокзальную, Серебряковскую, Новую. И только к вечеру были распроданы газеты.

Когда вернулись домой и подсчитали барыши, то недосчитались 10 копеек, которые проели. Когда матери спросили, — а что же вы покупали? Николай ответил — покупали одну салаку и покупали колбасные обрезки за 7 копеек.

Эти два газетчика все время ходили в двоём и когда Василий кричал «Вечерний выпуск газета «Ермак» очень интересна!» то Марасан вторил тоном ниже с противоположной стороны улицы.

Там в издательстве познакомились с таким же босяком по прозвищу Кондраха.

Прошло два-три дня после приезда, отец Марасана нашел себе и Павлу работу на Керосинном складе «Каспийское товарищество».

Он возчиком керосина, а Павел в бондарную учеником бондаря. А в отношении Николая, он сказал- я отдам его в пастухи помощником.

Работа, которую предоставили семье, она вполне устраивала т. к. предоставлялась квартира из одной комнаты в 12 кв. метров и общей кухней. Ребятам разрешалось спать в бондарке. Запах клея и керосина уже не мешал, они уже свыклись и примирились. Других условий не предвиделось.

Дом, в котором жила семья с восточной и западной стороны окружала железнодорожная насыпь, а в 40 метрах «Загородный сад» с алеями из различных пород деревьев: сосны, березы, ели, липы.

И очень много было мелкого кустарника. Но тот сад уже стал забываться в связи с германской войной. Интеллигенция и обыватель проводили время в летнем приказчичьем клубе или в зимнем клубе, находящемся на главной улице называемой Царской.

Рано утром можно было слышать рожок пастуха. Из этого дома, где жила семья Марасана угоняли двух коров. Однажды, отец Марасана пригласил к себе пастуха и предложил ему в помощники Николая. Пастух согласился и сделку закрепили обоюдным пожатием рук.

В это время Николай был в бондарке сжигал стружку и разогревал клей, — пока брат Павел производил другую работу. Услышав голос матери Николай быстро вошел в комнату и увидел постороннего мужчину, которому поручалось взять с собой подпаском.

Не зная, в чем дело Николай заупрямился, тогда его отец взял ремень, чтобы воздействовать. При этом обращаясь к Николаю, заявил «У меня не хватает сил Вас прокормить! В первый раз видел Николай отца в таком состоянии. И от куда взялась у него такая воля упрямства, чтобы категорически отказаться. При этом заявил, что лучше, я буду торговать газетами, чем быть подпаском и заплакал.

Видя плачущим Николая, мать отговорила отца, последний долго ворчал, а потом сказал: «Ладно, посмотрим, как ты будешь торговать газетами»?

Пастух ушел. В этот же день Василий и Николай стояли вместе, ожидая свежих номеров газеты «Ермак». Когда подошла очередь Николай взял 40 штук. И с такой же быстротой спрыгнул с крылечка типографии закричал заученную фразу. Торговля шла медленно. Последние номера газет продавались возле кино-театров «Вольдемар» и «Гигант». Пришел домой поздно. Мать уже волновалась, не спала, но когда узнала, что принес выручки 80 коп, мать не удержалась и прижала к своей груди и чуть не расплакалась. Сказав — ты у меня молодец!