Ханна резко поднялась со словами:

– Да, как я уже говорила, он взял мою детскую книгу и, даже больше того, похоже, он счел ее небезынтересной.

– Хорошо, хорошо. Я… я просто удивился, услышав это имя, ведь Мартин Джиллимен, знаешь ли, довольно известный и очень богатый человек.

Ханна еле сдержалась, чтобы не сказать: «Ну конечно, не будь он богат, ты вряд ли помнил бы, как его зовут, не так ли?» Но ведь в этом и заключается работа брокеров – знаться с богачами. Брокерам нет дела до тех, у кого нет денег.

– Он довольно одиозен. Покупает книги сотнями и тысячами и просто складирует их. И… ты и вправду с ним беседовала?

Ханна выдохнула и повернула голову:

– Я уже сказала…

– Хорошо. Хорошо, дорогая. Я переборщил со скептицизмом. Верю, все так и было, но… – Хамфри встал и подошел к жене, – просто имя показалось, ну… слишком знакомым. Видишь ли, как-то мы пытались сотрудничать с мистером Джиллименом, но сочли его манеру вести дела чрезмерно чудаковатой. В том плане, что по его выбору за его бизнесом следят очень странные люди. Он владеет множеством объектов собственности в городе, а его управляющие раньше трудились на шахтах и кораблях. Сама посуди.

Теперь Ханна открыто взглянула на мужа и спросила:

– Значит, он не подписал с вашей фирмой договор о брокерском обслуживании?

Она увидела, как Хамфри надул губы, затем пожевал их и ответил:

– Нет. Нет. К сожалению, нет. Как я понял, у него три брата, и они руководят различными направлениями его бизнеса. Мартин Джиллимен – самый старший и хотя, возможно, ведет себя немного странно, когда дело касается книг, но далеко не дурак по части финансов.

Супруги шли в столовую, когда Ханна остановилась, услышав вопрос мужа:

– А он предложил тебе сесть?

Ханна не стала отвечать, а молча сверлила мужа взглядом, пока тот не добавил:

– Я просто хочу узнать, как он тебя принял.

Ханна глубоко вдохнула и сказала:

– Он принял меня так, как пристало джентльмену, и среди прочего пригласил выпить кофе с его женой в их красивой гостиной над его довольно загроможденным кабинетом.

Она смотрела, как длинное лицо Хамфри вытягивается еще больше. Глаза мужа округлились, а рот приоткрылся в идеальной «О».

– Ну, ну! – выдохнул он.

Они уже сели за стол в столовой, когда Хамфри игриво спросил:

– Смею ли поинтересоваться, как тебе показалась жена Джиллимена?

– Раз уж ты интересуешься, она показалась мне очень красивой женщиной с хорошим вкусом, судя по той комнате, куда меня проводили.

– О! Ну, легко обставить дом со вкусом, когда денег куры не клюют.

– Не могу согласиться, Хамфри.

Он погрузил ложку в авокадо и так там и оставил, глядя на жену. Что такое на нее нашло? Его маленькая светленькая кошечка, как он когда-то ее называл, похоже, превратилась в грозную котяру всего лишь из-за визита к издателю. Да, но к какому издателю! Хамфри удивлялся, что из всего множества людей его собственная жена стала связующим звеном между ним и Джиллименом с супругой. И все из-за глупой книжонки, действительно глупой, хотя Хамфри никогда не говорил этого вслух. По его мнению, сочинение выдавало невежественность авторши, поскольку в примитивных стишках почти не встречались более чем двусложные слова. Но Ханна сумела найти в лице Джиллимена заинтересованного читателя, тогда как фирму Хамфри раз за разом отфутболивали. Он не знал деталей, но подозревал, что в этом как-то замешан мистер Манштейненко, таинственный начальник, которого сотрудники видели всего раз в году, и то, если их отдел приглашали за рубеж на четырехдневную конференцию. Хамфри ездил в такие командировки дважды, один раз в Германию, второй – в Грецию, но его подразделение никогда не звали повеселиться на яхту, как некоторых других. Похоже, Джиллимен не сошелся во мнениях именно с их руководителем. Почему – одному Богу известно.

Хамфри зачерпнул ложкой авокадо, секунду пожевал, а затем резко сменил тему, сказав:

– Один коллега с утра продавал билеты на Моцарта, и я купил парочку. Какой-то благотворительный концерт. И только потом заметил, что он состоится прямо сегодня, а так как сегодня четверг… что ж, жаль, в другой день мы вполне могли бы сходить.

Ханна стрельнула в мужа взглядом, прежде чем коротко ответить:

– Да, да, конечно, сегодня же четверг.

Во многом Хамфри был добр, но кое в чем довольно эгоистичен. Ему и в голову не приходило отменить четверговый вечер в клубе и игру в бридж. Та единственная пара раз, когда он пропустил традиционные встречи с приятелями, случилась в первые два года брака – вскоре после женитьбы они с Ханной провели двухнедельный отпуск в Уортинге, чтобы Хамфри мог побыть с тетей и дядей, а на второй год поехали на море, в Торки. В последние два года Хамфри на две недели из своего отпуска отвозил в Торки дядю и тетю, а Ханна, со своей стороны, охотно составляла компанию Джейни с ее семейством. Оставшиеся от отпуска две недели Хамфри разбивал на отдельные дни с привязкой к выходным, которые проводил в Уортинге с престарелыми родственниками. Ханна давно перестала спрашивать, чем он там занимается со стариками, но опять же, Хамфри не рассматривал дядю и тетю как просто пожилых родственников, а скорее, как отца и мать – они ведь с четырех лет растили его, с тех самых пор, как утонули его биологические родители.

– Не желаешь воспользоваться этими билетами? Можешь позвонить Джейни. Думаю, ей захочется провести вечер в городе – непохожий на ее обычные вечера с тем парнем, за которым она замужем, да и зал не так уж далеко, в Бейли-Холл, совсем рядом с Оксфорд-стрит. После концерта можете заглянуть сюда, перекусить, а потом отправишь Джейни домой на такси. Я… позвоню и закажу машину.

Еще одна из неожиданных щедрот Хамфри: он даже согласен оплатить Джейни такси до дома. Ханна повеселела и сказала:

– Не могу представить, чтобы сестра высидела концерт Моцарта, Хамфри.

– О, там будет не только Моцарт. Смотри, на билетах напечатаны программки. Сыграют нескольких композиторов, но начнется концерт с двух сонат Моцарта.

– Хорошо, я ее спрошу. Но если Джейни не захочет – а я сильно сомневаюсь, что она согласится, – я могу сходить и одна, я не против. И с удовольствием воспользуюсь твоим предложением насчет такси, в обе стороны.

 Теперь Ханна широко улыбалась мужу, а Хамфри улыбнулся ей в ответ:

– Да, конечно, и я даже сдачи не попрошу.

– Ну, после поездки туда и обратно, с пятерки и сдачи-то толком не останется. А мне нравится давать щедрые чаевые.

Хамфри громко рассмеялся и предложил:

– Что ж, а десятки тебе хватит?

– О, – пожала плечами Ханна, – десятки, пожалуй, достаточно.

Десятка. Как он добр.

Едва покончив с бисквитом, Хамфри сказал:

– Я помогу тебе вымыть посуду, а потом мне будет совсем пора уходить. Я уже немного опаздываю.

Он глянул на часы на каминной полке, и Ханна поспешила отказаться от предложенной помощи:

– Не глупи, я сама помою посуду.

Хамфри дошел до двери и с порога обернулся:

– Ну, тебе тоже придется поторапливаться, если хочешь успеть на концерт. Начало в половине восьмого.

Муж уже шел по коридору, когда Ханна крикнула ему вслед:

– С билетами не уйди!

Смеясь, Хамфри что-то прокричал из ванной, хотя слов было не разобрать…

Пятнадцать минут спустя Ханна не только убрала со стола, но и накрыла его для завтрака, поставив на место последнюю вымытую тарелку. Затем одернула скатерть, оглядела комнату и поспешила вон из гостиной. В коридорчике, ведущем в ее спальню, столкнулась с Хамфри, выходящим из своей комнаты.

Поверх серого костюма он надел легкий плащ цвета голубиного крыла и держал два билета, которые протянул жене со словами:

– Вот, возьми! Поспеши, не то опоздаешь. Ты позвонила Джейни?

– Нет…

– Ну, наверное, уже слишком поздно. Если ты не против сходить на концерт в одиночку, не стоит ей звонить. А то пропустишь половину выступления. В любом случае, надеюсь, что тебе там понравится. – Хамфри замолчал, затем тихо добавил: – Мне жаль, что сегодня четверг, я бы с радостью составил тебе компанию.