Его появлению Рамзес тоже не удивился, он ждал его; он знал, что, если нужно, Сетау воспользуется своей силой, а Амени употребит свою смекалку.

Однако появление третьего озадачило царевича: он никогда бы не подумал, что богатенький Аша пойдет на такой риск. Для него, единственного сына богатых аристократов, пребывание в стенах «Капа» было естественным и неизбежным этапом перед началом карьеры высокопоставленного чиновника. Щеголеватый, с узкой костью и вытянутым лицом, он носил маленькие усики, за которыми ухаживал с необычайной щепетильностью, и часто смотрел на окружающих с откровенным презрением. Его слащавый голосок и светящийся умом взгляд обволакивали собеседника.

Он сел напротив первой тройки.

— Удивлен, Рамзес?

— Да, не скрою.

— Я не прочь скоротать с вами вечерок; скучно мне что-то.

— Нам грозит наказание.

— Оно лишь добавит перцу в наше пресное блюдо; все в сборе?

— Нет еще.

— Что, никак лучший друг предал тебя?

— Он придет.

Насмешливо ухмыльнувшись, Аша приказал разлить пиво… Рамзес к своей кружке даже не притронулся; волнение и досада комом подступали к горлу. Неужели он так серьезно просчитался?

— А вот и он, — воскликнул Амени.

Высокий, широкоплечий, с пышной шевелюрой и бородой, полукругом обвивавшей его подбородок, Моисей выглядел гораздо старше своих пятнадцати лет. Сын евреев, обосновавшихся в Египте не одно поколение назад, он был принят в «Кап» в совсем юном возрасте благодаря своим замечательным умственным способностям. И поскольку они с Рамзесом обладали примерно одинаковой физической силой, оба подростка стали соперничать во всем, прежде чем заключить пакт о ненападении и выступить единым фронтом против учителей.

— Старый стражник хотел помешать мне уйти; мне стыдно было с ним тягаться, пришлось убеждать его в благонамеренности моего предприятия.

Оставалось поздравить друг друга и опорожнить кружки хмельного зелья, обладавшего неповторимым вкусом запретного.

— Итак, один-единственный важный вопрос, — настойчиво заявил Рамзес, — как получить настоящую власть?

— С помощью иероглифического письма, — поспешил высказаться Амени, — наш язык — язык богов, мудрецы использовали его, чтобы передать нам свои заветы. Сказано: «Следуй своим предкам, ибо они познали жизнь раньше тебя. Власть дается знанием, а письмо делает его бессмертным».

— Вздор грамотеев, — заявил на это Сетау.

Амени залился краской гнева.

— Ты будешь отрицать, что писец обладает настоящей властью? Умение вести себя, вежливость, знание правил хорошего тона, аккуратность, верность данному слову, неприятие нечестности и зависти, владение собой, искусство молчания, подтверждающее первенство письменного слова, — вот те качества, которые я хотел бы развить в себе.

— Этого недостаточно, — рассудил Аша. — Высшая власть — власть дипломатии. Вот почему я скоро покину страну, чтобы изучить языки наших союзников и наших соперников, чтобы понять принципы развития международной торговли, каковы истинные намерения других правителей, чтобы затем иметь возможность использовать их в своих целях.

— В тебе говорят амбиции жителя большого города, потерявшего всяческую связь с миром природы, — с досадой сказал Сетау. — Город — вот настоящий враг, который нас подстерегает!

— Ты, однако, ничего не сказал о своем способе завоевания власти, — заметил Аша, явно задетый за живое.

— Есть только один путь, где постоянно идет борьба между жизнью и смертью, красотой и ужасом, лекарством и отравой, — это змеиная тропа.

— Ты шутишь?

— Где живут змеи? В пустыне, в степях, в болотах, на берегу Нила и в каналах, на токах, в овчарнях, в хлевах и даже в темных прохладных углах наших жилищ! Змеи повсюду, они хранят секрет создания. Я хочу посвятить свою жизнь тому, чтобы вырвать его у них.

Никто и не думал противоречить Сетау, который, казалось, тщательно взвесил свое решение.

— А ты что скажешь, Моис? — спросил Рамзес.

Юный великан медлил с ответом.

— Я завидую вам, друзья, так как я не знаю, что ответить. Странные мысли не дают мне покоя, мой разум блуждает, ища выхода, но судьба моя остается неясной и неопределенной. Мне должны дать важный пост в гареме [1], и я думаю принять его в ожидании более увлекательного занятия.

Все четверо посмотрели на Рамзеса.

— Существует лишь одна настоящая власть, — объявил он, — власть фараона.

— Тоже, удивил, — разочарованно выдохнул Аша.

— Отец подверг меня испытанию диким быком, — заявил Рамзес, — зачем, если не для того, чтобы я стал в будущем фараоном?

Эти слова ошеломили всех четверых товарищей царевича; Аша опомнился первым:

— Разве Сети не назначил уже твоего старшего брата своим наследником?

— В таком случае, почему не ему пришлось встретиться лицом к лицу со зверем?

Амени весь сиял:

— Это замечательно, Рамзес! Быть другом будущего фараона, какое чудо!

— Не слишком-то радуйся, — посоветовал ему Моис, — Сети, может быть, еще и не выбрал.

— Так вы со мной или против меня? — спросил Рамзес.

— С тобой до самой смерти! — воскликнул Амени. Моис кивнул в знак согласия.

— Ответ на такой вопрос требует времени на размышление, — уклончиво ответил Аша. — Если твои шансы будут расти, я понемногу перестану верить в твоего брата. В противном случае я не стану поддерживать проигравшего.

Амени сжал кулаки.

— Тебе бы…

— Может быть, я самый искренний из нас всех, — невозмутимо продолжил будущий дипломат.

— Неужели? — усомнился Сетау. — Я один реально оцениваю обстановку.

— И что же ты думаешь?

— Красивые слова меня не впечатляют; действие — вот что важно. Будущий царь должен уметь противостоять змеям; когда наступит следующая ночь полной луны и все они выползут из своих нор, я сведу с ними Рамзеса. Посмотрим, достоин ли он своих притязаний.

— Откажись! — взмолился Амени.

— Я готов, — сказал Рамзес.

Скандал потряс почтенные стены «Капа». Никогда еще, с момента его учреждения, ученики, причем самые блистательные, не позволяли себе столь грубо нарушить внутренний распорядок. Против своей воли Сари был выбран другими наставниками вынести приговор пятерым виновным и выбрать им тяжелое наказание. В это время, за несколько дней до начала летних каникул, данная обязанность казалась ему тем более невыносимой, что как раз этим молодым людям уже назначены были высокие посты в знак признания приложенных ими усилий и оценки их способностей. Для них двери «Капа» должны были широко распахнуться, открыв путь к будущим свершениям.

Рамзес играл со своей собакой, которая быстро привыкла делить пищу с хозяином. Бешеные гонки за воланом, который бросал царевич псу, казались наставнику бесконечными, однако ученик царской крови не позволял прерывать игры своего любимца, которого, по его мнению, бывший хозяин содержал из рук вон плохо.

Утомленный, задыхаясь и высунув язык, Неспящий лакал воду из глиняной миски.

— Твое поведение, Рамзес, заслуживает порицания.

— Почему же?

— Этот гнусный побег…

— Не преувеличивай, Сари; мы даже не были пьяны.

— Поступок тем более глупый, что твои товарищи уже закончили свое обучение.

Рамзес взял наставника за плечи.

— Вот это новости, и от тебя! Говори же!

— Наказание…

— Это потом! Моис?

— Назначен помощником управляющего в главном гареме Мер-Ура в Файюме [2]; довольно тяжелая ноша для столь юных плеч.

— Он спихнет старых служителей, увязших в своих привилегиях. Амени?

— Он входит в число придворных писцов.

— Замечательно! Сетау?

— Ему отдают должность целителя и заклинателя змей, ему придется собирать змеиный яд для приготовления лекарств. Если только наказание…