— Я вниз, Ксанка! — крикнул цыган и бросился к заднему выходу из здания, куда мечтал пробиться атаман.

… Когда замолк один из пулеметов, Бурнаш снова поверил в возможность победы: разделенный надвое отряд обходил вражеские фланги, по числу чекистов значительно меньше, а купеческий дом — не крепость. Хлопцы из первой и второй сотни почти замкнули кольцо вокруг ЧК, но неожиданно в точке их встречи застучал еще один пулемет. Значит, все-таки кто-то из трех агентов его продал. Мстители опять его переиграли — ждали, заманивали, готовились…

Гнат дернул повод и отвел коня из зоны обстрела на другую сторону улицы. Дороги наверняка перекрыты, если кто и выживет после штурма, просто так из города не уйдет. Пора переходить к запасному варианту отхода. Бурнаш огляделся вокруг, и ему показалось, что в подъезде ближнего дома мелькнул огонек, буквально искорка или блик. Атаман достал револьвер, спешился и подкрался к подъезду. Благодаря пожару на противоположной стороне, здесь казалось еще темнее. Присмотревшись, атаман различил контуры фигуры, он обошел человека сбоку и ткнул дулом под ребра.

— Любуешься фейерверком, сука? — спросил Бурнаш.

— Я — найн, — вздрогнул человек.

— Значит ты, Дрозд немецкий, на обе стороны стучишь?

— Нет, я не знал, поверьте, атаман. Я все точно передал, что слышал.

Гнат ощупал карманы Эйдорфа и, не найдя оружия, отобрал бинокль. Штука увесистая, не хотелось бы таким получить в темноте по голове.

— Честное слово, — бормотал профессор, — я не меньше вашего хотел попасть внутрь этого дома. Зачем мне вас обманывать?

— Теперь я тебе, гадина, не верю, — сказал Бурнаш.

— Если бы я вас обманул, то не был бы здесь, вы же знаете мой адрес!

— Может, ты так надеешься на своих дружков-чекистов, что меня уже в покойники записал?

— Я готов рассказать вам все, что знаю, — сказал Эйдорф. — Я расскажу даже, почему я стал на вас работать.

— Только коротко, не тяни время — пристрелю. Твоя работа кончилась, а у меня еще есть кое-какие дела… Пошли к тебе, — Бурнаш снова ткнул пистолетом, и они стали подниматься наверх.

Валерий и Юля жили в Штольберге уже третью неделю. Устроились они очень хорошо: сняли две комнаты в доме у рабочего с их же шахты. Густав Андерман был пролетарий с двадцатилетним стажем, трудиться на шахтах он начал еще до первой мировой, о чем свидетельствовала угольная пыль, навсегда въевшаяся в руки. Точно такие же руки видел Валера у рабочих в Юзовке, но пока немногие из его соотечественников могли похвастаться, что имеют работу. Жена Густава Эльза была домохозяйкой, а пятнадцатилетний сын Мартин подрабатывал официантом в местном ресторанчике. А еще он заглядывался на Юлю — взрослую девушку-инженера, приехавшую из далекой и загадочной страны СССР. В отличие от молчаливого отца, он любил болтать с постояльцами и часто гостил в их комнатах. Мартин так увлекся, что стал даже всерьез изучать русский язык.

Снимать жилье было дешевле, чем жить в гостинице, да к тому же, как пояснил служащий фирмы "Бруно и сын", дом Андерманов стоял рядом с остановкой, откуда подвозили сотрудников шахты до работы. Правда, когда выяснилось, что возят только инженеров и клерков, а самих шахтеров в автобус не сажают, то Валера и Юля стали ходить на работу пешком вместе с Густавом. Вставать приходилось пораньше, зато идти с шахтерами было веселее. Густав редко вставлял слово, а вот молодые рабочие наперебой расспрашивали ребят о России и революции, о том, какая теперь жизнь строится в их стране. Местные инженеры не одобряли дружбу русских с простыми шахтерами, но учили своему делу стажеров добросовестно, ведь за это фирма получала плату золотыми российскими червонцами и американскими долларами.

Смена кончилась, как обычно, в четыре часа, и к пяти Валера с Юлей вернулись на квартиру. Парень присел на скамейку у дома и закурил подряд вторую папиросу. Он сегодня провел весь день в шахте, а там не посмолишь.

— Я быстренько переоденусь, — сказала девушка и упорхнула в дом. Там было тихо, хотя обычно в это время Эльза готовила к приходу мужа обед, гремела на кухне сковородками и кастрюлями. Должно быть, она еще не вернулась из магазина, решила Юля и поднялась на второй этаж — к своей комнате. Ей показалось, что она чувствует легкий запах сигар, но Юля не обратила на это внимания и распахнула свою дверь. Запах стал резче, а в ее кресле напротив двери оказался незнакомый мужчина, который, ухмыляясь, пускал вверх колечки густого вонючего дыма. Юля отпрянула от двери, но сзади ее подхватили сильные руки и затолкнули в комнату.

— Кто вы такие?! Что вам нужно?! Я буду кричать!

— Кричите, барышня, кричите, — сказал по-русски незваный гость, никто вас не услышит, кроме тетушки Эльзы. Но она сама находится в затруднительном положении и потому не сможет вам помочь. Так что лучше присядьте, и мы спокойно поговорим.

Руки толкнули девушку на диван, и теперь она могла видеть второго бандита, он был весь какой-то потертый, с тусклым лицом шпика.

— Вас ведь зовут Юля? А меня — Георгий Александрович… Очень приятно.

— Отвратительно.

… Валерий вспоминал о том, что нового успел сегодня узнать, ведь он взял за правило ежевечерне записывать все касающееся практики, и голос над его ухом, да еще русский, прозвучал совершенно неожиданно:

— Валерий Михайлович? Добрый день.

Мещеряков вздрогнул и медленно повернул голову.

— Не узнаете? А я вас сразу признал, — улыбнулся собеседник, буравя его при этом холодными глазами. — Ну-у, Валерий Михайлович, грех не помнить…

— Отчего же, — стараясь не выдать замешательства, сказал Мещеряков, капитан Овечкин?

— Собственной персоной, — раскланялся тот.

— Какими судьбами? На шахте работаете, Петр Сергеевич?

— Вроде того, — сказал Овечкин, — пойдем, поговорим?

— Извините, мне нужно зайти на минуту в дом, — попросил Валерка.

— О Юленьке беспокоитесь? Напрасно, о ней позаботятся мои люди, да вы знаете — хорунжий Славкин и еще один…

— Потрепанный?

— Вот, вот, — рассмеялся капитан, — все старые знакомые.

— Выследили, значит, — Валерка вскочил со скамейки.

— Тихо, тихо, — сказал Овечкин, показывая револьвер со взведенным бойком. — Кроме того, рядом находятся еще мои люди. Так что не стоит напрасно нервничать, Валерий Михайлович.

— Хорошо, если вы отпустите Юлю, я пойду с вами без сопротивления, Мещеряков демонстративно заложил руки за спину. — Куда идти?

— Вот и славно, — Петр Сергеевич сунул револьвер в карман.

— Куда же отправиться старым друзьям после долгой разлуки, как не в ресторан? Да вы ведь, собственно, туда с девушкой и собирались?

— Я вижу, вы все знаете, — усмехнулся Валерка, шагая рядом с Овечкиным по тротуару. Боковым зрением он заметил, что за ними следуют еще две фигуры.

— Все, Валерий Михайлович, — кивнул капитан. — Мы ведь за вами уже вторую неделю наблюдаем, а вы даже не заметили. Так что распорядок вашего дня я знаю досконально.

— Чего вы хотите, Петр Сергеевич?

— Реванша, мой дорогой друг. Помните, когда я вас так называл?

— В Севастополе. Тогда, на войне, я был красноармеец, а теперь я начинающий инженер, — заметил Мещеряков, — никакого интереса для вашего ведомства не представляю. Хотя, допускаю, что лично мне вы отомстить хотите. Но при чем здесь девушка?

— Я, действительно, в отличие от вас, Валерий Михайлович, профессию не поменял. Но даже как инженер вы можете мне пригодиться. Не говоря уже о том, что вы — чекист.

— Бывший.

— Это недоказуемо, — сказал штабс-капитан. — Даже немецким властям я могу доказать, что вы — красный шпион. К реваншу я подготовился основательно, товарищ Мещеряков.

— Уверены? — спросил Валера на пороге ресторана, демонстративно отворачиваясь от шагнувшего к нему Мартина.

— Да, можем начать партию прямо сейчас.

— А вы разве еще не начали?

— Я имел в виду бильярд, — ухмыльнулся Овечкин, — тут в соседней зале есть столы. Помнится, мы в последний раз не доиграли, вы изволили бросить бомбу. Надеюсь, сегодня ее у вас нет?