Даниил развернулся и нырнул за угол, из-за которого и появился патруль. Он бежал изо всех сил, понимая, что только удар в горло одного из противников вывел из строя надолго. Остальные оклемаются через несколько секунд. Первые выстрелы прозвучали, когда командир домчался до конца дома. Он повернул во двор, слыша, как сзади раздаются команды. Наверняка фашисты постараются оцепить район. К счастью, память не подвела, и двор оказался проходным. Не останавливаясь, Даниил пересек улицу, еще один двор, потом побежал по переулку. Стрельбы сзади больше не было, но погоня продолжалась. Ларионов изменил направление, бежать все время по прямой опасно. Из оцепленного района он вроде выскочил, но расслабляться нельзя, сегодня на улицах патрулей раза в три больше, чем ему доносила разведка. Даниил спрятался в подъезде, чтобы передохнуть и придумать, что делать дальше.

Ходить по улицам опасно, но где можно укрыться? После ареста Валеры с его бригадой и исчезновения Ксанки все знакомые адреса представляются ненадежными. Значит, надо идти по полузнакомым. Что-то в городе произошло, раз столько патрулей, возвращаться с пустыми руками глупо, получится, что зря рисковал. Даня мысленно представил карту окрестного района. Вблизи было только одно пристанище — воровская малина, где любил отираться Кирпич. Он ведь тоже ушел из партизанского отряда после того, как Яшка намекнул на то, что Жора — подозрительный тип. Если не сам Сапрыкин, так след его должен отыскаться, а Костя — очень информированный человек.

Командир Мстителей отыскал неприметную ржавую дверь в полуподвал и постучал три раза. Пауза была длинной, но повторять стук было нельзя.

— Кто там? — глухо спросили через минуту.

— Як Кирпичу.

— Не знаю такого.

— Я его родственник, Ларионов. Лязгнул запор и дверь приоткрылась, потом распахнулась совсем, на пороге стоял сам Сапрыкин.

— Заходи, коль не сутись.

— Ну и родственники у тебя — кошмар, — сказал хриплый голос.

— Каких бог дал,

— Здорово, начальничек.

— Привет, — сказал Даниил, с трудом разглядывая здорового детину, одетого в грязное рванье.

— Батя! — откуда-то из темноты появилась Натка и повисла на шее отца.

— А мальчишки где?

— В "буру" дуются.

Дочь за руку отвела Ларионова в дальний угол подвала, отгороженный занавеской.

— Привет, батя, — как ни в чем не бывало, сказал Петька, шлепая засаленной картой об стол.

— Здрасте, дядь Дань! — Юрка сосредоточенно раздумывал над своими картами.

Даниил отвесил сыну подзатыльник, и тот растерял все карты. Юра быстро увернулся от занесенной руки.

— Ты чего, батя? — Петька почесал затылок.

— Вам, значит, в карты захотелось поиграть? А я уж грешным делом подумал…

— Да они пока на щелбаны, — проскрипел за спиной детина. — Хотя, как герои, могут себе позволить.

— Кто тут герой?!

— Ты сибко-то не воюй, — примирительно сказал Кирпич, — дело сделано, а сделанного не воло-тись.

Даниил устало опустился на скамейку и расстегнул пальто.

— Мы, батя, в самоволку ушли, чтобы шахты взорвать, — объяснил Петька.

— Что? — подскочил Ларионов, прицеливая новый подзатыльник.

— Ты не ругайся, — попросила Натка, схватив его руку.

— Мы это из-за отца, — сказал Юра. — Мы подумали, что если шахты взорвать, когда он под арестом, то алиби ему обеспечено. Поэтому взяли у Жоры динамит, пробрались на три ближайших шахты и рванули. Все по науке, как дядька Яков учил.

— Он вас учил шахты взрывать? — обалдел командир.

— Да нет, — пояснила Натка, — он про рельсы учил, но динамит-то всегда один!

— Мало мы вас пороли, — сделал свой вывод Даниил.

— Батя, все же хорошо прошло, Юрка нас провел мимо охраны. Зато теперь дядь Валеру отпустят.

— Значит, это из-за вас столько патрулей в городе?

— А не то! — гордо сказал Петр. — Вот мы на Костиной малине и сховались. Дороги вокруг шахт фашисты перекрывать стали, а мы с телегой не поспели, пришлось обратно в город драпать.

— Ну вы и чертенята! — Даня приобнял сына. — Вы хоть понимаете, как вам повезло, что целы остались?

— У нас все рассчитано было, — пробормотала Натка.

— Отца отпустят? — спросил Юра.

— Не знаю, — соврал Даниил. — Но вам объявляю благодарность от лица командования и три наряда вне очереди за самоволку!

— Опять наряды…

— Вот так, пасаны! — подмигнул Сапрыкин.

— Отойдем, Костя, поговорить надо, — позвал Ларионов.

— А мы? — набычился Петька. — Опять маленькие? У нас одних нарядов на трех взрослых хватит.

— Ладно, — Даниил вытащил папиросы и закурил, давая себе минуту на размышления. — После ареста Валеры на разведку в город пошла Оксана.

— Ой, — воскликнула Натка.

— Она не вернулась, а еще раньше обнаружилось, что вы пропали, потому я и пришел в Юзовку. Одна проблема отпала, вы нашлись, но с сестрой, думаю, что-то нехорошее случилось. На крайний случай она могла обратиться к лейтенанту Корфу, он должен был помочь узнать судьбу Валеры и его бригады. Испугавшись, что связался с партизанами, Корф мог выдать Ксанку гестапо. Хотя ему и самому, в таком случае, не поздоровится.

— Точно, я сам его застрелю, — пообещал Юра.

— Сначала нужно разобраться в ситуации, попусту палить не стоит, сказал Даниил. — Поэтому я хочу попросить Костю навести справки по своим каналам: что с Валерой и есть ли среди арестованных Оксана. Сможешь разузнать?

— А сего, смогу, — Сапрыкин швыркнул носом. — Блатва там тоже сидит!

— Воров много, — прохрипел хозяин малины. — А которых фашисты первых поймали, так без суда сразу повесили. Теперь сидим, кто остался, по норам, как крысы, носа высунуть боимся. Братве такая власть не нравится, при советской власти и то меньше сидело.

— Не жулись, помозем, — подтвердил Кирпич. — Связь с волей в том доме всегда делжали.

— Хорошо, но остается еще Корф, — напомнил Ларионов. — Сколько у вас людей есть?

— Да нисколько, — пожал плечами хрипатый, — мы не совслужащие, по приказу не работаем.

— Этого немца мы на себя возьмем, — солидно сказал Петька.

— На подростков и внимания меньше обращают, — заметил Юра.

— Мы всюду пролезем.

Даниил внимательно посмотрел на ребят.

— Ну хорошо, считай, уговорили. Видно, время такое, что по-другому нельзя. Только будьте осторожны, требуется наблюдать и докладывать об увиденном. Никакой самодеятельности.

— Обещаем, — не задумываясь, сказала Наташа, обрадованная сговорчивостью отца.

— А мне придется, пока патрулей много, здесь сидеть, как в штабе, посетовал Даниил.

— Превратили хазу черт знает во что, — проскрипел хозяин, сплевывая на пол. — Потом скажут, что воры на войне в штабах прятались…

С раннего утра у комендатуры появился паренек с тряпками и мылом. Он подскакивал ко всем подъезжающим машинам и предлагал помыть стекла или даже весь кузов. Поскольку шел снег, то протереть ветровое стекло требовалось всем. Шоферы платили по-разному: кто мелкой монетой, кто сигаретой, а кто и подзатыльником. Мальчишка ругался сквозь зубы, но продолжал предлагать услуги другим водителям.

Ганс, как обычно, подал машину к полдевятого, а без четверти девять "Опель" остановился у крыльца комендатуры. Паренек с тряпкой подошел к автомобилю.

— Пока свободен, Ганс, машина понадобится мне в 12.00, - сказал Корф, выходя.

— Так точно, господин лейтенант!

— Протереть стекло? — подросток отполировал в воздухе воображаемую поверхность, справедливо больше надеясь на жест, чем на слова.

— Давай! — разрешил Ганс тоже жестом. Затем он уплатил мелкую монету и укатил.

Сунув заработок в карман, Юра отошел на противоположную сторону улицы.

— Видал? — спросил он у Петьки, болтающегося перед витринами магазинов и офицерского кафе.

— Это он?

— Точно, я слышал. Шофер по имени Ганс назвал его лейтенантом, да и машина марки "Опель".