— Да-а, — язвительно протянул Иван, — на полу, на табурете-е?! А где ж тогда я сижу… Нет, лежу… нет, это самое, стою?!

Псевдо-Хук ощерился до ушей. Ни тут же виновато захлопал выцветшими ресницами.

— А вы, извините, не лежите, не сидите, не стоите, а еще раз извиняюсь, висите вверх ногами на ржавой старой цепи. Если вы соизволите немного выгнуть шею, то вы даже разглядите большой крюк, вбитый в потолок.

— Да-а? — Иван последовал совету. И на самом деле увидел и цепь, и крюк, и настоящий потолок — такой же грязный и неровный как и пол.

Теперь все стало на свои места. Все, кроме него самого.

— Опять дозревать повесили, что ли? — спросил он.

Псевдо-Хук развел руками. И преодолевая явную неловкость, пролепетал:

— Пора бы уже.

— Что — пора?!

— Дозреть пора! — ответил Псевдо-Хук. — Вы учтите такую вещь, что год Всеобщих лобызаний и Братской любви на исходе, нынче последняя декада — декада грез. А потом вам может не поздоровиться тут.

Иван почти пришел в себя. И потому вновь обрел способность рассуждать, кое-как осмысливать происходящее.

— Значит, вы считаете, друг мой несуществующий, — проговорил он, — что доселе мне тут «здоровилось», так?

— Именно так! — заверил самым серьезным образом Псевдо-Хук. — Мы ведь своевременно разобрались с вами в строении этого мира, вы себе представляете его достаточно хорошо. Но вот нравы местных обитателей вы, похоже, не усвоили и даже не изучили ни в малейшей степени.

Иван не стал спорить.

— Сколько мне осталось? — вопросил он.

— Сегодня третий день декады. Все провожают добрый год, все пребывают в грезах, делают добро друг другу и кому ни попадя.

Иван хмыкнул. Дернулся на цепи.

— Ага, — сказал он, — вот это я на себе ощутил.

— Ни черта вы еще не ощутили!

— Ладно, хватит об этом. Где Лана?

— В саду.

У Ивана тут же отлегло от сердца. Главное, с ней все в порядке, она в саду. А уж из садика этого он ее всегда вытащит. Если сам конечно выберется. Он снова дернулся — цепи загремели, крюк качнулся, а сам он маятником пошел из стороны в сторону. Ничего, все образуется, подумалось ему, все встанет на свои места. Но уточнить все-таки надо.

— А сад там же?

Псевдо-Хук тяжело вздохнул.

— Кто его знает, может, и там. Эти предварительные квазиуровни такие неустойчивые… да не мне вам говорить! Как вы думаете, где мы сейчас с вами.

— Не знаю, похоже, в подземной темнице, — ответил Иван, — сдается мне, что я тут уже бывал.

— А вот и ошибаетесь! Это же обычный изолятор. Чтоб вы в последние дни года не натворили глупостей, вас повесили на хранение, понятно?

— Еще бы! Повесили, на хранение… Помогли бы лучше отцепиться, раз такой добренький и заботливый!

Псевдо-Хук замахал руками, заморгал.

— Нет, этот номер не пройдет, даже не пытайтесь, еще хуже будет, что вы!

— Ну, а тогда проваливай со своими советами! — взъярился Иван. — Пошел вон отсюда!

Незнакомец не обиделся.

— Вы зря волнуетесь, — сказал он. — У вас же есть маленький шансик, понимаете? Попробуйте его использовать.

— Что за шанс? — буркнул Иван.

— К концу третьего дня последней декады срабатывает пусковой механизм осевых волокон, ясно? У вас будет возможность нырнуть в поток обратного времени.

— И что?

— А то! Где вас выбросит из потока, не знаю. Да и не в том суть — вы можете оказаться и у нас в любой точке, и в Вашей Вселенной, и в Обратном мире, понимаете?

Иван встряхнул головой, попробовал согнуть ноги в коленях. Но, видно, силенок оставалось совсем мало, потянуться на ногах не удалось.

— Обратный мир, это что — нечто связанное с обратным временем? — спросил он.

— Да что вы?! — возмутился Псевдо-Хук. — Что вы! Не вздумайте ляпнуть здесь про это! И я-то вам зря сказал, вырвалось просто. Вам этого знать не следует! Вы лучше запоминайте, что вам в потоке делать и после первичного выброса.

— Что?

— Так вот, вас в любом случае потом, через часик примерно, откатной волной вынесет сюда, к нам. Но если там, в точке первичного выброса, вы сумеете повлиять на ход событий, изменить их, то откат вернет вас не в подвал этот, как говорите, не в темницу, а куда-нибудь еще!

— Ага, куда-нибудь, — злорадно процедил Иван, — вынесет в пасть дракону или к дьяволу на рога, а может, и прямиком под струю аннигилятора!

— Все может быть, — спокойно и даже как-то поспешно согласился незнакомец. — Оставайтесь висеть здесь. Для этого надо рваться, метаться, дергаться…

— А чтобы в поток нырнуть?

— Когда в вашем мозгу раздастся щелчок и потемнеет в глазах, надо будет как можно четче, яснее, образнее представить то место, куда собираетесь попасть.

— И что же, именно туда и попадешь? — Иван вдруг начал верить незнакомцу, принимать его слова всерьез.

— Вы наивны, так разве можно? Да ежели бы все было по нашим желаниям…

— Я все понял, — уверил незнакомца Иван. — Когда сработает механизм?

Тот сосредоточился. И вдруг пропал вместе с табуретом. Но голос его прозвучал четко и громко:

— Да вот сейчас, секунды через две — третьи сутки уже заканчиваются.

Иван крепко зажмурился. Представил Землю — сразу всю, такой, как видел ее много раз из космоса. Потом перед его глазами всплыла родная деревня, та самая, о существовании которой он узнал, лишь завершая четвертый десяток. Он увидал как наяву деревья, их пышные зеленые кроны, и домики под сенью этих деревьев, настоящие рубленные деревянные дома, увидал улицу, срубы колодцев, совершенно не изменившихся за последнее тысячелетие, увидал даже отдельных прохожих, примятую траву, брошенный у заборчика детский совочек… В этот миг в мозгу щелкнуло — резко, отрывисто, звучно. И вместе со щелчком прозвучало почему-то глуховато, неопределенно: «да будет проклят!» И вся воображаемая им картина вдруг пропала, исчезла куда-то — вместе с домиками, с деревьями, с ручейками, палой листвой, песочницей и совочком. И ее место заняла совершенно другая, о которой Иван и не помышлял, не думал, не собирался даже думать — ядовито пурпурные джунгли Гадры полыхнули перед взором неистовым безумным пламенем, что-то разорвалось прямо под ногами — Иван уже не висел, его несло куда-то, бросая, переворачивая, вращая вокруг незримой оси, но одновременно ему казалось, что он стоит на собственных ногах, не на четырехпалых лапах, а именно ногах, И разрывы следовали один за другим, все мельтешило, дергалось, уплывало…

Он открыл глаза. Это была Гадра. Ее невозможно было спутать ни с одной другой планетой в Пространстве. Кроваво-пурпурные растения-животные, сливаясь в одну перепутанную, извивающуюся и трепещущую массу, полуживыми джунглями закрывали проходы с трех сторон, высились колышущейся, уходящей к сиреневым небесам, стеной. Из этих джунглей доносился дикий рев, перемежающийся залихватским и пронзительным посвистом. Иван знал, кто издает эти звуки.

Он стоял по колено в зарослях лилового лишайника-трупоеда и держал в руках спаренный десантный пулемет с разбитым в щепу пластиковым прикладом. Все это ему напоминало что-то, было знакомо, Иван даже не сразу сообразил, что его просто-напросто отбросило на семнадцать лет назад. Да, он уже стоял точно так же тогда. Стоял и не знал, как быть, как прорваться к лагерю. Две попытки кончились неудачей. Но он не собирался сдаваться.

Его выпихнули из гравилета над самыми джунглями — выпихнули без парашюта, индивидуального антигравитатора, вообще без ничего, вслед сбросили пулемет и пару коробок с патронами. Таково было условие зачетной задачи. В Школе не церемонились с курсантами — раз уж пошел в Отряд, так терпи да помалкивай, а нет, так пропаливай на все четыре стороны, двери открыты!

Да, все это было. И Иван помнил, как он тогда поступил. До лагеря было минут пятнадцать быстрого бега. С учетом всех этих непролазных полуживых дебрей — двадцать-двадцать пять. Но звероноиды обложили его кругом. И сидели за ближайшими стволами-туловищами да поджидали. Иван даже видел каким-то непонятным внутренним зрением, как они облизываются и роняют в лишайник набегающую зеленую слюну.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: