Кристи миновала внушительное здание в георгианском стиле – бывший дом приходского священника. Потревоженный пес залился лаем. Интересно, подумала Кристи, кто теперь здесь живет? Надо будет спросить у родителей.

Снег валил крупными хлопьями. Пора было поворачивать к дому. Кристи поглядела на часы. Десять минут четвертого. К тому времени, когда она вернется, Доминик, должно быть, уже уйдет. Разумеется, она не может всю жизнь прятаться от него, но сегодня, еще не оправившись от шока, вызванного известием о его возвращении, девушка не желала видеться с бывшим другом.

Конечно теперь, имея за плечами опыт самостоятельной жизни, Кристи могла бы с юмором взглянуть на свои подростковые страсти. Могла бы. Вся проблема в этой частице «бы». Ей ведь так и не удалось преодолеть то чувство стыда и отвращения по отношению к самой себе, которое, вольно или невольно, внушил ей Доминик.

Она ненавидела его. Ненавидела за то, что он лишил ее уважения к самой себе. За то, что он был свидетелем ее унижения…

Судорожно вздохнув, Кристи подняла воротник куртки и, закрыв лицо от снега, двинулась домой.

До дома оставалось рукой подать. Чтобы не вязнуть в снегу, Кристи вышла на проезжую часть. Погруженная в свои грустные мысли, она не сразу услышала шум подъезжающего сзади автомобиля, и в последнюю минуту инстинктивно метнулась в сторону обочины, но поскользнулась и упала, больно ударившись.

Машина резко затормозила и с трудом остановилась у самого кювета. Дверца хлопнула, и к Кристи подбежал какой-то человек. Она подняла глаза и обомлела.

– Доминик! – вырвалось у нее.

За восемь лет он совсем не изменился, разве что стал чуточку солиднее. Те же густые черные волосы, те же живые серые глаза. Как и раньше, Доминик словно излучал энергию, восхищавшую всех, кто его знал.

Не говоря ни слова, он помог ей подняться, и Кристи невольно пожалела, что не надела вместо старой куртки и джинсов новенький спортивный костюм, купленный в Лондоне в канун Рождества.

Господи, подумала она, ну почему встреча с Домиником должна была произойти именно в тот момент, когда она к этому меньше всего готова и похожа скорее на того, прежнего, семнадцатилетнего подростка, чем на искушенную и даже слегка уставшую от жизни женщину.

– С тобой все в порядке, Кристи? – спросил он с улыбкой, которая грела ее до тех пор, пока она не попыталась перевести их легкие дружеские отношения во что-то более глубокое и интимное. Глядя в его сияющие радостью глаза, можно было подумать, что той страшной сцены не было вовсе. Неужели он успел обо всем этом позабыть?..

Оттолкнув его руку и отряхиваясь от снега, Кристи огрызнулась:

– В полном порядке, но твоей заслуги в этом нет. – Улыбка на лице Доминика медленно погасла. – Ты всегда водишь машину, не думая о безопасности пешеходов? – набросилась она на него. – Или у вас, медиков, так принято?

Доминик нахмурился.

– К твоему сведению, я ехал достаточно медленно, чтобы затормозить в любой момент, хотя по этой дороге, кроме меня, почти никто не ходит и не ездит, – подчеркнуто любезно сказал он, не отрывая взгляда от ее бледного лица…

Кристи чувствовала, что ведет себя просто глупо, но она никак не могла оправиться от шока при этой внезапной встрече. Уж лучше бы она дождалась его дома, в знакомой обстановке, подготовившись и собравшись с мыслями. Там она могла принять его в одном из тех дорогих и элегантных нарядов, которые надевала, сопровождая Дэвида на официальные приемы, тем самым продемонстрировав Доминику, что не зря провела эти восемь лет и знает цену жизни.

Она откинула волосы со лба, почувствовав, что рука у нее дрожит. Доминик это тоже заметил.

– Ты точно в порядке? – спросил он и протянул руку, чтобы помочь ей, но Кристи испуганно шарахнулась в сторону. – Садись в машину, – решительно приказал он. – Я отвезу тебя домой. Как ваш семейный доктор, я…

– Мне ты не доктор! – вырвалось у нее помимо воли.

Доминик странно посмотрел на нее.

– Кристи, – глухо сказал он, наклоняя голову, – согласись, что бессмысленно стоять здесь и спорить. До дома почти полторы мили, и даже если ты ничего не повредила, возможен шок от падения.

Спорить с Домиником было бесполезно всегда, а особенно теперь, когда нервы у Кристи совсем сдали, сердце колотилось как сумасшедшее, а дыхание никак не желало выравниваться.

Разумеется, он был, как всегда, прав – она действительно пребывала в шоке, но вовсе не из-за того, что упала.

Нервно передернув плечами, она двинулась к новенькому «БМВ» последней модели. Доминик распахнул перед ней дверцу, и, когда она садилась в машину, тела их соприкоснулись.

Кристи отпрянула в сторону.

– Что случилось? – недоуменно спросил он.

Ну что он, на самом деле не понимает? – с досадой подумала Кристи.

– Ничего. Просто я не люблю, когда посторонний мужчина норовит прижаться ко мне.

Доминик, опустив голову, пристально посмотрел на нее. Как прозектор на вскрытое тело! – раздраженно подумала она.

– Так, значит, посторонний мужчина! – зловеще усмехнулся он.

Кристи стало не по себе. Длительная прогулка и тяжелые мысли утомили ее, а эта неожиданная встреча была последней каплей. Отступив на шаг от машины, она устало сказала:

– Я не хочу, чтобы ты подвозил меня, Доминик! Как-нибудь дойду до дому пешком.

И прежде чем он успел остановить ее, девушка, не оборачиваясь, побрела по дорожке. Только дойдя до калитки, она различила шорох шин и догадалась, что Доминик неотступно следовал за ней.

Что ж, как врач, он сделал все возможное, и его профессиональная совесть чиста! – желчно подумала она, открывая парадную дверь дома.

– Дочь, это ты? – спросил отец, спускаясь в холл. При виде ее мокрой одежды брови его взмыли вверх. – Что случилось, Кристи? Такое впечатление, что ты все это время играла в снежки и каталась на санках!

– Примерно так и было, – угрюмо отозвалась Кристи.

Отец нахмурился.

– Ты в порядке? – забеспокоился он.

– Да… Просто поскользнулась на дороге и упала в снег. К счастью, ничего серьезного, если не считать уязвленного самолюбия. Как мама?

– Стремительно идет на поправку, – по крайней мере, так сказал Доминик. А впрочем, ты сама сможешь поговорить с ним, – вечером он придет к нам на ужин. – Заметив, что Кристи вздрогнула, отец виновато пояснил: – Это Берта пригласила его. Она переживает, что Доминику тоскливо одному в бывшем доме священника. Я, кстати, и не знал, что он поселился там.

Кристи тяжело вздохнула, чувствуя, что ей никак не удастся увильнуть от ужина.

– Но тебе ни о чем не надо беспокоиться, – поспешно заверил ее отец. – Мать просила передать, что в холодильнике есть все необходимое… И потом, – Пол замолчал и смахнул слезу со щеки, – нам с Бертой очень не хватает его родителей. Мы так славно проводили время вчетвером…

Кристи стало неловко за свой эгоизм. Отец Доминика умер четыре года назад, и мать переехала к незамужней сестре в Беркшир. Сэвиджи были давними друзьями ее родителей, и она понимала их чувства. Но вот что побудило Доминика вернуться в Сетондейл?

– Мама проснулась? – спросила она. – Хочу проведать ее.

– Да, она хорошо выспалась и говорит, что уже начинает тяготиться вынужденным бездействием. Доминик заявил, что еще неделю ей придется провести в постели.

Когда Кристи вошла в родительскую спальню, ее мать – женщина с высокими кельтскими скулами и зелеными, как у дочери, глазами – сидела, откинувшись на подушки. Берта Марсден замечательно сохранилась для своих лет.

Она расцвела улыбкой при виде Кристи.

– А, вот и ты, дорогая! Иди сюда, сядь рядом, поболтаем. Невыносимо лежать без дела, но Доминик настаивает, а если он говорит, что так надо, приходится терпеть. – Она внимательно посмотрела на дочь и, понизив голос, поинтересовалась: – Ты, разумеется, уже знаешь, что он вернулся?

Берта, в отличие от мужа, догадывалась, что для Кристи всякие разговоры о Доминике Сэвидже – что соль на раны. Она не могла не заметить разрыва их отношений восемь лет назад, – за этим наблюдал весь Сетондейл. Но миссис Марсден так и не поняла, что случилось. Доминик всегда вел себя предельно деликатно и великодушно. Убедившись, что ее дочь впадает в ярость при любом упоминании об этом человеке, Берта старалась не задавать лишних вопросов. И теперь она спокойно сообщила: