— Совершенно очевидно, что поток поздравлений не прекращается. И я присоединяюсь к ним. За нового Военного Губернатора Красного Утеса! — поднимая бокал и делая глоток секта, провозгласила Светла.

Маккензи также пригубил свой бокал, но принужденная формальность, с которой она произнесла этот тост, встревожила его.

— Давайте присядем, — предложила она. Светла направилась через библиотеку к небольшой кушетке и устроилась на ней, поджав под себя ноги, чтобы хоть как-то уменьшить дискомфорт, причиняемый ей высокими каблуками.

Маккензи устроился рядом с ней, поставив свой бокал прямо на пол перед собой.

— Знаешь, я сегодня второй раз в жизни вижу тебя в платье.

После встречи с Сирусом Магнумом Светла уступила настойчивым просьбам Инайю и оделась в очень узкое простое платье. «Пожалуйста, примерьте это, Светла-сан. Вы будете прекрасно смотреться в нем». Платье было черного цвета, с изысканной вышивкой на корсаже и по швам. Мягкий материал плотно облегал ее длинные ноги, наполняя ее незнакомым прежде ощущением собственного тела. Она изо всех сил пыталась подавить возникшее в ней и растущее чувство сексуального возбуждения.

— Тебе оно нравится?

— Конечно, — ответил он, и в его улыбке отразилось восхищение.

— А мне нет. Я предпочитаю свой полетный костюм: он куда более практичен и удобен.

Маккензи не мог не заметить вызова, прозвучавшего в ее голосе, и Светла увидела в его глазах озабоченность. Опустив голову, она сказала:

— Господи, как много всего произошло с тех пор, как я пришвартовала свой корабль рядом с твоим запредельником!

— Это правда, — согласился он. — Кажется, что прошли века с тех пор…

— Но я не знала, что работаю бок о бок с будущим Военным Губернатором Красного Утеса. Я знала только, что очень боюсь тебя.

— Никогда бы этого не подумал.

— Не надо дразнить меня, Мак. Ты ведь записывал показания моих приборов жизнеобеспечения, помнишь?

Он вздрогнул, словно его уличили в чем-то неприличном.

— Да, я помню. Но я со всей уверенностью утверждаю, что отклонения были вызваны исключительно опасностью предстоявшего нам задания.

Она внимательно посмотрела на него. Казалось, что он говорил от чистого сердца.

— А сейчас ты боишься чего-либо? — спросил он ее.

«Чего я должна бояться? С тех пор ты так глубоко вошел в мое сердце. Тот запредельник действительно мог пугать, но не милый сердцу Маккензи».

— Да. Я боюсь того решения, которое ты примешь о нас с тобой.

— Я… я не понимаю.

— Сирус недвусмысленно дал понять, что в данном вопросе у меня нет права голоса. Вполне естественно в такой ситуации опасаться решения, на принятие которого ты никак не можешь повлиять.

— Твои слова преждевременны! — воскликнул Маккензи. — Что бы мы не предприняли, мы решим это вместе!

— Это правда? — она в упор посмотрела на него. — Это действительно правда?

— Разумеется, — прямо посмотрев ей в глаза, ответил он.

— Но события происходят так быстро, что у меня голова кружится. Все казалось таким простым, когда мы проводили время здесь вместе и нам не о чем было тревожиться, кроме как о нас самих. Но теперь… — ее голос смолк.

Несколько мгновений он колебался. Но все же заговорил:

— Последние несколько дней, проведенные нами, позволили мне надеяться, что мы… что у нас есть будущее.

Светла глубоко вздохнула и снова опустила глаза.

— То, что было между нами здесь, — прекрасно! Но, наверное, это чувство не выживет в другом мире, как и эти дикие пурпурные цветы, которые могут расти только в этой долине. А нам придется вернуться в наш мир, причем таким образом, о котором мы никогда и не предполагали.

Она ощущала кожей растущий в нем протест, но он молчал. «Господи, ну почему ты молчишь и не споришь со мной? — раздраженно подумала она. — Насколько мне было бы легче! Я бы вышла из себя и легко приняла бы решение».

Он поглаживал ее волосы, а потом ответил:

— Мне кажется, ты все несколько преувеличиваешь.

— Нет. Я думала об этом все время, пока ты был с О-Скаром и Сирусом, потому что они предупредили меня, что ты вернешься в Центральный город еще до обеда.

«Ах, до обеда! Какой великодушный жест! Решить твое будущее… сделать выбор… и все до обеда».

— Это действительно так, но нет никаких причин для спешки. Сирус предлагает назначить тебя моим военным атташе. Тогда мы потихоньку все и уладили бы, без какого-либо давления со стороны.

«Работать с тобой рядом, чувствуя, как влечет к тебе ежесекундно? Господи, каким болваном ты иногда бываешь!»

— Да… время нам действительно очень нужно. Но я не могу быть настолько близка к тебе. Это делает события непредсказуемыми, разве ты не понимаешь?

Он медленно склонил голову.

— Нет, я не понимаю тебя.

Она отвернулась от него и выпрямила ноги, но от этого движения ее юбка высоко задралась, обнажив бедра. Она быстро вскочила и нервно одернула ее.

— Не могу понять, чего ты добиваешься. Твое внимание просто бьет через край, — закричала она. С минуту она подумала, разглядывая его, потом прошлась по комнате.

— Доктор Фронто помог мне разобраться в себе и понять кое-что. Я должна полностью все взвесить, прежде чем приму окончательное решение. Он извлек на поверхность мучающий меня конфликт. И то, что ты подарил мне радость ощущения секса, — всего лишь часть пути, который мне предстоит пройти, чтобы достичь свободы. — Она громко вздохнула. — «Свободы? Да я никогда не бываю на сто процентов уверена, что он говорит правду!»

Глаза Маккензи сверкнули, и он вскочил на ноги.

— Опять этот Фронто! Зачем ты слушаешь его? Все кибернетики на одно лицо! Они «допомогаются» тебе до того, что ты и шагу не сможешь ступить без их очередного «сеанса».

— В то время как ты, несомненно, переполняешь мой разум уверенностью? — прошипела она в ответ. Она сердито подошла к нему. — А ты знаешь, что теперь происходит, когда мы занимаемся любовью? Я все время думаю, что я буду испытывать, если забеременею твоим ребенком, и он будет нашей частицей навсегда. Ты можешь себе это только представить? Но это же просто смешно!

Маккензи с любопытством смотрел на нее.

— А что в этом смешного? Мне кажется, что это прекрасная идея.

«Да, конечно, так и должно быть. Я совсем не подумала об этом».

— Я Светла Стоковик, Мак, отход производства славянской шлюхи. Ребенок, который соблазняет униженных либонийцев. Зловещий запредельник, который боится нашего романа так же сильно, как ты желаешь его. Ты все еще не понимаешь? Я просто не готова к тому, чтобы быть женой и матерью, а еще менее готова быть советником Военного Губернатора. Возможно, что я никогда не смогу стать им. Ни ты, ни я пока этого не знаем. Только время покажет.

Даже в бледном свете, который с трудом пробивался сквозь плотные занавеси дверей, ведущих на террасу, она могла увидеть, как сильно он был потрясен ее словами. Она прошла мимо него и села на кушетку. Сдернув с ног измучившие ее туфли на высоких каблуках, она зашвырнула их далеко в угол. После этого она снова посмотрела на него.

— Пожалуйста, постарайся меня понять, — умоляла она. — Твоя любовь возвысила меня, но ты не можешь ожидать, что я совершенно изменюсь.

Она снова поджала под себя ноги.

— Мак, мне нужно время… чтобы обдумать то, что я узнала о себе и о нас, и я не хочу, чтобы на меня давила необходимость быть в это время любовницей, женой и матерью одновременно. Нам хорошо с тобой вдвоем, я имею в виду в физическом плане. Я даже научилась принимать эту близость. Но сексуальное влечение ослабеет. Так бывает всегда. А что потом?

Маккензи недовольно пошевелился. Через секунду он уже сидел рядом с ней на кушетке, обнимая ее плечи и глядя прямо в глаза.

— Ты хочешь сказать, что так понимаешь нашу любовь? Замаскированная форма грязи?

Она ответила ему возмущенным взглядом, тщетно пытаясь скрыть душившие ее слезы. Потом принужденно засмеялась: