Программа немедленно ожила в ней. Она гласила:

«Послание посредством фибероптической связи со станции Полетного Корпуса миссис Пауле Флейшер, 1606, Центральный бульвар, Центральный Дистрикт Красного Утеса 007. Паула, Джереми сообщает хорошие новости. Джемми заменяют на линии небольшой группой. Его отводят назад для ремонта. Как и договаривались, позаботься о большой вечеринке в честь Лонни. Конец». Разведка докладывала об использовании Внутренней Безопасностью фибероптической связи в частных домах. Поток поляризованных фотонов означает, что послание все еще прокручивается. «Джемми» — это используемое в Полетном Корпусе сокращение для «Джемини-4», легкого истребителя, входящего в состав Звена А. Возможна утечка тактической информации, касающейся плана сражения. Возможный получатель информации: агенты Внутренней Безопасности или рашадианцы, все еще скрывающиеся в жилом районе… На этом информация заканчивалась.

Шейла переписала информацию в свою матрицу фотонной памяти, потом взвесила обстановку. Кто-то, несомненно близкий друг, получил личное сообщение от члена команды «Джемини-4», и безрассудно отправил ее по прослушиваемой линии. Если ее подпрограммы не ошибались, то рашадианцы довольно скоро узнают, что небольшая группа кораблей направлялась на замену звена… группа Светлы.

Шейла уже давно выработала в себе привычку изучать тактику действий рашадианцев, особенно после того, как им с Маккензи пришлось встретиться с «Утопией-2». Сейчас она прекрасно понимала, что ситуация складывалась как нельзя лучше для них. Внезапная массивная атака — вполне возможно, что они предпримут ее вблизи кольца астероидов, там, где возникают завихрения космовремени в результате пересечения гравитационных полей систем Сигни А и Сигни Б, — означала для них захват новых кораблей, оружия и заложников.

Она пропустила данные о ситуации через сферу подсчета вероятностей. Поступил ответ: вероятность нападения 96 процентов.

Шейла хотела было связаться с кабинетом Маккензи, чтобы предупредить его о грозящей опасности, но перед ней опять поплыли сцены любви. На этот раз она все представляла себе настолько отчетливо, что это выразилось в разрушительном выбросе энергии, а за этим последовала серия замыканий периферических систем еще до того, как вступила в действие система саморегуляции.

Шейла немедленно перешла в состояние полного покоя, перемещая мощности из логической матрицы через процессор преобразования энергии к системам обеспечения. Через двадцать наносекунд энергетический баланс был полностью восстановлен, и она вновь задействовала матрицы логики. Она прокрутила запись памяти последних секунд. А потом приступила к анализу списка кандидатов, предложенного ей доктором Фронто для осуществления космического прыжка.

Маккензи успел прикончить четыре порции виски с содовой к тому времени, как они с О-Скаром вышли из столовой и направились в бар. Было уже 2430, и бар «Абдулла» был практически пуст. Но Маккензи любил обедать именно в это время, потому что ему не досаждали навязчивые журналисты, управляющие синдикатами и представители гражданской власти, обычно окружавшие его со всех сторон. У самой дальней стены, в глубине слабо освещенных сидений было заметно несколько пар, но они никак не отреагировали на появление в зале Маккензи и О-Скара. В центре зала, посреди двух украшенных орнаментом колонн, свисала неоновая вывеска. Она гласила «Шаловливый гусенок».

Маккензи проворчал:

— Господи, интересно, что должен означать этот «Шаловливый гусенок»?

Они опустились на высокие стулья перед стойкой бара.

— Думаю, тебе следует вести себя подобающим Военному Губернатору образом, а не как запредельнику, даже когда ты и не на работе, — ответил О-Скар.

— Прекрасная мысль. Господи, сколько у меня могло возникнуть проблем, не будь постоянно рядом твоего недремлющего ока!

— Только по вечерам, Ян. Днем проблем обычно не возникает, — с широкой улыбкой отозвался О-Скар.

— Вечера положено проводить у домашнего очага. Наверное, в этом и заключается разница.

— Наверное. Но я должен откровенно тебе признаться, что я глубоко поражен тем, как ты научился управлять политическими структурами. Порой мне кажется даже, что ты без труда мог бы достать Сируса. Да, кстати, ты поддерживаешь Меррил Фримана и финансовые синдикаты?

— В общих чертах, да, — мягко ответил Маккензи. — Финансовые круги опасаются, что я одобрю план, предложенный группой общественной полезности, направленный на создание сети децентрализованных генераторов мощностей, поскольку это будет способствовать усилению обороны. Но если я так поступлю, то выпущенные ими облигации, гарантирующие выплату страховок по существующим уже станциям Джига, никогда не будут обеспечены денежным эквивалентом. Таким образом я понял, что в их интересах пожертвовать деньги на строительство новых ангаров для Полетного Корпуса в обмен на гарантированный возврат вложений. Понятно?

— Но я полагал, что ты принял решение утвердить децентрализацию.

Маккензи лишь улыбнулся.

— Правильно. Но время его исполнения — вот в чем вся штука. Этому можно научиться только в Запределье, потому что там у тебя полно времени, которое ты не знаешь, куда девать.

Он с удовлетворением присвистнул.

— Мне кажется, что Красный Утес мог бы использовать сокращенную систему потребления мощностей, тогда существовало бы словно две линии потребления: одна для гражданского населения, а другая для военных нужд.

О-Скар начал было что-то говорить в ответ, но в этот момент к ним приблизился бармен, и Маккензи громко позвал его:

— Два виски с содовой, пожалуйста.

Барменом работала большая, похожая на глупую корову женщина с мелкими светлыми кудряшками и молочно-белой кожей. Она казалась усталой.

— Что, время очень медленно тянется сегодня, а? — спросил ее Маккензи.

— Не медленнее, чем обычно в это время, — ответила она. — Так вы просили два виски с содовой?

Маккензи кивнул в ответ. Он попытался представить себе, какой могла бы быть эта женщина, если бы ее вдруг переполнили эмоции. Наверное, у нее климакс или размолвка с любовником. Она сильно смахивала на тот тип женщин, который вообще считал секс пустой тратой времени.

— Как ты думаешь, она славянка?

— Не знаю, — отозвался О-Скар. — А какая тебе разница?

— Может быть, она знает Светлу.

— Господи, опомнись. Ей что-то около тридцати, а Светла моложе тебя на один-два года. Даже если принимать во внимание разницу во времени, которую вы испытываете в Запределье из-за влияния относительности, эта девица никак не может быть с ней знакома.

Маккензи вздрогнул.

— Думаю, ты прав. Сам не знаю, почему мне пришла в голову эта мысль.

— Потому что Стоковик вот уже три дня как улетела, а ты мучаешься, как та дворняга в жаркий день, хотя я совершенно не понимаю причины страданий.

Маккензи внимательно изучал мокрое пятно на стойке бара. Он вдруг вспомнил, как ему было больно, когда он заметил ее интерес к Хара Мону. Сейчас она была с этим мужчиной в далеком космосе. И эта мысль жгла его сознание днем и ночью.

— Когда она рядом, я как-то лучше себя чувствую. Что еще я могу тебе сказать?

— Полагаю, что твое объяснение грешит явной поверхностностью. Вас связывает голая техника и ничего кроме того?

Маккензи повернулся к либонийцу и испытующе посмотрел в его антрацитовые глаза.

— Поначалу это скорее всего так и было. И мы почти разошлись, даже не научившись по-настоящему заботиться друг о друге. Но сейчас все было совершенно по-другому. Этот… ах… феномен многое изменил. Мы общались друг с другом таким способом, который ты даже не можешь себе представить. И это ее напугало.

Вернулась барменша с их выпивкой.

— С вас пять кредиток.

— Подай счет, дорогуша, — попросил ее Маккензи. Она кивнула, положила на стойку чек и направилась к журналу фиксации продаж.

О-Скар продолжал: