Тем не менее оставалась опасность того, что Арнольд возьмет ее измором и она выйдет за него ради спокойствия и комфорта и прочих земных благ. Она вполне могла бы сделать это в интересах Уильяма и Миранды. Ради них она была готова на любые жертвы.

— Это Арнольд, — бодро прокричали в трубке. — Как поживает твоя мама?

— Я еще не видел ее сегодня.

— День просто превосходный. Подумал, может съездим вместе куда-нибудь на ланч? Например, в Коттскомб, поедим в «Трех колокольчиках». Можем заглянуть в парк развлечений. Как тебе идейка?

— Хорошая, но, думаю, вам лучше поговорить с мамой. — Тут Уильям вспомнил про кукольный домик. — Жаль, но я не смогу поехать. Спасибо за приглашение, но у меня… в общем, нам много задали в школе и еще есть всякие дела…

— Ну ничего. Не расстраивайся. Съездишь в другой раз. Позови-ка маму, будь другом.

Уильям положил трубку на стол и прошел в кухню.

— Там Арнольд звонит…

Мама сидела за столом: пила кофе и читала утреннюю газету. На ней был уютный теплый халат голубого цвета, шелковистые рыжие волосы распущены по плечам.

— О, спасибо, дорогой! — Она встала, отложила газету, рукой отвела с лица непослушную прядь и вышла из кухни.

Миранда, как обычно увешанная бусами и серьгами, доедала вареное яйцо.

— Привет, ворчунья, — поприветствовал ее Уильям и открыл духовку, в которой для него был припасен завтрак: яичница с жареным беконом и сосиска.

— А чего Арнольд хотел? — спросила Миранда.

— Пригласить нас всех на ланч.

Лицо у нее сразу же стало заинтересованное.

— В ресторан? — Миранда обожала компанию и ей очень нравились рестораны.

— Конечно.

— Здорово! — Тут как раз вернулась мама, и Миранда сразу же спросила:

— Ну что, мы идем?

— Если хочешь. Арнольд говорит, можно съездить в Коттскомб.

Уильям коротко бросил:

— Я не поеду.

— О дорогой, соглашайся! Сегодня такой замечательный день.

— Мне надо кое-что доделать. Не беспокойся за меня.

Мама не стала спорить. Она конечно же знала, что он что-то прячет у себя в комнате, но каждый раз, когда она заходила застелить постель, странный объект был надежно прикрыт мебельным чехлом. Уильям был уверен, что мама не станет подсматривать.

Она вздохнула.

— Ну ладно. Оставайся дома, если хочешь. Посидишь тут в тишине, сам по себе. — Она снова развернула газету. — Кстати, Мэнор-хаус недавно купили.

— Откуда ты знаешь?

— Из газеты. Купил некто по имени Джеффри Рэй. Он новый управляющий заводом электроники в Трайфорде. На, взгляни сам.

Она протянула ему газету, и Уильям не без интереса пробежал глазами статью. Мэнор-хаус раньше принадлежал мисс Притчетт, и дом, в котором жил Уильям с матерью и Мирандой, некогда был флигелем при въезде в усадьбу, так что человек, купивший главное здание, становился их ближайшим соседом.

Старая мисс Притчетт была идеальной соседкой: она разрешала им проходить через свой парк по дороге на выгон и дальние холмы, позволяла детям собирать яблоки и сливы во фруктовом саду. Но три месяца назад она скончалась, и дом с тех пор стоял пустой и печальный.

А теперь эта новость: управляющий заводом электроники… Уильям скорчил недовольную гримасу.

Мама рассмеялась.

— Что это с тобой?

— До чего скучно звучит! Наверняка он похож на большую счетную машину!

— Наверное, не стоит нам больше ходить через парк. По крайней мере, пока он сам нам не разрешит.

— А если он никогда не разрешит?

— Не стоит заранее плохо думать о человеке. Может, у него окажутся жена и куча симпатичных ребятишек, с которыми вы сразу подружитесь.

Но Уильям ответил только: «Сомневаюсь», отложил газету и принялся за еду.

Все утро он трудился над кукольным домом. В полдень мама постучалась к нему, и он вышел на площадку, тщательно притворив за собой дверь.

— Уильям, мы уезжаем. — На ней были вельветовые брюки и просторное пальто-накидка, и она побрызгалась своими любимыми духами.

— Желаю хорошо повеселиться.

— В духовке я оставила пастуший пирог тебе на ланч. Если будет время, выведи, пожалуйста, Лодена прогуляться.

— Хорошо.

— Только не ходи через парк Мэнор-хауса.

— Ладно.

Входная дверь захлопнулась, и он остался один. Через силу Уильям заставил себя вернуться к работе. Ему удалось собрать лестницу — одну за другой приклеивая на место крошечные ступеньки, однако она почему-то оказалась чуть больше, чем надо, и никак не хотела вставать на место.

Возможно, он сделал что-то не так. В тысячный раз Уильям взялся перечитывать инструкцию.

Приклейте опорные балки перил к основанию. Приклейте второй простенок к основанию.

Все это он сделал. Но лестница все равно не вставала. Хорошо бы с кем-нибудь посоветоваться, но единственная подходящая для этого кандидатура — его учитель труда, с которым он не очень-то ладит.

Внезапно Уильяму отчаянно захотелось, чтобы отец был здесь. Отец всегда знал, что надо делать; он бы его утешил, все объяснил, втиснул миниатюрную лесенку между этажами своими чуткими пальцами.

Отец умел сделать сложное простым, доступным. Отец…

Не в силах справиться с собой, Уильям ощутил, как в горле разрастается ком; недостроенный кукольный дом и разрозненные детали внезапно расплылись перед глазами, и он в отчаянии разрыдался. Он не плакал уже много лет, не помнил, когда такое случилось в последний раз, и был страшно потрясен собственной слабостью. Слава богу, он дома один, никто его не услышит и не придет утешать. Он отыскал носовой платок, высморкался и утер постыдные слезы. За открытым окном призывно сиял солнечный весенний день. Он засунул платок в задний карман джинсов, мысленно послал кукольный домик ко всем чертям, вылетел из комнаты, без единой мысли в голове сбежал по лестнице, свистом призывая Лодена, и выскочил из дома. Он несся вперед, словно от этого зависела его жизнь, прохладный ветерок обдувал ему лицо, а следом, радостно подскакивая, бежала черная овчарка.

Через некоторое время Уильям понял, что больше не может бежать. Он совсем запыхался и у него кололо в боку, но все-таки ему стало легче. Полезно было вырваться на свободу, глотнуть свежего воздуха. Он согнулся пополам, пережидая, пока бок перестанет колоть, обхватил Лодена за шею и зарылся лицом в его густую черную шерсть.

Восстановив дыхание, мальчик выпрямился и только тут понял, что нарушил наложенный матерью запрет и что в бездумной гонке ноги сами привели его в парк Мэнор-хауса. Оказывается, он давно миновал ворота и находился на полпути к дому. Мгновение Уильям колебался, однако перспектива возвращения и долгого утомительного похода по обходной дороге показалась ему слишком утомительной. К тому же дом только-только продали. Наверняка там никого нет. Пока что нет.

Однако он ошибся. Миновав последний поворот подъездной аллеи, Уильям увидел припаркованный перед домом автомобиль. Парадная дверь была открыта, а на пороге стоял высокий мужчина. У его ног крутилась собака. Мальчик понял, что все пропало. У мисс Притчетт не было собаки, и Лоден считал парк своей территорией. Пес издал угрожающее ррррррргав! и шерсть у него на загривке встала дыбом. Другая собака навострила уши, и Уильям едва успел ухватить Лодена за ошейник.

В глотке у пса булькало сдавленное рычание.

— Бога ради, Лоден, прекрати! — в отчаянии прошипел Уильям, однако вторая собака уже бежала к ним — добродушная сука лабрадора, приглашающая незваного гостя поиграть.

Лоден снова зарычал.

— Лоден! — Уильям дернул его за ошейник. Рычание сменилось поскуливанием. Лабрадорша подбежала поближе, и собаки осторожно обнюхали друг друга. Шерсть на загривке Лодена улеглась, он приветственно замахал хвостом. Уильям отпустил ошейник, и собаки бросились играть. Опасность, казалось, миновала. Но ему предстояло как-то объясниться с владельцем лабрадорши. Уильям поднял глаза. Мужчина шел к нему. Он был высокий, с обветренным лицом, словно много времени проводил на улице. Ветер шевелил его седеющие волосы, он был в очках и голубом свитере. В руках у мужчины Уильям заметил блокнот и рулетку. Он напоминал архитектора; Уильям надеялся, что так оно и есть.