Был разгар дождливого сезона, но в это душное и жаркое утро лучам солнца удалось прорвать тяжелые тучи, затягивавшие небо Калькутты, и ярким светом затопить улицы, по которым двигалась нескончаемая вереница повозок и экипажей. Без устали кричали торговцы. Над кухнями вились дымки: в каждом доме готовили завтрак и укладывали в маленькие корзиночки рыбу и овощи для тех, кто спешил в свою контору, суд, школу или колледж. Ослепительный золотой свет словно принес сегодня в этот безжалостный деловой город небывалую свежесть.

Бинойбхушон стоял на верхней веранде своего дома и смотрел вниз на снующих по улице людей. Заняться ему было нечем. Колледж он уже давно закончил, но пока еще нигде не работал. Иногда он, правда, принимал участие в организации собраний, сотрудничал в газетах, но это далеко не удовлетворяло его. И сегодня, пока он стоял на веранде, не зная, что предпринять, мысль о собственной неустроенности не переставала тревожить его.

На крыше соседнего дома перекрикивались о чем-то вороны. В углу веранды бодро чирикала воробьиная чета, устраивая свое гнездышко. Все это только усиливало неясное волнение в душе Биноя.

Неподалеку от дома перед лавочкой стоял бродячий певец в халате до пят и пел:

Биной подумал, что хорошо было бы позвать певца и записать песню о неведомой птице, но им овладела та самая лень, которая иногда мешает человеку в прохладные предутренние часы натянуть на себя соскользнувшее одеяло, и он не смог заставить себя пойти за нищим.

Песня так и осталась незаписанной, но напев ее еще долго звучал у него в ушах.

И вот тут-то как раз напротив его дома большая, запряженная парой карета налетела на извозчичью коляску. Не обращая внимания на то, что у коляски соскочило колесо, карета помчалась дальше. Биной выбежал на улицу и увидел, что возле накренившейся коляски стоит девушка лет семнадцати, а с подножки с трудом спускается на землю пожилой благообразный человек.

Биной помог ему и, заметив бледность, покрывшую его лицо, спросил:

— Вы не ушиблись?

— Нет, нет, ничего.

Старик попытался улыбнуться, но улыбки не получилось, казалось, он вот-вот потеряет сознание. Биной взял его под руку.

— Это мой дом, входите, пожалуйста, — обратился он к перепуганной девушке.

Старика уложили на постель. Осмотревшись по сторонам, девушка увидела в углу кувшин, налила в стакан воды и стала брызгать в лицо старику.

— Нельзя ли пригласить доктора? — спросила она.

Врач жил рядом, и Биной немедленно послал за ним слугу.

В комнате, куда принесли старика, на туалетном столике у стены стояли зеркало, флакон с душистым маслом, лежали гребенки и щетки. Биной не отрываясь смотрел на девушку в зеркало.

Биной с детских лет жил в Калькутте один и все свои познания о жизни и о людях черпал главным образом из книг. Ему никогда не приходилось встречаться с девушками своего круга, исключая ближайших родственниц.

И сейчас, глядя на прелестное личико, отражавшееся в зеркале, Биной был совершенно очарован. Юноша еще не умел разбираться во всех тонкостях женской красоты, но его поразила любовь, светившаяся во встревоженных глазах девушки. Словно новый мир, полный тепла и ласки, открылся Биною.

Немного погодя старик вздохнул, открыл глаза и позвал девушку. Сдерживая слезы, она еще ниже склонилась над ним и шепотом спросила:

— Тебе больно, отец?

— Где я? — Старик пытался приподняться, и Биной поспешил к нему на помощь.

— Не поднимайтесь, прошу вас, полежите, — сказал он. — Сейчас придет доктор.

Тут только старик припомнил все, что с ним произошло.

— Пустяки, — ответил он девушке, — немного болит голова, больше ничего.

В это время послышались шаги, и в комнату вошел доктор. Осмотрев пострадавшего, он сказал, что серьезного ничего нет, и посоветовал ему выпить горячего молока с коньяком. После ухода доктора старик забеспокоился, и дочь сразу поняла, в чем дело.

— Не волнуйся, отец. Мы приедем домой, и я тотчас же верну деньги и за доктора и за лекарство.

Девушка взглянула на Биноя. Какие у нее были изумительные глаза! Если бы его спросили, большие они или маленькие, черные или карие, — Биной не смог бы ответить. В них не было и следа смущения или нерешительности, они смотрели на него со спокойной уверенностью.

— Доктор ведь приходил всего на минуту, поэтому вы… я сам…

Биной не докончил фразы. Девушка только посмотрела на него, но он прекрасно понял, что деньги ему взять придется.

— Коньяк мне совершенно не нужен, — начал было старик, но дочь перебила его:

— Почему, отец? Ведь доктор сказал!

— У докторов привычка при всяком удобном случае прописывать коньяк. Выпью горячего молока, и все пройдет.

Он выпил молоко, и ему стало лучше.

— Ну вот, теперь можно идти, — сказал он Биною, — простите, что мы доставили вам столько хлопот…

Девушка повернулась к молодому человеку:

— Прошу вас, не могли бы вы послать слугу за извозчиком?

— Опять ты его беспокоишь? — запротестовал отец. — Ведь наш дом совсем рядом, прекрасно дойдем пешком.

— Нет, нет, отец. Тебе нельзя.

Старик покорился, и Биной сам сходил и позвал им извозчика. Садясь в коляску, старик спросил:

— Как ваше имя?

— Бинойбхушон Чоттопадхай.

— А мое Порешчондро Бхоттачарджо. Мы живем очень близко от вас, в доме номер семьдесят восемь по этой же улице. Будем очень рады, если у вас найдется время заглянуть к нам.

Подняв на Биноя глаза, девушка безмолвно подтвердила приглашение. Биною очень хотелось проводить их до дому, но он не знал, удобно ли это, и продолжал стоять в нерешительности. Когда коляска тронулась, девушка сложила ладони и слегка наклонила голову, прощаясь с ним, но молодой человек так растерялся от неожиданности, что даже не ответил на ее поклон.

Вернувшись в дом, Биной в отчаянии начал ругать себя за эту оплошность.

Мысленно он снова в мельчайших подробностях переживал все, что произошло с момента появления девушки и ее отца вплоть до их отъезда, и ему казалось, что он вел себя не так, как следовало, и говорил не то, что нужно. О, сейчас он прекрасно знал, что надо было ему сказать в том или ином случае. Но… было уже поздно!

Поднявшись к себе в комнату, Биной увидел на кровати забытый девушкой платок — тот самый, которым она вытирала лицо отцу. Юноша поднял его. И снова в его душе зазвучала песня странствующего певца:

Наступил полдень. Невыносимо жгло солнце. Число экипажей, направлявшихся в сторону деловой части города, все возрастало. А Биной по-прежнему не мог заставить себя взяться за какую-нибудь работу. Никогда в жизни не приходилось ему испытывать такой радости и вместе с тем такой боли. Его скромный домик, затерявшийся в громадном грязном городе, да и сам город показались ему вдруг сказочно прекрасным, волшебным царством, где возможно невозможное, где сбывается несбыточное, где красота побеждает безобразие. Палящие лучи, проникая сквозь напоенный влагою воздух месяца дождей, жгли ему мозг, пламенем разливались по жилам, легкой сияющей дымкой окутывали, скрывая от его глаз, все мелочи повседневной жизни, так досаждавшие ему. Биною захотелось сделать что-нибудь из ряда вон выходящее. Но что? Ведь он показал себя самым обыкновенным, самым заурядным человеком. Жил он в невзрачном домишке, в комнатах его царил беспорядок, постельное белье давно не менялось. Обычно в вазах стояли цветы, но сегодня, как назло, не было ни цветочка. Все сходились на том, что Биной замечательно выступает на собраниях. Сомнений быть не могло, со временем он будет знаменитым оратором. Но сегодня он не вымолвил ни одного слова, которое убедило бы всех в его талантах…