Закрыть замок снаружи мы уже не могли. Мы пошли на Вильгельмштрассе и осторожно выглянули из-за угла. Дворники до сих пор отскребали изобретённое братьями Шварц вещество. Мы повернули обратно и отправились в сторону Тиргартена. Штольц выкинул остатки китового уса. Исаев помчался на Унтер-ден-Линден, к телефонным автоматам. Фройляйн Клозе неподвижно стояла, её лицо залилось краской. Холмс потряс руку Штольцу.

— Герр Штольц, вы гений!

— Спасибо за комплимент. Я просто воспользовался обстоятельствами.

— Как вам удалось это сделать?

— Мои действия начались с того, что я танцевал с фройляйн Клозе вальс на «общедоступном балу». Как известно, во время исполнения вальса кавалер обнимает даму за талию. Благодаря этому факту тонкость талии особенно запечатлелась в моей памяти. Мои чувствительные пальцы нащупали корсетные кости. Когда же в комнате фройялйн Клозе начала падать в обморок, моё дедуктивное мышление объединило эти два факта. Я сразу всё понял. Дальнейшее вам известно. Мы видели как эти Шварцы задавали нужные цифры на замке, и поэтому они опирались на то, что нам нечем было отпирать замок. Их ожидания не оправдались. Конечно, я эпатировал доктора Ватсона, но, поверьте мне, иного выхода у меня просто не было.

Я сердито смотрел на Штольца. Тот втянул голову в плечи.

— По-моему, это было крайне неприлично! Как вы могли совершить такой безнравственный поступок!

— Безнравственный поступок? Неужели вы хотели остаться взаперти? И, кроме того, корсет надевается поверх сорочки. Или вам неизвестен этот факт?

— Но ей нужен был свежий воздух!

— Между шкафом и стеной было расстояние, и в задней стенке была дыра. Вы скажете, что я всё-таки видел. Но ведь свет туда не попадал. И, заметьте, при обмороке необходимо облегчить возможность дыхания.

— Да, но я, как врач, знаю, что у женщин грудной тип дыхания!

— Ватсон, если это так, то из ваших слов следует, что я должен был разрезать ей корсаж. Не думаете ли вы, что так было бы приличнее?

Наш спор так и не привёл к победе определённой стороны. В это время фройляйн Клозе ощупывала свои бока, её лицо выражало растерянность. Наконец она уткнулась в грудь Штольцу и зарыдала.

— Что вы со мной сделали? Куда я теперь пойду в таком виде?

Я, скривив лицо, обратился к Холмсу:

— Как вы это находите, Холмс? Эта кокетка, эта корсетоманка утягивается до обморока, портя своё здоровье, хотя принадлежит к медицинскому персоналу. А галантный кавалер спас нас способом, который заставил приличную барышню сгореть со стыда! Их обоих определённо нужно лечить в психиатрической клинике.

— Как гласит пословица, у каждого свои недостатки.

— Вы правы, — сказал подошедший Исаев. — Кроме профессии медсестры, признаков эмансипации в ней никаких.

— Это тоже верные слова. Дорогой Ватсон, не надо так сердиться. Лучше взгляните на то, что происходит вокруг.

Я не сразу услышал то, что уже уловил более тонкий слух моего друга. За густыми деревьями слышался топот копыт и солдатских сапог.

— Куда они направляются так поздно? — поразился я.

— На остров Шпрееинзель, — ответил Исаев. — В их цели входит захват Городского дворца. Дело в том, что Штольц знаком с одним из полковников, осуждающим правящий режим. Я получил от Штольца телефонный номер полковника. Вы помните об «общедоступном бале»? Оказывается, туда не пустили военных. Просто кайзер и глава Генштаба заявили, будто все немецкие военные — грубые солдафоны, не обучены вежливому обхождению с дамами, и на балу от них будут одни катастрофические разрушения. Наглость по отношению к подчинённым, не так ли? В итоге военные заявили, что Вильгельм Второй и Альфред фон Шлиффен — «два идиота». Полковник передал мне эту новость, и теперь мы сможем восстановить справедливость.

— А как же армия, квартирующая в других городах?

— Остальная армия узнала о выходке кайзера с помощью телефонной связи и поддержала своих берлинских собратьев.

Мой взгляд упал на Штольца. В этот момент он говорил фройляйн Клозе, что благодаря естественной тонкости талии она красива даже без корсета, но для такого важного момента нужно подстраховаться. Когда та стала затягивать пояс на пальто, я недовольно отвернулся.

В небе произошла вспышка, и со стороны Городского дворца вверх взлетела ракета. Исаев показал на неё пальцем.

— Видите? Теперь мы можем идти в гости к кайзеру.

Мы пошли на восток, пока не добрались до дворца. Остров был заполнен военными, и изнутри дворца слышался шум остальных. Мы вошли вовнутрь и добрались до тронного зала. С его потолка свисала огромная люстра, между двумя дверями возвышался балдахин, под которым мы увидели два сиденья. На одном из них сидел «Дымящий Вилли», закутанный в плащ, и высокомерно взирал на окружавшую его толпу. Увидев Исаева, солдаты оживились. В свою очередь кайзер увидел фройляйн Клозе и его рот растянулся в счастливой улыбке. В этот же миг в тронный зал вошли четверо солдат, ведших за собой человека в штатском, с усами и лысеющей седой головой, и высокого военного в мундире, которые оказались Хлодвигом фон Гогенлоэ и Альфредом фон Шлиффеном. Рейхсканцлер угрюмо взглянул на кайзера. Из задних рядов солдат послышался топот.

— Покажите нам этого идиота, который не может отличить солдата от обыкновенного мужлана!

— Кто дал обещание пустить на бальный сезон всех, и не выполнил обещание?

Остальные выражались менее культурно.

На середину зала вышел генерал и посмотрел на кайзера так пронзительно, что тот поёжился.

— Как сказал изгнанный вами Железный канцлер, умный учится на чужих ошибках, а дурак на своих. Теперь вы понимаете, к какой категории вы относитесь?

В зал вошёл Штольц и поставил перед кайзером стол. Когда он отошёл в сторону, на середину зала вышла фройляйн Клозе, сопровождаемая восхищёнными взорами солдат. Она расстегнула верхние пуговицы пальто и извлекла лист бумаги и вечное перо. Я вспомнил, как в квартире Штольца она печатала на машинке, и теперь понял, что же там было. Кайзер прочитал текст и, поставив подпись, с улыбкой вернул лист. Фройляйн показала нам лист, и мы увидели заголовок «СОГЛАШЕНИЕ О КАПИТУЛЯЦИИ».

— Никогда бы не подумал, что вы сохраните мне жизнь, — удивлённо сказал кайзер.

— Конечно, ведь мы не революционеры какие-нибудь, — объяснил Исаев.

Кайзер вытаращил глаза, не понимая, как такое возможно.

Неожиданно на середину зала вышел солидный врач с седыми усами, ещё не успевший переодеть белый халат.

— Позвольте представиться, доктор Мендельсон из клиники Шарите. Я предлагаю снять с Вильгельма его перстни, надеть их на мои пальцы и ответить ему на то, как он обошёлся с медсестрой. Как было сказано, «око за око, зуб за зуб». — Доктор Мендельсон продемонстрировал свои пальцы.

— Не надо! — взмолился кайзер.

Доктор Мендельсон погрозил ему пальцем и вернулся на своё место.

— Поцеловали бы ей руку, и дело с концом, — крикнул некий не по-немецки весёлый тип.

— Я готов сделать это прямо сейчас! — обрадовался кайзер.

Он направился к фройляйн Клозе, протянув к ней руки, такое выражение радости на лице я не мог себе представить. Эрнст Штольц преградил ему дорогу.

— Если бы мы оба были дворянами, то за оскорбление моей дамы сердца я должен был бы потребовать сатисфакции и вызвать вас на дуэль. Казалось бы, такая возможность наступила, так как теперь мы равны. Но дело не только в том, что мы не собираемся вас убивать, но и в том, что дуэли теперь запрещены.

Кайзер сел обратно и упёрся в щёку правой, здоровой рукой. Его лицо приобрело задумчивый вид, но, как тут же выяснилось, думал он вовсе не о запрете дуэлей.

— «За оскорбление моей дамы сердца…». Всё ясно. Вы мой соперник. — С этими словами он оглядел удивлённые лица солдат. — Немцы, вы читали «Страдания юного Вертера»? Если вы немцы, то вы читали. Я не читал, но слышал от других. Ладно, плевать. В общем, вы знаете, как я должен поступить!