В Гуране, где за подобными случаями приглядывает Тайная Стража, охотники за чужим добром свидетелей оставлять не любят. Мертвые не говорят… даже если с ними как следует поработают маги в чеканных масках. Живой мертвец сражаться может, говорить и приказы понимать, работу делать — если не очень сложную. Но вот рассказать о том, почему умер, не сумеет, жизнь до смерти и жизнь после смерти — вещи разные, память почти ничего не сохраняет. Поэтому, если обоз в засаду попадёт и охрана отбиться не сумеет, вырежут подчистую, никого не оставят. Более того, с товаром осторожно поступят — если монеты, ткань, оружие обычное или, скажем, припасы — продадут или себе оставят, а вот вещи приметные могут и не взять. Или взять — но так, чтобы никто не узнал потом, кому принадлежало. Из украшений камни выковырять, золото и серебро в слитки переплавить, дорогую, на заказ сделанную броню в кузню отдать на перековку. Люди Консула дело своё знают, найдут у кого объявленную в розыск вещицу — особо разбираться не станут.

В Индаре законы строгие. Кровь проливать там — преступление из худших, хоть на дуэли, хоть в пьяной драке. Поэтому если бандиты и пытаются кого ограбить — то без убийства дело обходится. Сетями закидают, дубиной по хребту съездить могут… хотя, что там говорить, Круг Рыцарей за порядком на своих землях следит, да и много ли награбишь, когда и мужчины, и женщины с подростками с оружием ходят. Разве что одинокого путника… нет, в Индаре для разбоя места неподходящие.

Ну, а здесь, в Инталии, обычно разбой с разговоров начинается — как тогда, в лесу. Выйти на дорогу перед обозом, показать силу — позвенеть железом, пустить пару стрел… И потребовать кусок пожирнее — не так, чтобы всё отобрать, а долю малую… или не очень малую, если обоз богатый и стражи в нем немного. Но если хозяин или приказчик каравана артачиться начнёт, то дело и до клинков дойти может, а там как повернётся. Где стражу одну посекут, а где и всех под корень вырежут. Поэтому тот бандит, что на свою беду наткнулся на леди Рейвен, и не приказал сразу пристрелить беспомощных. Начал с разговоров, с предложения отдать имущество без драки… с точки зрения Таши — дурость несусветная, но благодаря этой дурости они и уцелели.

— Стало быть, если бы дело в Гуране было, нас бы сразу убили? — Альта передёрнулась, словно по коже мороз прошёл.

— Ну, люди-то разные бывают, сама понимаешь, разбойникам закон не писан. Хотя убили бы наверняка.

— А если бы мы деньги и оружие отдали?

— Хм… ты как считаешь, четверо мужиков с женщины только монеты взять захотят?

Намек был достаточно прозрачным, и Альта покраснела так, что алым затянуло даже уши. АрШан заржал в голос, Таша бросила на воина недовольный взгляд, тот подавился смехом и замолчал.

Заночевать пришлось в глухой деревушке, недостаточно значимой для того, чтобы иметь собственный храм Эмиала. Но таверна там, ясное дело, была — нашёлся некогда предприимчивый человек, построил довольно большой дом, разделенный на две части — в одной гостей потчевали, в другой спать укладывали.

Места в гостевых комнатах было немного, но теснота — извечный спутник любого странника. Хочешь простора — иди спать на сеновал, или вообще ночуй в лесу. Справедливо рассудив, что крыша над головой и набитый пахучим сеном тюфяк лучше, чем утренняя роса и злобное комарье, Таша настояла на ночлеге. Хотя и видела — Альте, впервые отправившейся в самое настоящее путешествие, куда интереснее была бы ночь у костра, да обязательно с долгой беседой. Те рассказы, которыми потчевал её Блайт, ещё не забылись, как и удивлённо-восхищённое состояние слушателя, приобщающегося к тайнам и приключениям.

Леди Рейвен весьма опасалась, как бы к Альте вновь не пришли её сны. Не хватало ещё переполошить всю таверну воплями… но ночь прошла на удивление спокойно, видимо, девочка в достаточной мере умаялась, проведя весь день в седле, и на кошмары попросту не осталось сил.

Утром, как следует позавтракав — хозяин перед гостями, готовыми платить серебром, рассыпался мелким бисером — отправились дальше. Отдохнувшие кони по утренней прохладе быстро донесли хозяев до леса, где начавшее припекать с очистившегося неба солнце уже не причиняло путникам особых неудобств.

— Госпожа, можно спросить?

— Да, конечно.

— Я вот вспоминаю эту книгу, где про ауры написано. Получается, что синие искорки — это способности к магии, жёлтые — к воинскому делу, зелёные — к знахарству… А красные?

— А что там про красные-то было? — освежить в памяти содержание фолианта Таша так и не удосужилась. Значение алых отблесков в магической ауре было ей прекрасно известно, но… неужели в книге об этом не написано?

Не исключено, что кто-то в Ордене решил ответ на этот простой и неизбежный вопрос отнести к тайному знанию, раз уж в каноническом труде по магии ауры автор «забыл упомянуть» о красных искрах. Интересно, а много ли у Несущих Свет подобных секретов? Наверняка имеются тайны, недоступные иному Вершителю, не то что обычным членам Ордена. Таша, при всей её любви к загадкам, предпочитала скорее действие, чем чтение старых книг, а потому о многом знала понаслышке. Вот, скажем, «алый свиток», хранящий отвратительное заклинание вызова демона — штука настолько малоизвестная, что в Ордене вряд ли найдётся больше двух десятков людей, кто знает, о чём речь. Вернее, про «призыв» слышал каждый, кто хоть сколько-нибудь интересуется магией Крови, но вот о том, где и как хранится текст заклинания, известно лишь избранным. Судя по рассказам Блайта, к той же запретной категории относилось и всё, хоть каким-либо боком связанное с Магией Формы — хотя до встречи с мятежным Консулом и Альта, и сама леди Рейвен слышали о Школе Формы лишь мельком. Очень уж старательно были вымараны из книг упоминания о магии, подвластной любому.

Хватало и других тайн, не относящихся к магии, но весьма переплетающихся с жизнью Ордена. Кое-что Таша знала на уровне сплетен, кое-чем поделился арГеммит, в зависимости от настроения — либо пользы для, либо просто так, без явной цели. Но вот с какого перепугу Вершители умалчивают о красной ауре?

— Почти ничего, леди. Вернее, совсем ничего. Перечислены синий, жёлтый, белый, зелёный, фиолетовый, лиловый, а дальше сказано, что «есть и другие цвета». Я так понимаю, что и красный может быть, верно?

— Может. Просто говорить об этом… — Таша на мгновение замялась, подбирая подходящее к случаю слово, — не принято. Красный, девочка моя, это знак демона. Красным искрит аура созданий, которые появляются в нашем мире через червоточину, создаваемую магом.

— Э-э… но, госпожа, в книге написано, что аура есть только у разумных созданий.

— Так ли? — леди насмешливо посмотрела на воспитанницу. Неужели великолепная память девочки дала сбой?

— Нет, я не то… я помню, что аура есть у любого живого существа, но у зверей и птиц она серая и без искр.

— Правильно, — степенно кивнула наставница. — Искры в ауре — свидетельство магической предрасположенности, поэтому у животных её нет. Цвета ауры — свидетельство склонности характера, а у неразумных тварей нет характера. Вернее, нет в том смысле, в котором мы его понимаем у людей.

— Но тогда…

Альта осеклась на полуслове, а Таша (может быть, впервые в жизни) задумалась о том, что если некто считает информацию секретной то, возможно, имеет для этого основания. Почему-то считалось, что чудовища, призванные сильнейшим из заклинаний Крови, могучие и злобные демоны, готовые сокрушать всё на своём пути, разума почти лишены. Действия их направляет призвавший маг, да и то опосредованно, вкладывая в тварь свои желания на этапе плетения формулы. Пожирающие тварь изнутри боль, ярость, стремление убивать и полное отсутствие страха приписывались сути заклинания, построенного на многочисленных жертвах, на потоках крови, необходимой для «призыва».

— Девочка моя, — заговорить снова подопечной Таша не дала, — я не знаю, что тебе ответить. Красные отблески на чёрном фоне — признак демона, пришедшего по воле магии «призыва». Я не знаю, разумны ли эти твари.