Ярослав с утра проделывал обычный для него моцион, в процессе которого, в отличие от всех людей, ему надлежало раздеться. Он соблюдал строгое правило похода: всегда быть в кольчуге или хауберке, при оружии, даже во сне. Поэтому не снимал броню на ночь, и для умывания вынужден был её разоблачать, а вслед за ней поддоспешник-гамбезон, без которого кольчуги не носят.

Сегодня, закончив ритуал и чувствуя приближающиеся события, решил взять в отряд, пока не стало поздно, нескольких человек. Двух мужчин и двух женщин. Он два дня присматривал их и выбрал наиболее, как ему казалось подходящих. Выбор свой остановил на бывшем военнослужащем, а ныне беглеце Игоре по кличке Бомба. Рослый, крепкий, он в действительности был полноват, но в походных условиях быстро сбросит вес. По характеру человек слабовольный, в меру послушный. В побег ушел по недоразумению, за компанию. Среди ленивых и нетерпимых солдат-дезертиров не находил свое место. На сегодняшний день реально не состоял ни в одной группе, лишь номинально числился среди москвичей. Все три дня прошел пешком, что говорило о хорошем физическом состоянии и недостатке здоровой наглости — дезертиры не пускали его в свою повозку. При умелом обращении из парня будет толк.

К сожалению, за три дня все лучшие люди влились в другие группы. Особенно Шестопер постарался, теперь у него было двадцать человек. Потому оставшийся контингент не внушал доверия. На помощь пришел Жиган. Он доверительно сообщил, что подбил клинья к одному зеку по кличке Лопата. Братан реальный, но с Меченым в контрах давно, еще с зоны. Пока Боров слово держал, был ажур, теперь житья не стало, кодлу менять пора. Претендент заявился с утра, втихую. Вышел из-за повозок и обратился к Ярославу:

— Тут вчера Жиган базар вел — твоей кодле братаны требуются.

— Ты, Лопата, если хочешь в моей кодле вариться, должен наши понятия соблюдать. Понимаешь?

— Я с понятием, — уверенно ответил тот.

— Раз с понятием, понимать должен, — у нас женщины, дети, базар тюремный знаешь, куда засунуть должен?

— Дети — это святое, я с понятием, у нас на зоне к ним с уважением.

— Подчиняться ты мне будешь? Я ведь не бугор, не авторитет, на зоне не бывал. Да и годами не вышел, ты вон, почитай, лет на десять меня старше.

— У тебя за три дня такой авторитет образовался — позавидовать можно, и Жиган тебя в авторитеты ставит, а он зек тертый, я ему доверяю. Бери в группу, не сомневайся — не подведу.

— Раз так, наперед смотри, ты меня знаешь. За неподчинение в условиях военного времени повешу без прокурора и адвокатов. Тащи свои шмотки, кидай в повозку.

Лопата не заставил себя ждать. Вещьмешок был с собой, он его ловко закинул в фургон и исчез вслед за ним.

Первый готов, подумал Ярослав, остаются еще трое. На очереди стояли дамы из группы под условным названием «заяц». Почему их? Во-первых, выбора не было: или молодые, но пропитые и ослабленные бомжихи, или молодые здоровые девицы легкого поведения. Во-вторых, женщины необходимы для устойчивого положения группы в будущем. И пусть сейчас они обуза, но потом, когда переселенцы прибудут на место, на девушек будет большой спрос. Он был готов взять под свою опеку еще женщин, но не сможет столько прокормить.

Выбор пал на двух подружек; Юлю и Настю. Сейчас утром, издалека был слышен их веселый смех, они беззаботно резвились вокруг резинового ведра. В своем пятнистом камуфляже, выданном им из резерва экспедиции, походили на молодых солдат. Они плескались и умывались, благо, что воды было в достатке — лагерь стоял рядом с ручьем. Юля была рослая, стройная, красивая природная блондинка, в прекрасной физической форме, самая подвижная и хозяйственная из всех «зайцев». Как узнал Ярослав накануне, она происходила из провинции, а в Москву приехала учиться и подрабатывать заодно. Настя — тоже провинциалка, но не студентка. Меньшего роста, хрупкой конституции, темно-русые волосы. Товарки сошлись на почве профессии и подружились, теперь на пару загремели сюда. Неспешно, как бы невзначай, он подошел к ним.

— Доброе утро, девушки, я гляжу, весело у вас, сердце радуется, — неуверенно начал Ярослав.

— Тебе что за дело? Чего надо? — постаралась отшить его Юля.

— Я к вам с деловым предложением, — смутился тот.

— Знаем мы ваши предложения, — оборвала его она.

— Заблуждаешься, Юля, у меня к вам дело совсем иного рода, — Ярослав постарался ввести разговор в нужное русло, заинтересовать девушек, — вы знаете, что у меня в группе три женщины и двое детей, к ним хорошо относятся, и есть кому защитить — у нас восемь хорошо вооруженных мужчин. Я предлагаю вам войти в состав моей группы и ехать с нами.

— Что вы от нас за это потребуете? — встряла с нелепым вопросом Настя.

— Во всяком случае, не того, что от вас требуют зеки за защиту. Вы будете наравне с нами, паек и место в фургоне на общих основаниях. Если кто-то посмеет к вам приставать или что-то отнять, будет иметь дело со мной. Меня вы знаете — на расправу я скор.

— Сам приставать будешь? — спросила Юля, пожимая плечом.

Ярослав не стал обращать внимания на фривольный вопрос девушки.

— Порядки у нас строгие, неповиновения не допущу, насилия ни с чьей стороны тоже. Сами знаете, у меня урки строем ходят.

— Мы подумаем, — пообещала Настя и пошла за следующей порцией воды, а Юля последовала за ней.

— Думайте быстрее, у вас времени до отправления, — бросил вдогонку им Ярослав, но те и ухом не повели.

Он мог их не уговаривать. Мог напрямую обратиться к Олегу, тот не откажет, давно просил принять людей. Выдаст распоряжение, и капризных девиц переселят за милую душу. А уж хотят они не хотят — не их дело. В какой повозке прикажут, в той и поедут. К примеру, Аня, сразу согласилась с ними ехать, теперь не жалеет. Хотя ей приходится нелегко, два дня в седле с непривычки тяжело, но не плачет. Так размышлял Ярослав, и искал по лагерю Игоря Бомбу.

Найти оказалось нелегко. Тот спал под телегой на голой земле. На нем был такой же зеленый казенный камуфляж, как у девчонок. Бомба еще дрых. Растолкал его.

— Ты чего на голой земле спишь?

— Негде больше, мест нет, — ответил Игорь.

— Где твое одеяло? Тебе его, что не выдали?

— Выдали.

— Пошли, парень, со мной я тебя удобней размещу, — соблазнял его Ярослав.

Тот, ничего не говоря — видно, надоело мерзнуть на земле — встал и поплелся за ним.

— А вещи твои где? Рюкзак где? Ты их что потерял, или так явился без вещей.

— Зеки забрали, — с горечью ответил тот, — а вещи ребятам понадобились.

— Зачем ты отдал?

— Они меня не спрашивали, — честно признался парень, тем временем они подошли к фургонам Ярослава.

— Полезай в фургон, там найдешь одеяло, располагайся. Считай, что с этой минуты ты приписан к моему подразделению, а вещи твои мы вернем, о них не беспокойся. Да там, в фургоне, дочка моя спит, — Ярослав уступил парню своем место, пока на время, — постарайся зря не будить.

Бомба кивнул головой, и залез в фургон.

Тем временем лагерь просыпался от ночной дремы. Уже скакали верховые, отряд «хобит», похоже, не ложился сегодня спать. Пришли Женя Труба и Георгий из ночной смены охраны. Женщины его группы уже проснулись, развели костер, готовили завтрак. Люди зашевелились по всему биваку. Уже бежит парень из отряда Шестопера, явно бывший бомж, на ходу кричит:

— Живодера к командиру!

Не видит Ярослава из-за телег. Вот так за глаза зовут, а потом удивляйся, откуда клички у людей берутся. Всего-то одного зека для порядка шлепнул. В промежутке повозок показался Георгий:

— Ярослав, командир зовет, — передал сообщение он.

— Иду. Уже иду!

«А все-таки порядка становится больше, командир уже завелся, скоро честь отдавать будем», — думал Ярослав.

Олег встретил у своих повозок-американок. Его люди уже готовы были тронуться в путь. Неутомимый столяр Петрович что-то успевал строгать и здесь, на ходу ремонтируя транспорт.

— Наши «хоббиты» выдохлись, теперь ваша очередь лямку тянуть, бери людей и в разъезд, — сходу ввел в курс дела тот, — и быстрее, время не ждет, дикари совсем страх потеряли.