Опять же, говорит с убеждённостью и фанатизмом, может, из тех самых, из контактёров. Эти тебе лапши на уши навешают, извилины заплетут, и всё с научной точки зрения: тут рамочка отклонилась, тут стрелочка, и всё с полной уверенностью, со взором горящим. Из них семьдесят процентов брешут. И брешут за деньги, за публикации, за славу. Остальные брешут, совершенно искренне, веруя в то, что говорят. Конечно, может, он из таких. Но не похоже, слишком быстро согласился предоставить веские доказательства, не упирал на них, и вообще, разговор был довольно короткий. Олег не затягивал его, не разменивался на подробности, сделал деловое предложение, ну а дальше ты сам решай, согласен или нет. Лозоходцы — те народ занудный. Тысячу косвенных доказательств приведут, книжечки, брошюрки совать будут и при том сразу, чтобы не успел опомниться. Чтобы поверил, и денежки выложил за книжечки, за пузырьки с водой заряженной, камушки всякие. Нет, не похож он на лозоходца-землепроходца, не тянет. Ааа! Вот и ворота родного предприятия. Не успел оглянуться, как приехал.

Остановился, вышел, открыл скрипучие ржавые ворота, с трудом разгребая створками сугробы. Въехал на территорию, подогнал «девятку» к вагончику-теплушке, заглушил. Сквозь вьюгу и закрытые двери вагончика слышен трезвон телефона. Кого нелегкая несёт в такую погоду звонить? Телефон не унимался. Зашел, внутрь стряхивая снег с ног, не зажигая свет, снял трубку.

— Эээ! Файжулоо…! — слышится до боли знакомый голос, голос его подлюги-хозяина. У этого таджика такое гнусное свойство — звонить ночью, проверять охрану, на месте ли те и в каком состоянии, чем заняты.

— Файзуло ушёл утром, будет тоже утром, но завтра, какого чёрта звонишь, Джамшир? Ты же знаешь.

— Эээ, Ярошлафф. Нэ говори так!! Ты сам гдэ был? Я тэбэ три раза звонил.

— По периметру ходил.

— Так много?

— Дак три раза и ходил.

— Эээ, что-то ты часто ходил.

— Дак ты сам знаешь — лезут через забор, металлолом тащат. Твоё добро берегу.

— Эээ!! Нэ говори так, нэ верю. Гдэ Файжуло? Жэлэзо грузил.

— Я тебе уже говорил, Файзуло ушёл утром, железо не мог грузить. Будет тоже утром. Будет гру… — бросили трубку. Вот козёл, как маленькому ребёнку надо объяснять по три раза, что Файзуло, сменщик Ярослава, сегодня не работает. Придётся теперь на периметр идти следы топтать. Джамшир утром придёт, будет следы смотреть — есть или нет. Хитрый нацмен, но мы хитрее, сейчас столько за полчаса натопчем — до утра не заметёт.

Ярослав работал на базе вторчермета охранником, но не очень усердствовал в охране чужого добра. Такие залёты, как сегодня, когда по полдня не был на работе, происходили со зловещей регулярностью. В один прекрасный момент хозяину надоест, и он выкинет его с работы. Однако, он ему нужен — это сделай, то принеси. Остальные работники, в основном состоявшие из родственников Джамшира, люди слабообразованные, если не сказать малограмотные, но не выгонишь: родня — это у них святое. Хоть лентяй и балбес, но свой. Так и держит кучу своих таджиков и к ним трёх русских: одного крановщика, другого слесаря, и его, охранника. Когда кран встанет, будет, кому исправить. Так размышлял Ярослав, нарезая круги по территории, и наматывая следы для хозяина.

Всё же кто такой этот Олег? Чокнутый? Не похоже. Контактёр? Не похоже. Тогда мошенник! Но как тут лоханёшь, как смошенничаешь, если купить-продать не предлагает? Кстати сказать, надуть его редко кому удавалось. Даже сам Мавроди с его «МММ» не смог обмануть Ярослава, хотя тогда он был ещё молод. Отец уже умер, но этому лохотрону гроша не перепало от Ярослава и его семьи. Интересно было бы посмотреть, как Олег будет просить его что-нибудь купить или сделать взнос на правое дело, а он ничего не даст, будет требовать доказательств и цепляться к каждому сучку.

Да, организовывать аферу в данном случае очень и очень трудно, хотя, если постараться, можно. Тут дело в том, что товар совсем не ходовой, это тебе не сахар по рублю, пирамиду не построишь. Желающих клюнуть на него раз-два и обчёлся, если быть точнее, совсем нет. Хотя было бы замечательно куда-нибудь на Урал или Алтай махануть, к Лыковым, чтобы никакой цивилизации, протухших городов! Романтика!

Стоп. Точно. Совсем забыл, — толкинист — это они такими экскурсиями забавляются. Бегают по лесам, машут Гламуринами, эльфов из себя изображают, вот только орков, слишком много среди них. Только как-то странно агитировал, исподтишка, что ли. Нет бы прямо сказать: собираем, мол, кодлу по лесу побегать, грибников попугать, а тут нате, всё взаправду говорит, и доказательства есть. Ладно, решено, загляну на неделе, обсосём этот вопрос, может, что и выгорит. Сгоняем в Подмосковье, разомнёмся, Бастардом помашем, бока кому надо намнём, отдохнем культурно.

Ярослав был клубным любителем, то есть в нём не состоял, но вокруг да около обретался и изредка в боях участвовал. Был на хорошем счету. Железкой махал умело, по ногам не бил, агрессивности излишней не проявлял. В меру выпивал. Компании не чурался.

Вдруг обратил внимание на странную тень за кучей лома — шевелится. Шум ветра заглушает звуки, подхватывает, и уносит их в сторону. «Разве может железо шевелиться? — спросил сам себя Ярослав, — тут такие рельсы навалены, ураганом не унесёт». Осторожный шаг вперёд, ещё один, и он как спринтер срывается с места. Бомжара, доходяга, тащит здоровую чугунную чушку, тяжело сгибаясь. Бросает её, неуклюже пытается убежать, ноги его разъезжаются, он падает, встаёт, опять бежит. Ярослав быстро нагоняет, сбивает с ног. Хватает за шиворот, тащит по снегу к вагончику-теплушке. Бомж ревёт, как загнанный бык.

— Падла, пусти, я ничего не взял!

Ярослав упорно тащит бомжа за шиворот по снегу к теплушке, стараясь не задеть торчащие во все стороны куски арматуры. Светит прожектор и тропку хорошо видно. Втащив внутрь, садит на стул. Воришка делает неуклюжие попытки высвободиться и встать.

— Сидеть! — орёт на него Ярослав, легонько ткнув кулаком поддых. Мужик сгибается, хрипит, сквозь приступ удушья, стонет:

— Ко-о-о-зёл!

Ярослав вновь бьёт его уже чуть сильнее, орёт:

— Молчать!

Пленник затихает, согнувшись на стуле. Похоже, рабочая смена окончательно испорчена, придется теперь звонить в отделение.

— Ну, ворюга, что с тобой теперь делать? — действительно, если сдавать этого типа в милицию, то процесс может затянуться на полночи: пока приедут, оформят протокол, вызовут перевозку. Ведь он пойман с поличным, а это статья. За кусок железа посадят, как пить дать, хотя сумма небольшая. Могут чужое навешать, и пойдёт несчастный бомж на зону, хотя неизвестно, где ему лучше. Таких воров, которые тащат, что плохо лежит из домов и садов, шибко люди не любят. И кроме всего прочего, звонить хозяину, заставят. Среди ночи Джамшира подымут, а может, и приехать попросят, добро его ненаглядное, ржавое да гнутое, считать. Недостача может случиться — тогда мне моя инициативность вообще боком выйдет. Так что сдавать его совсем не резон, но пугнуть надо.

Ярослав снял трубку телефона, набирал номер отделения милиции — не отвечают. «Да, фартит тебе, бродяга, сегодня. Не сидеть на зоне, шконку не топтать».

— Ну, ворюга, не нужен ты ментам. Везёт тебе.

— Отпусти, начальник, я ничего не взял.

— А я откуда знаю, может, ты не в первый раз, может, у вас организованная преступная группа, и вообще, у нас вагон металлолома в недостаче.

Коварный преступник зло посмотрел на своего тюремщика:

— Свои дела на меня повесить хочешь?

— Не бойся, лишнего не повешу. Отвечай на вопросы четко и ясно. Фамилия? Имя? Отчество? Адрес? — Ярослав записывал в блокнот.

Пленник не сопротивлялся, сказал, где живёт, как зовут. Оказалось, бомж совсем не бомж, а имеет жену и двоих детей, но пьёт много и нигде подолгу не работает. Их таджикское семейное предприятие приметил давно, когда работал в соседней сауне истопником. С той поры и повадился лазать через забор, тащить понемногу и сдавать опять же им, Джамширу и компании. Действовал осторожно, но, в конце концов, вот попался. Постепенно разговорившись, мужик приободрился, понял — в милицию не сдадут, и бить не будут. Тут Ярославу пришла идея немного подшутить над пленником: