Теперь они находились в голубом цветке цикория. Среди лепестков сидели две бабочки-капустницы. Самец, похожий на белый шелковый треугольник, оплодотворял самку, чьи растворенные, в желтоватой пыльце крылья чуть заметно вздрагивали. Находившийся сверху самец перебирал лапками, ласкал самку. Покрывал ее поцелуями, — его хоботок то сворачивался в спираль, то вытягивался в чуткую, нежную нить. Изогнул свое пухлое тельце, прилепился к самке, впрыскивал в нее тончайшие струйки семени. Обе бабочки вздрагивали, будто их сотрясали вспышки наслаждения. Виртуоз ощущал эти сладкие импульсы, был самцом бабочки, испытывал несказанную нежность, божественную любовь к шелковистым крыльям подруги, к зеленоватому блеску ее стеклянных завороженных глаз, к нежной мякоти, в которой совершалось зачатие. Он чувствовал, что на него направлена из неба горячая сила, даровавшая ему жизнь, сотворившая голубой цветок, вселившая в него несказанную сладость.

— А теперь самое главное, Виктор, — Виртуоз сосредоточил на выпуклом лбу Ромула свой убеждающий взгляд, — когда стали завершаться твои триумфальные восемь лет, когда стали истекать два твоих президентских срока, я умолял тебя остаться в Кремле третий раз. Легкий грим Конституции, изящное толкование юридических процедур, и ты сохраняешь свой скипетр. Я уговаривал тебя сверх всякой меры. Объяснял, почему мы должны отвергнуть наглые возражения американцев. Почему нельзя терять золотой слиток народного обожания. Доказывал, что с новым Президентом всколыхнется либеральная и «оранжевая» муть. Начнется схватка алчных силовиков и тучных «сырьевых» олигархов. Запылает Кавказ. Осмелеют сепаратисты Поволжья. Я создал «партию третьего срока», которая истошно требовала твоего третьего переизбрания. Я оказывал на тебя недопустимое давление — организовывал статьи, где тебя пугали Гаагским трибуналом, если ты покинешь Кремль, разоблачением твоей тайной коммерческой деятельности, сделавшей тебя самым богатым человеком планеты. Говорил об угрозе твоего убийства, как только ты потеряешь иммунитет Президента. Тебя приговорили к смерти сторонники Багаева. Приговорили изгнанные тобой олигархи. Ты приговорен сатанистами, которые не могут тебе простить усиление православной церкви. Ты оказался глух ко всему. До сих пор не могу понять зловещих причин, побудивших тебя отказаться от «третьего срока». Подозреваю, что указание последовало из тайных кругов, куда тебя ввели те же магистры, что сопутствовали Горбачеву и Ельцину и дали согласие на твое президентство. Что я должен был делать? Смириться и как всегда тебе помогать. Мы выбрали среди твоего окружения того, кому бы ты мог передать свой скипетр, сохраняя неформальную власть. Человека, чья психика, интеллект и воля наилучшим образом допускали твой контроль и влияние. Мы произвели множество тестов и проб. Составляли психологические портреты десятков твоих приверженцев. Каждого погружали в глубокий гипноз, чтобы узнать истинное к тебе отношение. Сканировали его мозг по методике профессора Коногонова. Остановились на Артуре Игнатовиче Лампадникове, на Реме, как его называют язвительные аппаратчики. На друге твоего детства. Предстояло создать технологию передачи власти, чтобы новый Президент оставался под твоим полным контролем и через четыре года вновь передал тебе заветный скипетр…

Они путешествовали в «Интернете», перелетая с сайта на сайт. Кружили в лабиринтах, вращаясь в виртуальных мирах. Были импульсом, электромагнитной волной, бестелесной тенью. Посетили секретный сайт Пентагона, где хранились данные о потерях в Ираке и размещались снимки растерзанных фугасами и пробитых пулями тел. Нырнули в мир порнографии, где жирная, в складках и разбухших венах, старуха раздвинула промежности и хохочущий негр заталкивал ей в матку кулак. Вынырнули в Псковской епархии, где в сельце Будник служили молебен во славу крестителя Руси святого князя Владимира. Ворвались в «Живой журнал», где Марат Гельман источал разноцветные пузырьки своих малых мыслей, а кто-то ему возражал, извергая каскады русского мата. Ненадолго стали частью компьютерной игры, где из лазерных пушек уничтожали злобных пришельцев. Увидели комиксы голландского гомосексуалиста, который глумился над Магометом. Метались среди бесконечных фантазий, информационных сражений, восхитительных образов и мерзких прельщений. Вырвались из эфемерной ноосферы и очутились в глухой вологодской деревне, где на деревянной кровати умирала одинокая старуха. У ее изголовья горела свеча.

— Я совершил невозможное. Создал шедевр, о котором станут писать в учебниках политологии. Внес в историю России сюжет, еще небывалый. Создал конструкцию власти, которая напоминает двоецарствие патриарха Никона и царя Алексея Михайловича, но гораздо более прочную и надежную. Я придумал, как передать царственный скипетр в руки Артура Лампадникова, чтобы этой рукой управлял ты, Виктор Долголетов. Нашел, как передоверить Рему «ядерный чемоданчик», но чтобы пульт с кнопками оставить в твоих руках. Я превратил тебя из политического руководителя и удачливого менеджера в русского Духовного Лидера, чья власть сильнее любых юридических норм и банальных статей Конституции. Ты уступил преемнику власть политическую, но обрел над Россией власть духовную, которая для русского человека важнее всех конституций. Твои слова о божественном предназначении России весомее, чем проповедь Святейшего Патриарха. Твои размышления о мистике русской истории, о Русском Чуде, о неизбежном русском Воскрешении ставят тебя вровень с великим Федоровым и его «Философией общего дела». Твой призыв к русскому примирению, к преодолению зла созвучен с учениями Толстова и Достоевского. Уступая Лампадникову гражданские атрибуты власти, ты возвышаешься над ним, как помазанник, носитель власти божественной. Это ли не великое мое достижение? Я произвел изысканную операцию по пересадке твоих политических органов в политическое тело Рема. У него — твое сердце, твоя печень, твой мозг, и от тебя зависит, чтобы не произошло их отторжение. Он проживет с чужими органами до конца своего президентского срока, а потом вернет их истинному хозяину. К тому же, ты сохраняешь контроль над «партией власти», тебе по-прежнему преданы «силовики». Бедный Рем и пальцем не посмеет шевельнуть, так мы его спеленали. Ну, как ты можешь сомневаться в моей преданности? Я служил тебе верой и правдой, был рядом с тобой в самые черные дни, и теперь остаюсь твоим верным, преданным другом …

Виртуоз умолк, чувствуя усталость. Многословные заверения отняли у него силы, и он ослабел. Действие чудотворных грибов уменьшалось. Голова в стеклянном сосуде смотрела на него печально и строго. На лбу пролегла морщинка неверия. Синие, чуть навыкат глаза смотрели укоризненно. Сжатые в трубочку губы раскрылись, и Ромул произнес:

— Я чувствую, что ты изменяешь мне. Чувствую, как ты удаляешься.

Виртуоз растерялся. Он был разгадан. Его сокровенные мысли прочитаны. Его погрузили в глубокий гипноз, и под воздействием тонких внушений он сделал признание.

Действие бразильских грибов стремительно таяло. Он выпадал из галлюциногенных видений и возвращался в реальность. Так возвращается в воронку вырванная взрывом земля. Так возвращается обратно в желудь трехсотлетний дуб. Распахнутое, бесконечно расширенное мироздание сжималось. Выпадая из миров, он успел разглядеть лицо мертвой женщины на деревянной кровати и гаснущую на табуретке свечу. Он облетел мирозданье, но путь к Божеству ему не открылся. Туннель в мир божественных тайн был для него замурован.

Стоял перед мраморным столом с батареей стеклянных сосудов, в которых плавали головы. Последняя банка была пустой. Голографическая голова Ромула исчезла. Виртуоз двинулся к выходу среди призрачных вспышек и сполохов. Голова Черненко растворила рот, и из нее вытекала синеватая муть. Голова Троцкого бессильно и яростно кусала губы. Сталин весело приоткрыл свой рыжий кошачий глаз. Проходя мимо головы царя Николая, Виртуоз заметил, как над ней едва золотится прозрачный нимб святости. Покинул «Стоглав», испытывая разочарование и усталость.