Плеснув в лицо теплой водой, я утерся рукавом куртки и встал. Бетонная автодорога, начинавшаяся прямо на пирсе и размеченная цветными полосами, нигде, видимо, не просматривалась с воздуха и вела прямо в чащу красно-желтых орхидей и белых огромных фуксий.

Автодорога была так надежно укрыта зарослями, что только легковые автомобили могли пройти по ней, не зацепив кузовом веток. Я с наслаждением ступал по твердому бетону, радуясь тому, что не хлещет из-под ступней грязь, не проваливается почва. Прежде всего, подумал я, потребую еды и… телефон! Нужно срочно связаться с шефом. Не каждый день на долю корреспондента выпадают подобные приключения.

Открытый «джип», выкатившийся навстречу, ошеломил меня. За мной?

Оказалось, за мной…

Человек за рулем был столь же немногословен, как и мои спутники. Лицо его почти наполовину закрывали темные очки, и он их так и не снял. Буркнул что-то вроде приветствия и, перегнувшись через сиденье, при-открыл заднюю дверцу. Ах, как приятно запахло теплой кожей, бензином, металлом! Поддавшись неудержимому приступу благодушия, я болтал всю дорогу, а она заняла все же почти десять минут. Дорожных знаков никаких, водитель не стеснялся - гнал «джип» вовсю, и он только повизгивал на поворотах, бросая меня из стороны в сторону. Слова мои родитель слушал внимательно, однако когда я попытался похлопать его по плечу, уклонился от ладони. Даже это меня не отрезвило, я продолжал болтать, пока водитель не заметил:

- Приехали.

Прямо передо мной возвышалась каменная стена, верх которой прятался в зарослях. Водитель кивнул, и я переспросил:

- Мне сюда?

Он усмехнулся и выжал акселератор. «Джип» исчез, как перед этим исчез катер.

Осмотрев пустую дорогу, я пошел вдоль стены и очень скоро наткнулся на металлическую дверь, отворившуюся так легко, будто она была сплетена из соломы.

Плоские бетонные стены холла, подпертые металлическими контрфорсами, уходили высоко вверх. Нигде не было ни одного окна, никакой мебели, зато прямо у дверей, в нише, стоял телефон. Он ничем не отличался от своих собратьев, оставленных мною в редакции «Газет бразиль», и все же была в нем странность - трубку к рычагам прижимала пружина, будто что-то могло само по себе сдвинуть ее с места.

Не зная, что предпринять, я поднял трубку. Ответили немедленно:

- Поднимитесь в лифте на пятый этаж. Для вас приготовлена комната.

Положив трубку, я опять удивился пружине.

Лифт вознес меня вверх, и, как оказалось, искать комнату мне не пришлось - войти в нее можно было только из лифта. Случись тут пожар, сломайся подъемник, выбраться наружу было бы сложно. Впрочем, дверь в шахту открывалась свободно, без блокировки, и я поразился глубине шахты - это здание имело и подземные этажи.

Комната мне понравилась. Стол, два кресла, диван. Ничего лишнего. В узком шкафу я нашел кофе, сыр, булки. Кофейник был тут же, рядом с горкой салфеток.

Я поставил его на плитку и побрел в ванную, на ходу срывая с себя грязное белье. Горячая вода усыпляла. Закрыть глаза, спать, спать… Но я включил холодную воду. Рано спать! Рано.

В бельевом шкафу нашелся и халат. Облачившись в него, я подошел к узкому и высокому окну, затянутому решетчатыми жалюзи. Густая листва прижималась к толстым стеклам - рассмотреть что-либо за окном было невозможно.

Выпив чашку кофе, я взялся за телефон.

- Слушаю вас! - раздался голос в трубке. Добродушный, спокойный голос.

- Где я нахожусь?

- Поселок Либейро. Обсерватория «Сумерки».

- Сумерки? Что это значит?

- Просто название.

- Прошу вас, соедините меня с редакцией «Газет бразиль», Бразилиа. Я - журналист Маркес, научный обозреватель газеты, потерпевший аварию в районе вашего поселка. И будьте добры прислать человека с одеждой. Все, что необходимо мужчине при росте 187, весе 79. Платит банк Хента,- я назвал номер счета.

Прошло полчаса, прежде чем телефон ожил.

- Где ты находишься?

Я сразу узнал голос шефа, неторопливый, но не терпящий волокиты. И так же четко ответил:

- Поселок Либейро, обсерватория «Сумерки». Это не моя инициатива, шеф. Мой самолет сгорел. Его пытались угнать. Много жертв. Стараюсь добраться до Манауса. Сегодня же продиктую сообщение для газеты. Это заинтересует многих.

- Поддерживаю,- сказал шеф.- Но на гнилые орехи времени не теряй. Трансамазоника,- Вот что волнует нашу страну! - и повесил трубку.

«Ладно! - выругался я про себя.- Не стоит нервничать. Шеф всегда был таким. Его время, разумеется, стоит дороже моего». И все же осадок от разговора остался… Не совсем приятный осадок.

«Либейро… Либейро…» Карты под рукой не было.

«Это где-то на западной границе,- пытался вспомнить я.- На западной границе или… А черт с ним, завтра все прояснится! Спать! - вот чего я сейчас хочу».

И, едва добравшись до постели, я провалился в сон.

А когда проснулся, была ночь= Сварив кофе, освеженный, я устроился на каменном подоконнике. Жалюзи были подняты, я видел смутную листву за стеклом. И вдруг все это исчезло* словно уничтоженное вспышкой. Вместо глубокой тьмы лиственных сплетений я увидел звездное небо, увидел низкие, расползшиеся по горизонту звезды, будто я был на равнине, а не в сельве. Чашка выпала из моих рук и со звоном разбилась.

Звезды были яркие и пронзительные.

А потом все исчезло. Напрасно я всматривался в тьму. Ни звезды, ни единого огонька…

Торопливо я вызвал дежурного, и мой голос его, как видно, обеспокоил, потому что, наконец, он появился в комнате сам - крупный, добродушный толстяк. Странно было слышать слова «обсерватория», «звезды», «геофизика» - такие люди, как правило, предпочитают говорить о скачках или о боксе. Но он говорил о звездах и геофизике, которыми тут занимались, а под конец успокоил:

- Вы переутомлены, вам надо отоспаться и отдохнуть. Сельва отнимает у людей слишком много сил. Прислать вам вина?

- Спасибо. Что слышно у вас об авиаугонах? Я имею в виду местную линию.

Он рассмеялся:

- Наша посадочная полоса похожа на царапину. У нас всего два самолета. Но водят их пилоты, знающие каждую излучину реки, каждый ее перекат, каждое высокое дерево, способное служить ориентировочным знаком… Угоны - привилегия больших трасс.

- Чем, собственно, занимаются сотрудники обсерватории?

- Я уже говорил - звездами. Но точнее об этом скажут они сами. Я лишь встречаю и провожаю гостей.

- Много их тут бывает?

- Когда как.

- Есть тут бар или клуб, где можно провести пресс-конференцию?

- Персонал обсерватории невелик,- уклонился дежурный от прямого ответа.- Есть комната для гостей, ее я мог бы назвать клубом, но сейчас она пустует. Вы же знаете - климат. В нашем климате сырость очень быстро съедает и дерево и железо. Впрочем, вряд ли вы успеете поговорить с сотрудниками. Билет до Манауса вам заказан.

- Спасибо,- поблагодарил я.- И… соедините меня с «Газет бразиль».

Пока телеграфисты вызывали метрополию, я успел подойти к зеркалу. Мне давно следовало побриться. Но вот загар… загар был великолепен!

Загар?!

Какого черта! Не обрел же я этот камуфляж в сельве?!

Распахнув халат, я удивился еще больше - все мое тело золотилось от густого загара!

Это неожиданное открытие меня смутило. Я не мог его объяснить. И когда затрещал телефон, удивился еще сильнее, ибо шеф раздраженно спросил:

- В самом деле, где ты находишься?

- Либейро, обсерватория «Сумерки».

- Дурацкая шутка! - возмутился шеф.- В поселке Либейро со вчерашнего дня сидит наш репортер Фил Стивенс. Я просил разыскать тебя. Фил утверждает, что никаких обсерваторий в Либейро нет. А значит, нет в Либейро тебя! Где же ты?

- Я встревожен, шеф…- начал я, но нас сразу прервали. Писк зуммера подействовал на меня угнетающе. К тому же постучали в дверь.

- Войдите!

Это вновь был дежурный. Но сейчас он держался официально, я бы сказал - холодно. Наверное, потому, что вместе с ним в комнату вошел человек, которого я, кажется, где-то видел.