Боже, в последнее время он стал странно себя вести. Инопланетная раса Хейлов обратила его в свою религию.

Забиться в угол магазина казалось самой разумной стратегией. Ее внимание привлекла коричневая из гладкого шелка ночная рубашка. Она напоминала ей медвежью шкуру. Ее пальцы зудели от желания дотронуться, такая ли он мягкая, как кажется. Она оглянулась через плечо, убедившись, что Мередит и Джилл нет поблизости, и ткнула пальцем в ночнушку. Богатая, гладкая текстура покрылась рябью. Наконец-то цвет, который она могла бы одобрить. Разве большинство мужчин не были дальтониками? Смелые цвета женского белья для них — потрачены впустую деньги и материал.

Кроме того, ночная рубашка выглядела теплой… ну, за исключением отсутствующих рукавов. Но длина была хорошей. Потом она поймала себя на мысли, что представляет, как рубашка сползает по ее телу, опускаясь облачком шелка к ее ногам. Так, ей необходимо было взять себя в руки. Может из-за этого отвратительного запаха у нее помутилась голова. Ценник поразил ее воображение. Она могла бы в течение месяца питаться вместе с Китом на эту сумму.

— Тебе нравится?

Она резко повернулась и сунула руки в карманы. Мередит подняла бровь. Джилл насмешливо ухмылялась.

— Вы обе говорите, как одурманенные сестры из странного женского общества.

— Коричневый цвет тебе подойдет, — сказала Джилл. — И она не выглядит распутной.

— Я ценю твое замечание. — Взгляд Пегги скользнул обратно к рубашке. — Не самая страшная.

— Хм... — Мередит толкнула сестру локтем.

— Я пошла платить. — Сказала Джилл, хватая Пегги за руку.

— Мне нужен другой размер. — Мередит неторопливо удалилась.

Пегги ждала у прилавка, пока продавщица заворачивала купленные вещи Джилл, словно это был прекрасный фарфор. Этот магазин был таким странным. Зачем тратить деньги на упаковку вещей, которые не могут порваться?

Джилл достала яркую кредитную карточку, когда продавщица озвучила общую сумму.

— Ты же понимаешь, что не будешь долго носить эти вещи, чтобы оправдать потраченные деньги.

— Мне все равно. Так поступают люди, когда встречаются с кем-то. Надевают сексуальное белье, занимаются бурным сексом. Я хотела быть с Брайаном, кажется, целую вечность. Не порть мне настроение.

Вот что делают люди? Она никогда этого не делала.

— Прости.

От вида гелевых прокладок для лифчика Пегги сморщила нос. Она могла только представить, как надевает нечто подобное на рейд, а они разрываются с хлопком, когда какой-нибудь парень ударяет ее в грудь. Она умрет от стыда. Парни в участке никогда не перестанут над ней издеваться из-за этого конфуза.

— Отлично. — Мередит появилась рядом с ней, после оплаты своих покупок. — Я готова.

— И я тоже. — Джилл подняла вверх свои пакеты. — Им стоило назвать это место «Секс для нас».

Пегги первой выбралась из этого ада. Она одарила одинокого парня своей пугающей улыбкой, заставив его бросить в корзину нижнее белье. Это скрасило ей день.

— Эй, — сказала Мередит, догоняя его. — Я кое-что купила для тебя. — Она протянула Пэгги пакет.

О, пожалуйста, пусть это будет не что-то с леопардовым принтом. Она не хотела смотреть, но и не хотела показаться неблагодарной. Пегги сунула руку в пакет, ее пальцы коснулись мягкого шелка. Она уставилась на Мередит, вытащив наполовину коричневую ночную рубашку из пакета. Во рту у нее пересохло.

— Я... это уже слишком. Мередит, серьезно, я никогда ее не надену. — И все же ее пальцы сжались, не желая отпускать шелк.

Мередит взяла Джилл под руку

— Никогда — это очень долго. Пожалуйста, ты меня обидишь, если не возьмешь ее. Считай это заранее подарком на твой День рождения.

— У меня День рождения в декабре, — запротестовала она, но пальцы ее предавали, снова играя с шелком. Поняв, что она делает, бросила рубашку обратно в пакет.

Джилл толкнула ее бедром.

— Давай пообедаем вместе. Это лучший шоппинг в мире! И на этой неделе у меня будет секс. Я — женщина. Услышь мой рев. Теперь, Мери, твоя очередь.

— Я — репортер. Услышь, как я выдаю сенсации.

Джилл взяла их двоих под руки.

— Хорошо. А теперь ты, Пегги.

— Я — полицейский. Услышь, как я стреляю.

Они обе рассмеялись как сумасшедшие и похлопали ее по спине. Внезапное стеснение в желудке отозвалось болью. Она сунула розовый пакетик в сумочку, напомнив себе, что девчачьи штучки не для нее. Она была полицейским и матерью-одиночкой, раз и навсегда.

Вернувшись домой, она бросила пакет в дальний угол шкафа, где Кит его точно не найдет. Пегги МакБрайд не имела к женским штучкам никакого отношения… никогда не имела и не будет иметь.

Как только она сказала себе это, другая ее часть закричала, видно протестуя, отчего ощущение в желудке стало настолько невыносимым, что ей пришлось принять таблетку, понижающую кислотность.

8

Было ли что-нибудь более горячее, чем сорвать с себя одежду, представляя, как ты впервые занимаешься любовью с мужчиной, сидящим напротив?

Ну, было… реальный секс, но Джилл дойдет и до этого.

Ее бедро коснулось мускулистой ноги Брайана, пока он продолжал говорить и двигать своими соблазнительными, изогнутыми губами. Она представляла, как его губы спускаются вниз по ее шее ниже, покусывая ее разгоряченную кожу, она обхватывает его мускулистую спину, а затем скользит по его прессу, напоминающую стиральную доску.

Он сделал глубокий вдох.

— Перестань так на меня смотреть.

— Как? — она флиртовала, потянувшись к его руке и поглаживая ладонь своим недавно наманекюренным красным лаком пальцем.

— Как будто ты не знаешь. Серьезно, ты меня убиваешь. Прямо здесь, в твоей чертовой кофейне. Тебе стоило назвать ее «Не играй со мной» вместо «Без сои со мной». Господи. — Он поерзал на стуле, линия рта стала жесткой.

Этот мужчина был для нее тостом, она собиралась стать маслом на этом тосте. Она всю неделю изучала Камасутру, зная ее теперь так же хорошо, как Геттисбергский адрес. Другой вопрос, сможет ли она изогнуться в позе «Разделяющейся цикады», как артист Цирка дю Солей.

— Прости. — Брайан заправил ей за ухо один рыжий, как штопор, локон, его блестящие бенгальского тигра голубые глаза смотрели нежно и затуманено. Все в ее душе успокоилось и обрело уверенность.

— Я люблю тебя, ты же знаешь, — тихо произнесла она, следуя зову сердца. Ей показалось важным заявить ему об этом еще до того, как они займутся сексом.

Он слегка прищурился, но все же взял себя в руки, поднеся ее руку к губам.

— Это очень важно говорить сейчас в кофейне, — попытался пошутить он.

Ее сердце сжалось, как кусок мяса на гриле, зажатый металлической решеткой. Выходит, он был не готов ответить ей тем же. Что ж, со временем он скажет ей эти слова. Разве он ей не доказал на прошлой неделе, как сильно заботиться о ней?

— Давай вернемся к нашим планам. – Продолжил Брайан, держа ее за руку.

Ее мысли вернулись к изумрудно-зеленому пеньюару, который она купила для сегодняшнего вечера. Ароматизированные свечи осветят их первые шаги в страсть, придадут комнате экзотический запах мускуса.

— Ты вообще слушаешь? — Брайан наклонил голову ближе. Верхний свет освещал его темные ресницы.

— Конечно, — солгала она, ее сердце билось так, словно она выпила слишком много эспрессо. — Разве я когда-нибудь не слушаю?

Его фырканье охладило ее кожу. Джилл откинулась на спинку, наблюдая, как его пальцы скользят по плану, который они составили для ресторана. Сегодня они обсуждали только планировку, поэтому споров не было. После того, чем закончился их пикник на День Святого Валентина, они не касались спорных вопросов. Брайан ходил к Морти посмотреть помещение несколько дней назад, пока она работала в кофейне, и ему понравилось. Слава Богу, Морти не планировал выставлять помещение на продажу в течение месяца. У них с Брайаном было достаточно времени, чтобы разобраться в творческих разногласиях, верно?

Ее мысли вернулись к тому дню. Его прикосновение к ее центру, теплое солнце, согревающее лицо, и та дрожь по всему телу, настолько сильная и глубокая. Боже мой, она собиралась все это снова испытать… сегодня вечером. И сегодня все будет намного лучше. Она невольно сжала бедра.

Он взял ее лицо в ладони и заставил посмотреть ему в глаза.

— Эй, земля вызывает Джилл. Что с тобой сегодня? Ты такая растерянная, еще больше, чем обычно.

Потому что секс, секс постоянно крутился у нее в голове, словно яркие огни в захудалом стрип-клубе Вегаса.

— От твоих слов у любой девушки сердце начинает колотиться, Брай.

— Ты больше не хочешь, чтобы я нормально с тобой разговаривал?

— Немного романтики было бы неплохо. — Она теребила прозрачный камень своего ожерелья. Она отрыла в комоде черную коробочку с сердечком, которую он подарил ей на выпускной, но так и не смогла его надеть. Для нее этот подарок все еще символизировал конец их дружбы. Она не хотела сглазить начало их счастье, надев сердечко.

Он закатил глаза.

— Послушай, если мы собираемся работать вместе, я не могу быть Казановой и Вольфгангом Паком одновременно. (Вольфганг Йоганесс Пак (имя при рождении — Вольфганг Йоганесс Топфшниг; род. 8 июля 1949) — знаменитый австрийский шеф-повар, ресторатор и бизнесмен, иногда снимающийся в кино и на телевидении.— прим. пер.)

Теперь фыркнула она.

— Конечно, нет, у тебя волосы гораздо лучше.

— Ладно, умник, как я уже говорил, мне нужно больше места на кухне.

— Я сделаю все, чтобы это стоило твоего времени. — Она провела пальцем по его синему свитеру с V-образным вырезом. Боже, флиртуя и зная, к чему это приведет, она чувствовала себя смелой и сексуальной.

Он отшвырнул ее руку в сторону, понижая ее удовольствие.

— Джилли, ты не должна так вести переговоры, если мы всерьез собираемся создать деловое партнерство. — Он подул на кофе прежде, чем сделать глоток. — Я серьезно.