— Господи, ты вся дрожишь, — заметил он, помогая ей присесть на диван. Он накинул на нее зеленый флисовый плед, еще больше разрывая ей сердце своей нежностью.

Она промолчала, он опустил ее руку и потянулся за рубашкой.

— Ладно, — покорно произнес он. — Я скажу тебе все, что ты хочешь знать, но нам давно уже следовало поговорить, Джилл.

Плед закрывал ее нижнюю губу, хотя у нее стучали зубы, казалось, что ее тело впитало весь зимний ветер снаружи.

— Давай.

Он сел напротив за кофейный столик, их колени соприкоснулись. Он глубоко вздохнул и уперся локтями в бедра.

— Мы вместе работали и сошлись. Это продолжалось в течение шести месяцев, пока…

Она уставилась на его макушку, когда он опустил голову. Между ними повисла напряженная тишина.

— Другой владелец ресторана приревновал меня к ней и уволил. Обвинив в том, что я украл его коробку с секретными рецептами… по крайней мере, так он сказал… он обвинил меня в краже. Он не смог ничего доказать, но это было уже не важно. Он имеет вес в кулинарном мире, он отчитал меня перед всеми поварами на кухне. — Его вздох был долгим и глубоким. — Ни один ресторан не захотел иметь со мной дело, потому что на мне стояла метка вора. Я хотел работать только в мишленовских ресторанах, поэтому решил вернуться на какое-то время домой — сюда, чтобы восстановить свою профессиональную репутацию и дать скандалу утихнуть.

Боже, он должен был быть уничтожен после такого скандала, Брай столько трудился, чтобы осуществить свою мечту.

Его рука легла ей на колено.

— Я скучал по Дэа и чувствовал, что мне нужно кое-что решить лично для себя, прежде чем я смогу двигаться дальше. И ты была первой в этом списке.

Боль стала еще сильнее, распространяясь по всему телу. Неужели она не догадывалась, что это всего лишь перевалочный пункт с его стороны? Брайан не верил в вечные семейные ценности, работа шеф-повара для него в этом городе никогда не будет такой же, как в Нью-Йорке.

— Значит, ты хотел кое-что решить со мной?

Его дыхание вырвалось наружу, как протекающая шина.

— Я не хотел двигаться дальше с нашей ссорой, Джилл. Ты — часть всех моих хороших детских воспоминаний. Как мы играли в песочнице. Купались в карьере. Тусовались после школы. Ты была моей семьей.

Вместо ответа, Джилл спросила:

— Почему за тебя не вступилась Симка? Если она была совладельцем, то могла бы помешать твоему увольнению.

Он долго теребил край ее пледа, она подумала, что не дождется от него ответа.

— Она не хотела подвергать опасности свое... партнерство из-за меня.

— И что же изменилось сейчас?

Его рука вцепилась в край пледа, костяшки пальцев побелели.

— Партнерство распалось из-за нас. Она говорит, что сообщила полиции, что я был с ней, когда украли тайные рецепты. Вероятно, именно поэтому обвинения с меня были сняты.

И там было что-то еще. Она чувствовала это.

— А что еще?

— Больше ничего.

Когда он на секунду отвел глаза, она точно была уверена, что он не досказывает.

— Я тебе не верю.

Он крепко сжал ее руку.

— Послушай, мне не легко. Говорить об этом после того, как мы только что занимались любовью в первый раз. Господи. Это все равно что вбить между нами еще один кол. Неужели ты этого не понимаешь?

Ее желудок сделал сальто, но она кивнула.

— Не знаю, был ли я в нее влюблен. Нас связывала кухня... и другие вещи. Она старше, увереннее в себе. Это то, чего я хотел тогда. Я не желал встречаться с девушкой, которая хотела бы замуж.

— Конечно, ты до сих пор не веришь в эту чушь после развода своих родителей. — Развод его родителей даже напугал ее, но образцом для подражания послужил брак ее родителей, так что страх в конце концов у нее исчез.

Он откашлялся и потер лицо руками.

— Нам обязательно продолжать этот разговор? Я хочу поговорить о том, что произошло между нами.

Она крепко сжала губы, чтобы не закричать.

— И на сколько она старше?

Он посмотрел на нее в упор.

Они вступили в состязание, меряясь взглядами.

— Ей сорок четыре, — прошипел он. — Удовлетворена?

В прошлом месяце ему исполнилось двадцать семь.

— Семнадцать лет. Ну, ты просто одаренный парень.

— Послушай, я не сказал тебе тогда, потому что не хотел, чтобы между нами встало еще и это дерьмо. У нас было достаточно дерьма, чтобы разобраться с ним, когда я вернулся сюда. Я бы понял насчет... других парней. Я не имею права ревновать.

Она оттолкнулась на спинку дивана.

— Тебе повезло, но мне пришлось не легко, когда ты уехал. Я была влюблена в тебя и не могла двигаться дальше. Я пыталась встречаться с другими парнями. Даже нашла кого-то, с кем решила переспать. Я думала, что почувствую себя лучше. Но все оказалось ужасно, некомфортно и быстро. Секс оказался совсем не таким, как я ожидала.

И сейчас она понимала это еще сильнее.

— Потом я всем сердцем пожалела, что это был не ты.

Он вздрогнул.

— Он бросил меня на следующий день, сказав, что не хочет никаких отношений. Я не сказала ему, что я девственница. Он испугался. — Ее опять начало колотить, все тело. — После этого я встречалась с другими парнями, но ни с кем не было отношений. И я больше ни с кем не спала, потому что не хотела снова разочарований. Для меня всегда был ты, и я просто не могла хотеть кого-то еще.

Он медленно поднялся и подошел к ней, протянув руку, как будто боялся, что она вот-вот убежит. Балансируя, буквально на ниточке, она подумывала побежать к двери.

— Прости. Я сожалею больше, чем ты можешь себе представить. — Он придвинулся, но не прикоснулся к ней.

Грубый его голос, как наждачная бумага, удерживал ее на месте.

— Тебе нужно принять решение, чего ты хочешь.

— Я знаю. Ради всего святого.

Она сглотнула, превозмогая комок в горле.

— Думаю, мы должны дать друг другу немного свободного пространства, чтобы все обдумать.

Он ущипнул себя за переносицу.

— Знаю, тебе было больно, когда я не сказал в ответ, что люблю тебя. Джилли, любовь для меня не такая ясная и прямолинейная вещь, как для многих. Мои родители говорили, что любят меня, но потом моя собственная мать бросила меня ради другого мужчины, которого едва знала, с отцом, презирающим меня за то, что я увлекался кулинарией. Я больше не знаю, что такое любовь, но я люблю тебя. Дружба, смех, страсть — все смешано с сотнями счастливых воспоминаний, именно с тобой.

— Это было тогда, но не сейчас. — Она поднесла его руку к своему сердцу, удары которого отдавались в ребрах, когда тяжесть от разговора сковало ее грудь. — Давай я тебе покажу. Любовь ясная и прямолинейная. Разве ты не чувствуешь ее, когда прикасаешься ко мне?

Его лицо вытянулось, когда он ощутил свой рукой ее сердцебиение.

— Джилл…

Она отпустила его руку.

— Да, я слышу. Вот так все происходит, Брай. Не уверена, что для тебя этого будет достаточно. Учитывая предложение твоей Симки... она способна помочь осуществить твою мечту и карьеру, я знаю, что ты мечтал на более широкой сцене, чем Дэа. — Это была одна из самых трудных вещей, которые ей пришлось сказать. — Даже если ты решишь остаться, я не уверена, что мы сможем с тобой сработаться вместе. Особенно, если ты подумываешь через несколько лет двинуться дальше.

— И что же нам остается?

Хороший вопрос.

— Даже не знаю, — ответила она.

Он потянулся к ней, но она снова отстранилась. Его кулак ударил по воздуху.

— Мы только что занимались любовью в первый раз, а ты даже не позволяешь мне обнять тебя. Боюсь, я уже потерял тебя. Как мне бороться за тебя, Джилл? И почему я вдруг прошу тебя, как девица?

— Ты не девица, Брай. Ты говоришь, как друг. — Она потянулась за своей курткой, застегнула молнию. — Я хочу большего.

— К черту все! Я больше, чем твой друг, и если ты останешься здесь со мной вместо того, чтобы убежать, я уложу тебя в постель и прогоню все твои сомнения.

Но почувствует ли он ту непреодолимую страсть, как и она? Или он все еще будет сдерживаться, до конца неуверенный в ней и в том, что она значит для него?

— Не думаю, что смогу с этим справиться. — Она направилась к двери. — Мне нужно подумать. И тебе тоже нужно подумать. О нас.

Он захлопнул дверь, как только она ее приоткрыла.

— А если ты вдруг случайно забеременеешь?

У нее внутри все завибрировало, как расстроенная скрипка, создавая дисгармонию с каждой нотой.

— Я не стану тебе об этом сообщать только лишь потому, что у меня может появиться ребенок. Я так и не пойму, останешься ли ты ради меня… или ради него. — Эти слова убивали что-то внутри нее.

— Будь ты проклята, Джилл. — Он убрал руку с двери.

От этих слов у нее задрожали губы.

— Ты должен выбрать сам, Брай.

Поскольку ей больше нечего было сказать, она вышла из его квартиры и побежала прочь по коридору.

15

Окна Денверского офиса Мак Мэйвена сверкали чистотой — редкое зрелище зимой. Медные двери сияли, как колумбийское золото, даже лифты сверкали сталью. Куда бы Джилл не перевела глаза, она видела свое отражение, опухшие глаза и белое, как мел лицо. Вставать с постели этим утром было нелегко, но она заставила себя преодолеть мучения.

В лифте она выключила свой мобильный, бросив в свою огромную под золото кожаную сумку, разглаживая темно-синий кашемировый свитер с поясом и песочного цвета юбку-карандаш. Ее ноги напоминали резиновые, поэтому она соединила колени. Ее двухдюймовые коричневые ботильоны выбивали из равновесия, но она не хотела надевать ботинки на плоской подошве. Она терпеть не могла, когда в ботинки набивался мокрый снег.

Двери лифта открылись, и перед ее взором предстала шикарная комната с бордовыми стенами и карамельного цвета кожаной мебелью. Женщина в возрасте сидела в приемной и выглядела так, словно ее место было за столом для игры в блэкджек, а не в офисе. Ее длинные светлые волосы были все в локонах.

— Добро пожаловать, мисс Хейл. Мистер Мэйвен ждет вас. Я хочу, чтобы вы сначала кое-что подписали.

Джилл взяла модную ручку и просмотрела соглашение о конфиденциальности. Оно было довольно откровенным и простым, поэтому она нацарапала свое имя в конце. Женщина взяла планшет и повела Джилл по стеклянному коридору. Когда они подошли к двойным дверям из орехового дерева, женщина тихонько постучала и жестом пригласила Джилл войти.