— Мой отец организовал этот бизнес после войны. Он всегда исходил из принципа: относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе. Мы тоже придерживаемся такого подхода, и он нас никогда не подводил. Если коротко, мы проявляем заботу о покупателе, и покупатель вновь и вновь обращается к нам. Разумеется, автомобили, которыми мы торгуем, стоят чуть дороже из-за того, что на каждую машину мы даем гарантию. Но нам доверяют. Мы — честная компания. — Уилсон усмехнулся. — Полагаю, в наши дни это звучит старомодно.

— Ценности, о которых вы говорите, не устаревают, — возразил Майкл. — Просто вам следует изменить манеру их подачи.

Уилсон вскинул брови.

— Пожалуй, ты попал в самую точку, Майк. Это, действительно, борьба принципов. Мы отстаиваем положение вещей, существовавшее в ту пору, когда еще не было в моде гнаться за быстрой наживой, не брезгуя ничем.

— Видите ли, — осторожно начал Майкл, — репутация может работать на вас, но не исключено, что она станет оказывать вам дурную услугу, если ее не преподнести должным образом. Я порекомендовал бы вам полностью перестроить систему сбыта, но не одним махом, а постепенно, ни в коем случае не предпринимая ничего такого, что могло бы отпугнуть ваших постоянных клиентов.

Уилсон задумчиво кивнул.

— Хорошая идея, Майк. Я еще не настолько стар и глуп, чтобы возомнить, будто знаю ответы на все вопросы. Полагаю, ты нам пригодишься.

— Я восхищен вами, — сказал Майкл. — Не каждый готов принять перемены.

— Жизнь не стоит на месте, — заметил Уилсон. — Даже в таком городке, как наш. Думаю, тебе здесь понравится. Правда, должен предупредить, что наше жалованье будет меньше того, что ты получал бы за ту же работу в большом городе.

Майкл поднялся:

— Я это прекрасно понимаю. Думаю, вы все же должны узнать обо мне кое-что.

Он вручил Уилсону свое резюме и, пока тот просматривал его, сообщил, что сидел в тюрьме. Уилсон пристально взглянул на Майкла.

— Сидел?

— Три года. Потом меня перевели в клинику Святой Елены. Выписали две недели назад. Вот почему я приехал в Литл-Ривер-Бенд. Я здесь вырос.

Дружелюбие мгновенно слетело с лица Уилсона. Его черты посуровели.

— Это меняет дело. — Он вернул Майклу резюме. — Следовало сразу поставить меня в известность.

— Но тогда вы разве стали бы слушать меня? Или согласились бы встретиться со мной?

— Уходите, — заявил Уилсон.

Майкл вдруг почувствовал себя опустошенным. А собственно, на что он рассчитывал? Уилсон молча открыл дверь.

— Позвольте дать вам совет, — сказал Уилсон на прощание. — Поезжайте туда, где вас никто не знает.

Ближе к вечеру Майкл направился к реке, чтобы поразмыслить и развеяться. По старому мостику, со скрипом раскачивавшемуся над темной водой, он перебрался на противоположный берег и углубился в лес. Он нашел удобное местечко среди камней на дальней опушке, где лежал глубокий снег и воздух полнился тишиной.

С рождением Холли жизнь его наполнилась надеждами. Для дочери он желал одного: чтобы она была счастлива и не знала тягот и душевных мук, омрачавших его собственное детство.

На Луизе он женился в двадцать шесть лет; она была на три года моложе. Он к тому времени уже сделал неплохую карьеру и имел приличный доход. Они купили квартиру, в которую въехали через неделю после медового месяца, проведенного на Тобаго. Отца о своей женитьбе он оповестил письмом спустя месяц, чем, наверно, сильно его обидел, но об этом Майкл стал задумываться лишь теперь.

Он никогда не говорил с женой о своих родных. Сообщил только, что он единственный ребенок в семье, что мать умерла, когда ему было восемнадцать, а с отцом он не очень ладит. Луиза настаивала, чтобы он пригласил отца на свадьбу, и тот разговор вылился в серьезную ссору.

— Ты не знаешь его! И хватит об этом, — отрезал Майкл, сознавая, что переходит на крик, но не в состоянии совладать с собой.

Луиза не стала упорствовать, но запретная тема оказалась для них камнем преткновения, и камень этот постепенно наливался тяжестью.

Первые годы после свадьбы они жили счастливо. Он обожал жену, блондинку с волосами медового цвета и серьезными серыми глазами, загоравшимися озорством и лукавством, когда она улыбалась. Любил ее беззаветно, как только может любить человек, и считал, что в лице Луизы судьба преподнесла ему бесценный подарок. Ему крупно повезло, думал он тогда, так просто не бывает. Теперь, оглядываясь назад, Майкл понимал, что это был первый признак надвигающейся катастрофы. Он обзавелся красавицей женой, карьера его была на взлете, а на задворках сознания почему-то маячила тень, коварная склонность в любой момент ожидать неприятностей.

После рождения Холли Луиза бросила работу. Майкла к тому времени переманили в новое агентство на должность с более высоким окладом. Казалось бы, живи и радуйся, но та тень в сознании все удлинялась, затмевая разум. Он все больше проникался уверенностью, что удача и счастье были посланы ему, дабы внушить чувство ложной безопасности, и что беда уже не за горами. Страх сжимал ему горло, когда он смотрел на дочь, беспомощную, беззащитную кроху. Как-то он признался Луизе, что боится за Холли, боится, что их благополучию скоро придет конец.

— А что может случиться? — удивилась она. — У нас все хорошо.

— Мне так не кажется.

Он стал звонить домой когда ни попадя, а то и сам являлся в неурочное время, проверяя, все ли в порядке. Луиза поначалу с благодарностью принимала его заботу, но в один прекрасный день не выдержала.

— Майкл, ты что? — набросилась она на него, когда он вдруг приехал с работы сразу же после обеда. — Ну что ты приехал?

— Хотел убедиться, что вы живы-здоровы.

— Майкл, мы и живы, и здоровы, — отчеканила она, пытаясь сохранять самообладание. — Сколько можно? Ты просто душишь меня своей маниакальной заботой.

Она твердила ему, что его страхи основаны на воспоминаниях о собственном безрадостном детстве, и предложила обратиться к психотерапевту, но к тому времени он уже почти не владел собой и ничего не желал слушать. Случалось, они за целый день и двух слов друг другу не говорили. Потом он начал подозревать жену в неверности.

Однажды, когда Холли было около года, Майклу позвонили из полиции Литл-Ривер-Бенд и сообщили, что его отец погиб. Выезжая на своей машине из города, отец вырулил на встречную полосу и врезался в грузовик. Погиб мгновенно. Известие о смерти отца ввергло Майкла в ступор, а потом в сознание просочилась мысль, что теперь он навсегда лишился возможности объясниться с ним и все, что долгие годы копилось в его душе, так и останется невысказанным.

Луиза умоляла его съездить на похороны. Он решительно отказался. И не сказал ей, как молча плакал об отце, которого никогда по-настоящему не знал, не сказал, как вспомнил, что на похоронах матери не пролил ни единой слезинки. Он запер в себе свое горе и, сам того не ведая, начал потихоньку сходить с ума.

С тех пор его жизнь покатилась под откос. В работе он стал допускать оплошности, что, естественно, не укрылось от внимания коллег. Дома подслушивал телефонные разговоры жены, пытаясь разобрать, о чем она беседует. Замечая это, Луиза неизменно вешала трубку и, если он спрашивал, кто звонил, молча поворачивалась и уходила. По ночам он часами просиживал в комнате Холли, просто сидел в темноте и смотрел, как она спит. Луиза как-то зашла к дочери и увидела, что он держит Холли на руках, умоляя ее не копить в сердце ненависть к нему. Разбуженная малышка плакала.

Так продолжалось долгие месяцы. Ближе к концу он уже понял, что Луиза собирается уйти от него, причем наверняка к другому мужчине. Он купил пистолет и отнес его на работу, где оружие несколько недель пролежало у него в столе. Он начал следить за женой и однажды увидел ее с незнакомым мужчиной. Они сидели в кафе и пили кофе. Прощаясь, мужчина взял ее за руку, и в глазах обоих промелькнуло нечто такое, от чего Майкла затрясло. Точно так же когда-то Луиза смотрела и на него. У выхода они поцеловались и с сожалением расстались. Майкл поехал за мужчиной, чтобы выяснить его адрес и имя.