Поиск
82
«Спроси его что хочешь, что б могло
Быть мне полезным, — молвил я, смущенный. —
Я не решусь; мне слишком тяжело».
85
«Вот этот, — начал спутник благосклонный, —
Готов свершить тобой просимый труд.
А ты, о дух, в темницу заточенный,
88
Поведай нам, как душу в плен берут
Узлы ветвей; поведай, если можно,
Выходят ли когда из этих пут».
91
Тут ствол дохнул огромно и тревожно,
И в этом вздохе слову был исход:
«Ответ вам будет дан немногосложно.
94
Когда душа, ожесточась, порвет
Самоуправно оболочку тела,
Минос[158] ее в седьмую бездну шлет.
97
Ей не дается точного предела;
Упав в лесу, как малое зерно,
Она растет, где ей судьба велела.
100
Зерно в побег и в ствол превращено;
И гарпии, кормясь его листами,
Боль создают и боли той окно.[159]
103
Пойдем и мы за нашими телами,[160]
Но их мы не наденем в Судный день:
Не наше то, что сбросили мы сами.[161]
106
Мы их притащим в сумрачную сень,
И плоть повиснет на кусте колючем,
Где спит ее безжалостная тень».
109
Мы думали, что ствол, тоскою мучим,
Еще и дальше говорить готов,
Но услыхали шум в лесу дремучем,
112
Как на облаве внемлет зверолов,
Что мчится вепрь и вслед за ним борзые,
И слышит хруст растоптанных кустов.
115
И вот бегут,[162] левее нас, нагие,
Истерзанные двое, меж ветвей,
Ломая грудью заросли тугие.
118
Передний[163]: «Смерть, ко мне, ко мне скорей!»
Другой[164], который не отстать старался,
Кричал: «Сегодня, Лано, ты быстрей,
121
Чем был, когда у Топпо подвизался!»
Он, задыхаясь, посмотрел вокруг,
Свалился в куст и в груду с ним смешался.
124
А сзади лес был полон черных сук,
Голодных и бегущих без оглядки,
Как гончие, когда их спустят вдруг.
127
В упавшего, всей силой жадной хватки,
Они впились зубами на лету
И растащили бедные остатки.
Божественная комедия Dante003713.jpg
130
Мой проводник повел меня к кусту;
А тот, в крови, оплакивал, стеная,
Своих поломов горькую тщету:
133
«О Джакомо да Сант-Андреа! Злая
Была затея защищаться мной!
Я ль виноват, что жизнь твоя дурная?»
136
Остановясь над ним, наставник мой
Промолвил: «Кем ты был, сквозь эти раны
Струящий с кровью скорбный голос свой?»
139
И он в ответ: «О души, в эти страны
Пришедшие сквозь вековую тьму,
Чтоб видеть в прахе мой покров раздранный,
142
Сгребите листья к терну моему!
Мой город — тот, где ради Иоанна
Забыт былой заступник; потому
145
Его искусство мстит нам неустанно;[165]
И если бы поднесь у Арнских вод
Его частица не была сохранна,
148
То строившие сызнова оплот
На Аттиловом грозном пепелище —
Напрасно утруждали бы народ.[166]
151
Я сам себя казнил в моем жилище».[167]

Песнь четырнадцатая

Круг седьмой — Третий пояс — Насильники над божеством
1
Объят печалью о местах, мне милых,
Я подобрал опавшие листы
И обессиленному возвратил их.
4
Пройдя сквозь лес, мы вышли у черты,
Где третий пояс лег внутри второго
И гневный суд вершится с высоты.
вернуться

158

Минос — См. А., V, 4-15.

вернуться

159

И боли той окно — надломы, из которых вылетают стоны и крики.

вернуться

160

Пойдем… за нашими телами — в день Страшного суда (см. А., VI, 96–98; X, 11–12).

вернуться

161

Но их мы не наденем — То есть души самоубийц не воссоединятся со своими телами. В этом Данте отступает от церковной догмы.

вернуться

162

И вот бегут… — Это души игроков и мотов.

вернуться

163

Передний — сьенец Лано, один из «расточительного дружества» (А., XXIX, 130), павший в сражении при Топпо (1287 г.), где сьенцы были разбиты арегинцами.

вернуться

164

Другой — богатый падуанец Джакомо да Сант-Андреа (ст. 133), известный мот.

вернуться

165

Мой город — Флоренция, где ради нового христианского покровителя, Иоанна Крестителя, забыт былой заступник, языческий Марс. Поэтому Флоренция так много терпит от Марсова искусства, то есть от постоянных войн и междоусобий.

вернуться

166

И если бы поднесь у Арнских вод… — Во времена Данте во Флоренции у вьезда на Старый Мост (ponte Vecchio) стоял обломок каменной конной статуи (Р., XVI, 145–147). Народная молва считала, что это статуя Марса, хранителя города, и что при разрушении Флоренции Аттилой (событие легендарное) она была сброшена в Арно, а при восстановлении города Карлом Великим (событие тоже легендарное) со дна реки извлекли ее нижнюю часть и водворили на старом месте, потому что иначе Флоренцию не удалось бы отстроить. Дух самоубийцы выражает народное убеждение, говоря, что, если бы не этот охранительный обломок Марса, Флоренция снова была бы сровнена с землей и ее восстановители потрудились бы напрасно.

вернуться

167

Я сам себя казнил… — По мнению старых комментаторов, это либо Лотто дельи Альи, судья, который вынес за взятку несправедливый приговор и повесился, либо разорившийся богач Рокко деи Модзи.

Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: