Первым к нему подошел Арвид Звайзгне,

- Я умею, дедушка.

Дед Трофим подозрительно на него посмотрел, услышав незнакомый акцент в речи, но сказал одобрительно:

- Тоби можно, вмиешь.

Арвид отвязал от телеги гнедую лошадь, погладил ее по влажной шее, сказал что-то по-латышски, и та ухом повела на ласковую речь, подчинилась, почувствовав уверенность и силу временного хозяина.

- Грабэльки, грабэльки, хлопцы, берить, - кричала веселая крепкая женщина.

Женя Миляев взял вилы, осмотрел их, покрутил в руках, С таким инструментом он имел дело впервые,

Это сразу заметили колхозники и стали по-доброму шутить:

- Шо, гарна штуковина? Дуже богато нэ бэрить, пупки надирвэтэ!

Весело было. Гам, крики, шорох сухого сена и запахи - ах какие запахи шли от валков! Никогда в жизни Женя не занимался физическим трудом с таким удовольствием, как сейчас.

Он давно уже заметил среди девчат Оксану, ловко подгребавшую валки. Он постепенно приближался к ней, сена в валке оставалось все меньше и меньше, и наконец они встретились.

- Здравствуйте, - сказал Женя.

- Здравствуйте, - ответила весело Оксана. - Как вам служится на сельскохозяйственном фронте?

- Отлично! - ответил он и наколол большой хрустящий ворох. Поднатужился, чтобы поднять, но не смог - то ли острия вил в землю ушли, то ли сено было тяжелым.

- А вы держак в землю уприте, тогда и поднимать лучше будет.

Он не знал, как это делается, и Оксана взяла из его рук вилы.

- Смотрите, это же просто.

Она наколола сено по новой, потянула вилы на себя, а потом, уперев держак в землю, легко подняла целый ворох сена над собой.

Женя больше не отходил от девушки, будто поставлен был работать в паре - она подгребала, а он относил душистое сено и не обижался на шутки, когда, случалось, поднимал над собой пустой навильник.

Жене было приятно встречаться взглядом с Оксаной, которая, казалось, не знала усталости - останавливалась только, чтобы поправить съехавшую на глаза косынку. И она не замечала, как за ней и Женей наблюдает Юра Капустин, тоже раздевшийся до пояса и потому неотличимый от солдат. Смотрит, ну и пусть смотрит.

- Вы меня извините, - неожиданно сказал Миляев amp;apos;.

- За что? - подняла черные брови девушка.

- За то, что я вас тогда прогнал с поля. И коров ваших…

Оксана уже давно забыла о том случае на аэродроме и, чтобы перевести разговор на другую тему, вдруг пожаловалась:

- А меня в институт не приняли.

- Как же так? - Жене почему-то казалось, что перед ней все двери должны быть открыты.

- По конкурсу не прошла. Нам, сельским, трудно поступить. В Киеве своих хватает.

- Что же вы теперь будете делать?

- Работать пойду. Вера Игнатьевна, директор нашей школы, зовет к себе пионервожатой.

А тем временем становилось все жарче и жарче, заблестели от пота спины солдат. Сено прилипало к мокрому телу, кусались ости, но никто этого не замечал, солдаты работали, в отличие от селян, играючи, будто это забава какая, а не сенокос. Солнце скрылось в матовой дымке, и, хотя облаков не было, небо словно заволокло горячим паром.

- Ох, чую дощ буде зараз, - говорил дед Трофим, подгребая вилами остатки сена. - Поясница ные. Швыдше, хлопцы, встыгнуть бы.

Подъехал на газике председатель колхоза. Несмотря на жару, был он в широком галстуке и белой в дырочку шляпе. Вылез из машины, поздоровался.

- Поспиетэ до дощу? - спросил он.

- А як же, Лука Терентьевич, обовъязково!

- Ну и добре, добре. А солдатам спасибо великое за помощь. Буду просить командира, чтобы всех в увольнение отпустил. Сегодня же танцы, правда, девчата?

Мало-помалу аэродром принимал свой обычный вид - людей оставалось все меньше и меньше. Постепенно темнело небо, и ветер все более крепчал. Где-то за селом, над лесом, глухо пророкотал гром, и дед Трофим аж картуз снял.

- Нэ встыгнем, едрена корень!

И действительно, первые крупные капли с шелестом упали на землю. Потом вдруг резво полился теплый поток, никто не успел даже накрыться клеенками. Женя схватил куртку, поднял над головой Оксаны, и та прижалась к нему. Они добежали до телеги и присели под ней с подветренной стороны, накрывшись курткой, которая, правда, уже промокла насквозь. Платье Оксаны прилипло к телу, казалось, что дождь раздел ее, и Женя отводил глаза в сторону, глядя на то, как не спеша идет под дождем лейтенант с кителем в руках.

- Вы придете сегодня на танцы? - спросил Женя.

Оксана кивнула:

- Приду.

Едва войдя вместе с ребятами в клуб, Женя увидел Оксану в кругу девчат. Она махнула ему рукой и пошла навстречу.

- Знакомьтесь, - сказала Оксана и показала глазами на свою подружку. - Это Ира.

Рядом с Оксаной стояла высокая, модно одетая девушка, выгодно выделяющаяся среди своих сверстниц. Кивнула Миляеву, улыбнулась.

- Она из Киева, - с нотками уважения сказала Оксана. - Приехала отдыхать.

- Привет, - сказала наконец Ира, - а ты откуда?

Жекя почувствовал, как она спросила: конечно, киевлянка в деревне - с этим надо считаться. Да и по-русски она говорила чисто, с едва заметным акцентом.

Миляев безразличным голосом ответил:

- А я из Москвы.

Он видел, как удивилась Оксана и многозначительно посмотрела на подругу, будто знала об этом и молчала. Ирина даже рот приоткрыла.

- О-о, это клево!

- Клево, - согласился Женя и пригласил Оксану на танец.

Только вышли на середину зала - Оксана доверчиво прижалась к нему, впрочем, не так откровенно, как другие девчонки.

- А я тоже была в Москве, - сказала она, не поднимая глаз. - Нас возила после девятого класса Вера Игнатьевна за то, что на буряках лучше всех отработали. Мне так понравилось! Особенно улица Арбат.

- Арбат? - переспросил Женя, и так непривычно прозвучало это слово здесь, за тысячу километров от Москвы, под тяжелые звуки самодеятельного ансамбля в душном зале, где на стенах висят показатели сельскохозяйственных достижений, а кругом слышится певучая украинская речь.

- Да, там еще художники рисуют, - Оксана мечтательно закрыла глаза, предавшись воспоминаниям.- Вы были на Арбате?

Был ли он на Арбате?.. Да, был. Тот волосатый юноша в замызганных джинсах с заплатами на коленях частенько сидел с этюдником у театра Вахтангова.

В другом конце зала вдруг началась какая-то возня, ринулся туда завклубом, но музыка заиграла еще громче, еще азартней.

- Драка! - Оксана потянула его за руку. - Давай уйдем отсюда!

Ирина ждала их на улице под липами.

- Терпеть не могу этого деревенского мордобоя с ремнями и кольцами, - брезгливо сказала она.

- В Киеве дерутся интеллигентнее? - съязвил Миляев.

- А в Москве? - не осталась в долгу Ира.

Они пошли по аллее и вышли на сельский стадион, окруженный со всех сторон могучими дубами. Футбольные ворота стояли без сеток, возле них блестели на свету большие лужи, оставшиеся после дневного дождя, а через поле наискосок белела в сумерках тонкая тропинка. Они сели на одну из скамеек. Ира вытянула ноги и поставила каблучки босоножек на переднюю скамейку.

- У тебя есть сигареты? - спросила она Женю, и тот достал мятую пачку.

- Дешевая «Ватра».

Она на секунду задержала руку, а потом махнула ею и вытянула сигарету тонкими пальчиками с накрашенными ногтями.

- Ладно, курить охота.

Женя протянул пачку и Оксане.

- Будете?

Оксана отрицательно покачала головой:

- Нет-нет, я не курю. Один только раз как-то попробовала, не понравилось.

Женя поднес спичку к сигарете Иры, та прикурила, откинула голову назад и выпустила облачко дыма.

- Скучно тут, - сказала она. - Что там нового в столице? Что смотрят? Что носят? «Варенки»?

- И «варенки» тоже, - сказал Женя, которому эти самые «варенки» показались теперь чем-то недосягаемым, далеким, как лунный грунт. «Хэбэ» сносить бы сколько положено.

Вскоре им пришлось уйти со стадиона, потому что он стал местом выяснения отношений. Послышался свист, кто-то побежал, громко шлепая подошвами, но его догнали, повалили на футбольное поле, кто-то ругнулся матом, кто-то завопил - «команда» собралась приличная, и в сгущающихся сумерках казалось, что это продолжается затянувшийся до ночи матч по регби.