Оглядев воинство, Лёхин понял, что Каменный город не только увидел своё в непрошеных гостях, но и выявил суть каждого: Павел казался весьма довольным одеянием воина — возможно, странствующего наёмника (Лёхин невольно усмехнулся: ну и начитался же я всякого!); скромный по жизни Олег превратился в воина-монаха; уверенный в себе Леонид — нечто среднее между ними. Незаметный же, сдержанный профессор внезапно сразу вызвал к себе почтительное внимание: он словно расправил плечи под длинным тяжёлым плащом, край которого слева слегка приподнимал кончик ножен; какое уж под плащом пряталось одеяние — сказать трудно, но сам плащ тоже вызывал почтение: чувствовалось в нём что-то богатое…

— Охренеть!.. — восхищённо сказал Павел, недавно по-свойски болтавший с Соболевым. — А корону тебе, Дмитрий Витальич, на последней лестнице преподнесут?

"Значит, не один я вижу в нём "его императорское величество"!" — ухмыльнулся и Лёхин, разглядывая смущённую физиономию Соболева.

Леонид тем временем подошёл к следующей лестнице.

— Там поворот — и ещё одна.

— А может, и не одна. Отсюда не видать, — заметил Олег.

— Предположительно, мы сейчас должны выйти к какому-то большому дому, где Альберт держит Романа, — сказал Лёхин. — Или сразу войти в него. Склоняюсь ко второму. Смысл делать ход из кафе, если не попадаешь к себе сразу…

— Ты уверен, что Роман жив?

— А смысл убивать? Альберт его и сейчас может использовать по полной. Ведь что требуется от Ромки? Только петь. Я тут покумекал и сообразил — схема простая: он поёт, наделяя будущих компаньонов привлекательностью и обаянием; Альберт же добавляет в его песни слова, которые делают ребят и девушек не способными на ответное чувство — и меркантильными. Когда Ромка начал понимать, что в кафе происходит странное и, возможно, он виной тому, он поругался с Альбертом и тот пошёл на попятный: Ромкиных песен он не трогал, но те же песни, им подкорректированные, стал петь Анатолий. Но… Силы у Анатолия маловато без Ромки. Четверо ребят-компаньонов, судя по всему, очнулись одними из первых, а когда стали соображать, что к чему, избили Анатолия. Их-то сегодня и убили. Подозреваю — Анатолий. Мало того что у него ничего не получается, так ещё и крысы жизнь забирают… Вот и взбесился… Ну, всё? Успокоились? Привыкли к себе? Идём дальше.

— Совсем озверели они там, в своём кафе, — сердито проворчал Павел, сбегая по ступеням рядом.

— Как сказать! — откликнулся Леонид. — Разве остановишь, когда богатство в руки само плывёт? Человек — утроба ненасытная, — заключил он философски.

Два добермана бежали по бокам от него. Лёхин всё оглядывался на них. Всё казалось, шерсть на них загустела, посветлела.

— Ого! — сказал Павел.

Они пробежали следующую площадку. Последняя лестница, похоже, спускала на крышу самой настоящей башни с зубцами и бойницами.

— Вот это да! — ахнул Олег, сияя от восторга, когда всё войско поспрыгивало с лестницы на башню.

И все уставились на Леонида. Точнее — на собак возле него.

Леонид сначала не понял — псы сидели чуть позади. Оглянулся.

Два огромных белых волка с шипастыми ошейниками преданно уставились на хозяина. Леонид нерешительно потрогал косматые холки и сказал:

— Вот блин, а?

И все с ним согласились.

53.

С башни вниз вела узкая лестница. Но прежде чем спуститься, они быстро обошли площадку и в конце концов встали около Соболева.

— Мда, вид интересный, — озадаченно сказал Олег.

Кроме башни под ногами, существовали ещё три по углам основного здания. Насколько удалось рассмотреть, само здание высилось на четыре этажа — считали по окнам. Плюс к этим этажам высокие потолки. А значит, стояли воинственные путешественники на высоте этажа пятого. Учитывая крышу, возможно, и шестого. Ко всему прочему замок обнесён каменными стенами, образующими достаточно просторный, по-утреннему пустынный двор с хозяйственными пристроями.

Разглядывающий двор вцепившись в башенные зубцы, Леонид усмешливо спросил:

— Мы… вот это всё… завоёвывать будем?

— А я б не отказался от такого загородного домика! — хохотнул Павел.

— Хохмачи… Наша сверхзадача — Ромку отсюда вытащить.

— Интересно. Для начала неплохо бы найти его. А как?

— Как-как! Тщательный обыск каждого помещения! Если мешать не будут — недельки за две закончим.

— А чего только за две?

— А винные погреба? Пока каждый бочонок не отдегустирую — ни за что не выйду.

"Адреналин! — понял Лёхин. — Небось, каждого трясёт и колотит, как меня". Кроме, наверное, профессора. Тот, спокойный, с тенью улыбки, стоял около Леонида, и оба белых волка неплохо вписывались в портрет императора.

— Лёхин, с чего начнём?

— Надеюсь, слишком массовых потасовок не предвидится. Мне сказали: можно попасть в Каменный город, если город позовёт. А вчера я убедился, что может быть и обратная связь. Профессор, можно попросить вашего Шишика?

Пока Соболев оглядывал себя в поисках "помпошки", Лёхин снял Профи с его плеча и теперь в руках держал двоих.

— Мне нужно минуты две, после чего, я думаю, мы напрямую пойдём к Ромке.

Лёхин сел на первую ступеньку узкой лестницы, закрыл глаза и вызвал в памяти гитарный аккорд.

— "Вот город теней…"

Тишина. Внизу — редкий человеческий разговор, цокот лошадиных копыт по брусчатке двора… Затаив дыхание, Лёхин снова "услышал" гитару и свой голос. И снова — вслух:

— "В нём реки дорог. Бегом по асфальту… Эхо шагов…"

Мгновенно облился потом, когда промелькнуло перед закрытыми глазами: Ромка резко поднял голову.

— Ну же, помогай… "Вот сумрачный дом — высокий порог…"

— "… А входишь — пусто… Игры богов…"

От Романова шёпота Лёхин содрогнулся, а его товарищи вздрогнули. Но одновременно подпрыгнули в ладонях "помпошки". Он открыл глаза: Шишики стреляли глазищами во все стороны и дружно вдруг уставились вниз.

Лёхин встал. Оба Шишика глянули на него.

— Контакт? Или этого мало?

Сверлят глазищами.

— Эх, гитары нет… Ладно. — И в полный голос: — Дождь, разыщи его! Ветер, найди его! В Каменном городе он заплутал! — Тот же напряжённый голос-шёпот: "В Каменном городе я заплутал…" Забывшись, Лёхин в голос спросил: — Что, сбежать хотел — не получилось?

Никто не ответил, зато "помпошки" нетерпеливо дёрнулись вцепиться в пальцы, как детвора облепляет перила моста поглазеть на воду внизу. Для проверки Лёхин быстро сбежал по лестнице. На площадке к трём коридорам у Шишиков чуть глаза не выпали, пока они таращились налево. Маленькое войско проскочило короткий левый коридор. Дальше — длиннющая галерея, пустая, с высокими потолками, с длинными окнами в узорных красно-синих витражах.

— Профессор, Олег — от Лёхи по сторонам на два шага. Мы — сзади, — скомандовал Леонид.

Его послушались так, словно он всю жизнь командовал ими. И помчались.

— Дождь, разыщи его… Ветер, найди его… — задыхаясь, бормотал Лёхин.

— Странные слова для песни, — легко, словно прогуливался, а не бежал изо всех сил, сказал Соболев.

— Нормальные слова… — пропыхтел Лёхин. — Пока не проведёте параллель между их содержанием и погодой в городе!

— Обалдеть! — искренне восхитился Олег.

Соболев только бровь поднял.

А сзади подал голос Павел, слышавший обмен репликами:

— Есть и третья параллель. Лёхин, помнишь, что сказал Ксандр? В Каменном городе какого-то идола или бога рассердили! Вот мне сейчас интересно стало. Мы-то под крышей. А снаружи каменный дождь не начался?

— На всякий случай держимся подальше от окон!

— Вряд ли что-то будет. Голоса Романа не слышу. Только шёпот. — "Ну же, Роман!" Лёхин снова вызвал в воображении фотографию, на которой Ромка смеётся. — Улицы, улицы. Дождь, нудный дождь… Листья осенние…

— Её не вернёшь…

— Что?!

Шишики захлопали на Лёхина озадаченными глазами. Зов потеряли. По прямой Лёхин добежал до середины галереи — и до выхода на лестницу. Куда дальше?