В первую же ночь, едва вздремнул, разбудили. Опасливо косясь на храпящего Терье, тёмная фигура, чуть видная в тусклом свете из коридора, шёпотом позвала:

— Господин Эрик!..

Варвар сомкнул пальцы вокруг рукояти меча ещё до оклика. Человека не узнал, а тот торопливо сказал, замахав пустыми руками:

— Рулевой велел будить. Сказал — ругаться не будете.

Хмыкнув, Эрик пошёл вслед за посланным юнцом. Судя по последним словам, опасности не ожидалось.

Уже на палубе варвар понял, почему рулевой велел звать его. Судёнышко стояло без движения, почти не качаясь на ленивых волнах. Ночная смена гребцов сидела, затаившись, словно людей и не было. Слева — крутейшие высокие скалы. Близко к одной из них, прячась в чёрной тени, и встало судно. Впереди, где серо-мраморное морское полотно упирается в тёмно-синий мерцающий бархат неба, играли два морских дракона — два гигантских змея с прозрачно-ребристыми крыльями в верхней части. Они взмывали в небо — изогнувшись, ныряли в волны; гонялись друг за другом; застывали против друг друга, словно отражения.

Эрик от колдовского зрелища только похолодевший воздух сквозь зубы втянул. А крепкий бородач рулевой довольно усмехнулся: он ещё днём заметил, как море, словно магнитом, тянет варвара.

Остальные два дня прошли без происшествий. На южном побережье моря Атлантов варвары распрощались с купцом, который напоследок дал хороший совет: не везде расплачиваться драгоценными камнями, да и вообще лучше не показывать, что у них есть драгоценности; чаще наниматься в сопровождение к какой-нибудь важной персоне — и мир повидаешь, и денежку огребёшь.

Практичный Терье (вся практичность которого сводилась к озабоченности не переплатить бы за выпивку) воспринял совет очень серьёзно. Именно он в одном из трактиров разговорился со стражником из дворца правителя Стератума и узнал, что хозяин его, Кириак Роскошный, через день-другой должен отправиться на маленький остров боевого ордена тивериев. Остров венчал священный храм. Словно маленький город, он занимал почти всю поверхность острова и славился запутанными подземными и надземными ходами, разобраться в которых могли лишь воины-монахи. Кириак Роскошный желал принести жертву богам войны, чтобы его благословенный край и далее процветал под их защитой.

Стражник пообещал Терье поговорить с начальником дворцовой охраны и, как ни странно, поговорил. Через день варвары в составе пышного кортежа на нескольких судах вновь отправились в море.

Пока охрана, бряцая оружием и сапогами по мраморным плитам, шла следом за правителем (скорее не охраняя, а придавая величественности его шествию), варвары исподтишка, но намётанным глазом недавних охотников, естественным образом переродившихся в грабителей, определили то желанное для них, без чего храм легко обойдётся. Их даже не смутило, что храм полон энергичных и суровых монахов в длинных балахонах, подпоясанных ремнями с обязательными двумя мечами на каждом. Варвары только пренебрежительно переглянулись: обоерукие? Это ещё ничего не значит. Храмовники не воевали лет пять-шесть — по слухам. А чистый бой тренировок по результатам не всегда совпадает с боем настоящим. Оставалось две проблемы: меч, на который запал Терье, и алый камень, сияние которого Эрик ощущал даже спиной, покоились на высоких, видных со всех сторон подставках; вторая проблема — островок со всех сторон окружён морем. Как быть? Свою первую проблему Терье решил легко: в момент жертвоприношения, когда глаза всех устремились на взывавшего к богам верховного жреца, он тихо, под бормотание армии монахов, поменял мечи, благо вожделенный меч во время церемонии оказался за спинами. Клинок утонул в замызганных ножнах, а рукоять исчезла в складках выданного начальником охраны плаща. Что на подставке лежит теперь грубо сработанный варварский меч, вряд ли кто разглядит до конца ритуала, а то и позже.

Терье поднял бровь, взглянув на Эрика. Тот незаметным кивком указал на центр церемонии. Терье пригляделся — и вытянул губы, словно собираясь присвистнуть. Жрец стоял между двумя столбиками. На одном сиял изумруд, на другом — нестерпимо и так призывно сверкал и переливался красный камень, что у Эрика сердце вздрагивало.

Ритуал закончился. Предстоял торжественный выход Кириака Роскошного из храма на корабль.

На всякий случай Эрик шепнул Терье:

— Если что — мы с тобой незнакомы. Познакомились в трактире.

Усища Терье медленно разъехались в стороны — дружок ухмыльнулся, сообразив: Эрик собирается схватить камень на глазах у всех, а дальше — как Чёрный Медведь рассудит…

Эрик уже рассчитывал мгновение, когда окажется ближе к камню. Уже приготовился к великой битве со всеми, кто встанет на пути.

Но случилось нечто неожиданное. Верховный жрец вдруг остановил торжественное шествие правителя. Пока храмовые служки заворачивали процессию, он бережно снял с подставки рубин. Пристально следивший за происходящим, Эрик только сейчас обратил внимание: камень не просто сверкает — он ритмично пульсирует.

Не очень довольный Кириак Роскошный обратился к верховному жрецу:

— Что заставило вас вернуть меня?

— Видишь ли, о повелитель, ритуал жертвоприношения разбудил камень войны.

Правитель Стератума встревожился: он-то, в очередной раз умилостивив военных богов, в мыслях уже предавался привычной жизни. Если словам жреца он мог и не поверить (а вдруг тот хочет храму жертвы побогаче?), то не поверить камню не мог. Он смотрел на беспокойное алое биение, и даже со своего места Эрик видел, как обвисают складки дородного лица человека, привыкшего к роскоши и покою. Но себя в руки взял.

— Что это значит? Надо готовиться к войне?

— О нет, мой повелитель! Этот рубин — сильный военный талисман. Он почти живой и сразу чувствует человека, с которым хотел бы остаться. В наш храм он попал из другого храма — с нашим воином-храмовником. Он сам выбирает себе хозяина.

— Вот как? — оживился правитель. — И сейчас камень выбрал кого-то из моей свиты?

Жрец почти незаметно усмехнулся; хоть он и прикрыл своё злорадство коротким поклоном, но многие увидели и поняли: он знает о желании правителя жить в неге и покое, но знает и о его жадности. "Воин мой — и камень будет моим!" — легко читалось в нетерпеливых глазках правителя, глубоко спрятанных в жирных складках век.

— Да, камень выбрал воина из вашей свиты, о повелитель, — безучастно подтвердил верховный жрец. — Воина, которого в скором времени ждут страшные войны. Захочешь ли ты, чтобы воин остался с этим камнем в твоём городе?

Кириак Роскошный обиженно надулся — и вздохнул. Судя по всему, он уже "присвоил" камень, и расстаться с великолепным рубином было трудновато. Но на весах лежали войны — не одна война! — и камень, которого он даже не держал в руках. С потерей последнего смириться оказалось легче. Лишь вспомнить собственный дворец, набитый драгоценностями со всего мира.

— Ну? И кто этот воин?

Поскольку возвращённая свита правителя не развернулась, а он сам прошёл вперёд, охрана оставалась всё это время рядом с жрецом. Переглянулись только Эрик и Терье. Остальные, вышколенные, не шелохнулись, хотя явно сгорали от любопытства… Верховный жрец вытянул руку с камнем и пошёл вдоль шеренги застывших стражников, делая рядом с каждым воином короткое движение в его сторону.

Эрик вдруг вспотел. Жрецу оставалось три шага до него. А варвар уже понял, что камень выбрал его. И ещё можно поспорить, кто на кого глаз положил: Эрику ли камень понравился, камень ли определил варвара.

И оказался прав в предчувствиях. Жрец даже не успел сделать тычкового движения в его сторону. Рубин полыхнул, едва жрец просто шагнул от соседнего воина к Эрику.

— Вот этот воин! — провозгласил жрец.

— Наёмник! — разочарованно протянул правитель. — И вы отдадите камень бродяге?

— Вы хотите войн, мой повелитель? — напомнил жрец.

Препятствовать передаче рубина огромной ценности безвестному воину Кириак Роскошный больше не стал.