Ответа она не дождалась. Дверь закрылась, и долго смотрел в ничто старый Александр.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Легенда Эрис

ЭРИК И БРЕНДА

1.

Противник, кажется, решил, что загнал её в угол и победа — дело следующих секунд. Правда, он забыл, что бой не показательный, а тренировочно-произвольный. Литта отбила не самый лучший его удар и, нырнув под очередной замах противника, левой рукой перехватила его кисть с оружием. Её собственный меч мгновенно крутнулся в ладони, клинок плашмя прижался к локтю, а крест рукояти хлёстко врезался в сетчатую маску противника. Слишком грубая кольчужная рубаха, крепостью которой спарринг-партнёр гордился в начале боя, не дала ему выпрямиться, а её тяжесть довела инерцию движения до логического конца: боец затоптался, короткими шажками назад ещё пытаясь удержаться на ногах, и безнадёжно рухнул.

Она помогла ему подняться, улыбнулась его самокритичной и ворчливой шутке. Некоторое время пришлось поухаживать за ним: кольца рубахи зацепились друг за друга и пришпилили руку к животу. Наконец, Литта поклонилась бывшему противнику и пошла к скамьям у стен. Её последний бой наблюдали многие клубные завсегдатаи и одобрительно приветствовали его исход. Затем мастера стали выкликать новые пары для поединков.

Машинально полируя меч найденной под скамейкой ветошью, пропитанной специальной жидкостью, Литта следила за боями. Итак, последний бой, последний клуб, последние дни пребывания на Альте. Быстро же пролетели годы учёбы!.. Когда она заканчивала университет, ещё теплилась надежда, что ей разрешат пожить на Альте, но… Но! Но… А жаль. Девушка подцепила мечом свою маску, теперь уже ненужную, и швырнула подальше вдоль стены.

— Что это? Жест отчаяния? Пренебрежения?

Скамейка прогнулась под Дартом. Литта покосилась на него, такого самоуверенного и насмешливого. Явился. Вовремя, чтобы застать её в растрёпанных чувствах.

Этот тип прилип к ней месяц назад. Высокий смуглый красавец, увлечённый атлетизмом, он входил в первую десятку самых богатых людей Альты, которые могли себе позволить не делать деньги, а только тратить их. Он настолько привык брать, что не понял категорического отказа симпатичной студенточки, встреченной на вечере у друга. Телохранители, встревоженные его долгим отсутствием, не сразу нашли хозяина в библиотеке, за одним из кресел. Когда Дарт очнулся (с разбитым в кровь ртом) у стены, которую подпирал, ему хватило здравого смысла и иронии правильно оценить ситуацию и сообразить, что судьба наконец подарила ему нечто интересное.

От друга он не смог узнать, где живёт Литта, — лишь её имя. Дарт обработал данные на компьютере, а вечером отправился в клуб — с букетом цветов. Там ему объяснили, что девушка по имени Литта нигде не задерживается больше, чем на неделю, и сведения о ней устарели.

Дарт связался с нынешним владельцем клубной системы "Эскалибур", но получил неутешительный ответ: "Люди приходят и уходят, а стать членом клуба может лишь постоянный участник боёв. Ваша дама, насколько я понимаю, чаще бывает у меня гостьей, а таких мы не регистрируем".

Несколько дней Дарт кочевал из клуба в клуб, затем упорно дежурил в круглосуточной библиотеке, где она готовилась, по сообщению нанятых детективов, к выпускным экзаменам.

У Дарта скоро сложилось твёрдое убеждение, что Литта — это миф, такого человека просто нет. Но он отличался упрямством и к её последнему экзамену, по звонку детектива, примчался за час до начала. Наградой стало видение стройной девушки с тяжёлым узлом русых волос, лицо которой светилось покоем и безмятежностью. Она прошла мимо, улыбнувшись: "Привет!" Потрясённый Дарт почувствовал, что тает от блаженства: его узнали!..

Дожидаясь девушки с экзамена, он размышлял на довольно странную для него тему: случись им встретиться где-нибудь на прогулке, он не смог бы подойти к ней. Почему? В его классификации женщин есть всякие. Литта оставалась Литтой, и никакая классификация не могла бы втиснуть её в своё прокрустово ложе. При виде Литты ему вообще не хотелось думать об оценках и параметрах. Исподтишка лезло возражение: а может, ты её и не заметил бы, если б она тебе не врезала?.. Он поморщился при воспоминании и мысленно проворчал: "А если наоборот? Ведь заметил, привлекла же внимание. Оттого и получил".

Дарт превратился в тень — оригинальную, ведь разговаривал он с девушкой, что называется, сверху вниз, покровительственно. Другое дело, что Литта едва заметной усмешкой тёмно-серых глаз или приподнятой бровью сводила на нет все его усилия занять ведущее место в их взаимоотношениях.

— А тебе хотелось бы видеть меня в отчаянии?

— Даже представить такое невозможно… Литта, мне иногда кажется, я влюблён в тебя.

— Как интересно! С чего бы это?

— Ты не похожа на других. Мне это нравится.

— А мне — нет. Но ты меня заинтриговал. Что ты считаешь непохожестью?

— Ты единственная, кому я не понравился на вечеринке. Единственная, о ком я ничего не знаю. Единственная, кто отказывается от материальной поддержки, — а я видел, как ты живёшь. Другая бы вцепилась в моё предложение, но тебе искренне нравится твоя жизнь. Ты единственная, кто ходит в мужские клубы Бредберга и кому тренеры с удовольствием разрешают бои со своими учениками.

Литта пожала плечами.

— Если бы ты и знал обо мне, это не изменило бы наших отношений. Я не выйду за тебя замуж.

— Но только представь: из своей комнатушки ты переберёшься в мои апартаменты. Не будешь себе ни в чём отказывать. Потом…

— Не надо, Дарт. У тебя ложное впечатление обо мне. Я люблю свою комнатку, быть может, по контрасту.

— По какому контрасту?

— Послушай, Дарт. Сейчас я отмою пот и грязь, потом мы сходим в один великолепный бар — там такие блюда! Я его позавчера обнаружила… Поскольку я на Альте побуду ещё пару дней, думаю, большой беды не будет, если расскажу тебе всё-таки кое-что о себе.

Она дружески погладила его по плечу и вышла. Глядя ей вслед, Дарт вздохнул. Откровенно говоря, он не знал, влюблён ли. Чувство к Литте походило, скорее, на азартное любопытство неугомонного исследователя: какая тайна за нею кроется? Но, будучи честным с самим собой, он понимал, что только Литте — и в шутку, и всерьёз — мог признаться в чувствах и не быть пойманным на слове. Она наверняка не захочет стать женой богатого человека, если сама не влюблена. Такое положение дел для Дарта являлось новым. К тому же ему нравились её немногословие и прямота суждений — не та прямота, которая опошляет и огрубляет и которую он с трудом научился обходить или вообще уходить от неё в обществе равных себе. У Дарта сложилось впечатление, что она принимает мир так, как дерётся с противником: я буду соблюдать правила, но не зевай — мне нужна победа, и я добьюсь своего!..

Дарт неожиданно улыбнулся странной мысли. Он не любил в женщинах неряшливости, но мокрые от пота спортивные тенниски Литты почему-то его умиляли. И, глядя, как девушка, посвежевшая после душа, возвращается к нему, Дарт не мог не озадачиться снова: так влюблён он в Литту или нет?

2.

Уже не впервые за время знакомства с девушкой Дарт в любом заведении наблюдал одну и ту же картину: официант появлялся немедленно, часто следом прибегал хозяин, и, хотя заказывал всегда Дарт, словно за подтверждением его желаний обычно немо обращались к Литте. И в этом баре всё произошло по привычному сценарию: возникший из ниоткуда официант явно заискивал перед его дамой, которая выглядела простенько, почти незаметной мышкой, в своём повседневном одеянии: в лёгком тёмно-красном джемпере с вывязанным на груди стилизованным белым цветком, в свободных трикотажных джинсах (на прямой вопрос, почему она, с её великолепной фигурой, не носит модные обтягивающие брючки, Литта тоже прямо ответила: "Непрактично. А если драться придётся? Ноги не поднять") и в мягких полуботинках. Литта не обратила внимания на официанта, уверенно прошла к столику в углу зала.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: