Кэрол шмыгнула носом:

— Минуточку. — Нашла в кармане юбки носовой платок и высморкалась.

— Заходите, друзья, — позвал Билл из глубины квартиры.

В дверном проеме появился Сильванус Энгст.

— Мы начинаем. — Увидев их, он хихикнул. — С вашего позволения, экономическая часть начинается тотчас.

Пит и Кэрол вместе вернулись в освещенную комнату — играть.

— Мы обсуждали стратегию, — сообщил Пит Кэльюмайну.

— Применительно к чему? — спросила Дженис Ремингтон и подмигнула.

Фрея сначала посмотрела на Пита, затем на Кэрол, однако ничего не сказала. Остальные были заняты тщательным наблюдением за Лакменом, ничто другое их не интересовало. Стали появляться документы на недвижимость. Неохотно, один за другим, их положили в лоток для ставок.

— Мистер Лакмен, — резко сказала Юли Маркс, — вы должны поставить документы на Беркли, единственную недвижимость в Калифорнии, которая у вас имеется. — Она и остальные члены группы внимательно наблюдали за тем, как он положил в лоток большой конверт. — Надеюсь, вы его проиграете и никогда больше здесь не появитесь.

— Вы — откровенны, — криво улыбаясь, заметил Лакмен. Выражение его лица приобрело большую твердость и наконец застыло.

Пит подумал: он решил наказать нас. Понял, что любит нас не больше, чем мы его.

Это будет грязное, трудное дело.

— Беру назад свое предложение, — заявил Лакмен. — О передаче вам документов на города вне Калифорнии. — Взял колоду пронумерованных карт и начал ее мастерски тасовать. — По причине вашей враждебности. Понятно, что не может быть и намека на сердечные отношения.

— Так оно и есть, — отозвался Ремингтон.

Другие не проронили ни звука, и Лакмену и Питу было ясно, что думали они так же.

— Берите карты на первую Игру, — объявил Кэльюмайн и взял карту из перетасованной колоды.

Джером Лакмен думал так. Эти люди заплатят за такое отношение. Я появился здесь законно и достойно; свою долю получил, и они ее не вернут.

Наступила его очередь брать карту, он взял — выпало число «семнадцать». Про себя отметил: счастье вновь на моей стороне. Закурил изысканную сигарету, откинулся в кресле и принялся наблюдать, как другие брали карты.

Очень хорошо, понял Лакмен, что Дэйв Мютро отказался прийти сюда. Ясновидец был прав — они действительно пустили в ход ЭЭГ, они могли бы лишить его всех прав.

— Очевидно, вам ходить первому, — сказал Кэльюмайн. — С вашими семнадцатью вы — большой человек. — Как и остальные, он, вероятно, пасовал.

— Удача Счастливчика, — обратился к ним Лакмен, берясь за металлическое круглое вращающееся устройство.

Наблюдая краем глаза за Питом, Фрея Гейне думала: выйдя отсюда, он и она поцапались, а когда Кэрол вернулась, было видно, что плакала. Все слишком плохо, позлорадствовала Фрея.

Ей стало понятно, что партнерами в Игре они быть не смогут. Кэрол не свыкнется с меланхолией Пита, его ипохондрией. А в ней он не найдет женщины, которая с ним поладит. Я знаю — переступив через Игру, он ко мне вернется. Он должен будет так поступить, иначе эмоционально сломается.

Подошла ее очередь. Первичный раунд игрался без элементов блефа, пользовались вращающимся кругом, который все видели, а не картами. Фрея сделал поворот — получила четверку. Проклятье, подумала она, передвигая фишку на четыре деления вперед. Что привело ее к печально знакомому квадрату с надписью: «Акциз на оплату налога в сумме 500 долларов».

Молча она заплатила; Дженис Ремингтон, банкир, приняла банкноты. Как я напряжена, подумала Фрея. И все здесь напряжены, включая Лакмена.

Кто из нас, спрашивала себя Фрея, первым вызовет Лакмена на блеф? Кто дерзнет? А если ему бросят вызов, то ждет ли их успех? Не ошибутся ли? Сама она отшатнулась от подобной мысли. Только не я.

Это сделает Пит, решила она. Он будет первым; он действительно ненавидит этого человека.

Наступила очередь Пита; он сделал оборот — выпало число «семь», и вот он передвигает свою фишку. Лицо ничего не выражает.

Будучи в каком-то смысле бедняком, Джо Шиллинг имел старинный, своенравный, капризный аэромобиль, который назывался Максом. К сожалению, аэромобиля поновее позволить себе он не мог.

Сегодня, как обычно, Макс оспаривал все отдаваемые ему указания:

— Нет, на побережье не полечу. Можете идти пешком.

— Я тебя не прошу, я тебе приказываю, — втолковывал аэромобилю Джо Шиллинг.

— А что у вас за дела на побережье? — с привычной уверенностью спросил Макс. Однако двигатель его заработал. — Прежде чем отправлять меня в такой путь, — пожаловался он, — мне нужен ремонт. Почему вы меня как следует не обслуживаете? Другие ухаживают за своими машинами.

— Тебя не стоит обслуживать, — огрызнулся Джо Шиллинг, забравшись в аэромобиль и устроившись за штурвалом, и тут вспомнил, что забыл взять попугая Эоре. Чертыхнувшись, приказал: — Без меня не уезжай; мне нужно вернуться и взять с собой кое-что.

Выйдя из машины с ключом в руке, он зашагал к магазину грампластинок.

Когда вернулся с попугаем, аэромобиль промолчал; очевидно, он смирился. А может, что-то заело в артикуляционной цепи.

— Ты еще здесь? — обратился к аэромобилю Шиллинг.

— Конечно. Разве не видите?

— Доставь меня в Сан-Рафаэль, Калифорния, — велел Шиллинг.

Было раннее утро, и, вероятно, удастся застать Пита на его временной квартире.

Прошлой ночью позвонил Пит и сообщил о первой встрече со Счастливчиком Лакменом. Едва услыхав печальный голос Пита, Джо уже знал результат Игры: Лакмен выиграл.

— Дело в том, — рассказал Пит, — что у него теперь два документа на недвижимость в Калифорнии, поэтому ему больше нет необходимости рисковать Беркли. Он может выставить документ на другую недвижимость.

— С самого начала тебе следовало бы привлечь меня, — сказал Шиллинг.

Помолчав, Пит разъяснил:

— Да, но возникло небольшое затруднение. Кэрол Хоулт, моя новая жена, считает себя хорошим игроком в блеф.

— Так оно и есть?

— Играет хорошо, но…

— Но все же ты проиграл. Завтра утром я выеду на побережье.

И вот, как обещано, он выезжает с двумя чемоданами личных вещей, попугаем Эоре, — готовый играть против Лакмена.

Жены, подумал Шиллинг. Больше забот, чем выгоды. Экономические стороны наших жизней не должны бы сливаться безнадежно с сексуальными; это слишком все усложняет. Виноваты титаняне и их желание разрешить наши трудности универсальным путем. А достигли они только того, что еще больше запутали нас в трудностях.

Пит больше не упоминал о Кэрол.

Направляя аэромобиль в светлеющее утреннее небо штата Нью-Мексико, Шиллинг размышлял о том, что брак всегда главным образом представлял собой экономическую сущность. Это не изобретение вагов; они усилили проявление существующего положения. Брак должен был иметь отношение к собственности, линиям наследования. И сотрудничества по линии карьеры. Все это ярко проявилось в Игре и ее главенствующих условиях; в Игре открыто имели дело с тем, что ранее скрывалось.

Заработала радиосвязь, и к Шиллингу обратился мужской голос:

— Говорит Китченер. Мне сообщили, что вы покинули пределы моего байнда. Почему?

— Есть дело на Западном побережье. — Его раздражало, что байндмен региона обязан следить за ситуацией на месте и влиять на нее. Но это был полковник Китченер, суетливый, престарелый, напоминающий старую деву отставной офицер, совавший нос в дела всех и вся.

— Я вам разрешения не давал, — с интонацией обиды подчеркнул он.

— И вы, и Макс не давали.

— Кто-кто? — рявкнул Китченер. — Я, может быть, и не разрешу вам вернуться в мои владения, Шиллинг. Мне удалось узнать, что вы направляетесь в Кармел, чтоб принять участие в Игре, и, если вы такой же хороший игрок, как все эти…

— Как все эти — кто? — вырвалось у Шиллинга. — Это еще нужно доказать.

— Если вы вообще в состоянии играть, — заявил Китченер, — вы могли бы играть у меня.