— Что ж это произошло у вас, дорогуша? — укоризненно пророкотал Тарас Петрович, когда услужливый официант, расставив перед ними закуску, удалился.

— Ах, не говорите! — нервно взмахнул руками Владимир Сергеевич, словно стряхивая с пальцев воду. — Подлинная трагедия, ей-богу.

— Какие же у вас на этот счёт соображения, хотелось бы знать? Мы ведь осведомлены весьма скупо.

— Кое-какие соображения, конечно, имеются, — согласился Владимир Сергеевич. — Точнее сказать, предположения. Ну к примеру. Николай этот вышел от Губиных в первом часу ночи. Хулиганов у нас хватает, как известно. И Николай был выпивши. Старик на этот счёт большой охотник. Да тут ещё такой повод: на прощание. А во дворе, там, слово за слово — и уже драка. Ну а в драке всё может случиться.

— Гм… Ну допустим, — проурчал Тарас Петрович, налегая на закуску, что, кроме всего прочего, помогало ему быть кратким и больше слушать, чем говорить, в этой щекотливой ситуации. — Ну а ещё какой вариант вам на ум приходит?

Владимир Сергеевич понял, что первый вариант отвергнут, и ещё он понял, что его собеседник что-то знает и чего-то от него ждёт. Это было странно, ибо от бестолковых стариков Губиных приезжий никакой полезной информации получить не мог. Это было не только странно, но и подозрительно и заставляло проявлять крайнюю осторожность.

— Какой ещё вариант? — переспросил Владимир Сергеевич. — Такой, скажем. С кем-то Николай мог в Москве встретиться и за выпивкой проболтаться насчёт денег, которые, мол, повезёт домой. Ну а этот «кто-то» мог возжелать покуситься…

— О! — многозначительно поднял толстый палец Тарас Петрович и даже перестал жевать. — Вариант куда разумнее, по правде сказать. — И с угрозой добавил: — Именно «возжелать покуситься». Именно.

Затем последовала перемена блюд, во время которой они лишь молча выпили ещё по рюмке, и только когда официант отошёл, разговор смог возобновиться.

— Есть вопрос, — просипел Тарас Петрович, внимательно разливая коньяк по рюмкам. — Кто этот «кто-то»? У вас есть на этот счёт соображения?

— Вам лучше осведомиться об этом в милиции, — усмехнулся Владимир Сергеевич. — Их это тоже интересует.

— У нас разные задачи, — хмуро возразил Тарас Петрович и посмотрел на своего собеседника. — Лично мы хотим вернуть свои деньги. Только и всего. И мы их вернём, понятно?

Он слегка пристукнул огромным волосатым кулаком по белоснежной скатерти. В мутных, навыкате, рачьих глазах его мелькнула злость. «Последняя рюмка, видимо, была лишней», — с неудовольствием подумал Владимир Сергеевич.

— Поверьте, я не меньше вас хочу, чтобы они вернулись, — с горячностью произнёс он. — На наших отношениях не должно лежать даже тени недоверия. Честь моей фирмы…

— Мы плевать хотели на вашу фирму!

— Но позвольте!

— Не позволю. Ваша фирма, уважаемый, может быть, и понесла кое-какой моральный урон… Впрочем, мы ещё к этому вернёмся. А вот наша фирма потеряла живые денежки, и, как вам известно, немалые. Как-никак разница.

— Я и не спорю, — огорчённо развёл руками Владимир Сергеевич. — Именно это меня и угнетает.

— Ещё вопрос, — упрямо произнёс Тарас Петрович. — Вы заперли портфель, когда отдали его Николаю?

— А как же? Само собой.

— Вы ему сказали, что там лежит?

— Я? Нет, конечно. Но… он мог догадаться.

— Это как же ему догадаться? — подозрительно прищурился Тарас Петрович. — Ну-ну, выкладывайте.

Владимир Сергеевич вспыхнул от негодования:

— Вы только не ведите разговор в таком тоне. Вы не следователь, и я не на допросе.

— Тон, милый человек, тут ни при чём. Я не Михаил Прокофьевич, я этим самым манерам не обучен. Серьёзно всё оборачивается-то. Что ж получается? Вы Николаю про деньги не говорили, мы тоже не говорили, а он святым духом узнал и даже старику Губину и племяшу его об этом сказал?

— Какому племяшу? — растерянно спросил Владимир Сергеевич.

— Это уже другой вопрос, — продолжал Тарас Петрович всё тем же угрожающим тоном. — Вы мне скажите, откуда Николай мог про деньги узнать?

— Ну допустим, он мог это понять, потому что я его предупредил, чтобы он был с портфелем крайне осторожен, чтобы берёг как зеницу ока. Но какому ещё, к чёрту, племяннику он мог рассказать? У Губина нет никакого племянника.

— Как так нет, когда он к нам приезжал?

— К вам? Приезжал? — с изумлением переспросил Владимир Сергеевич. — Стойте, стойте! Это какой же он из себя, разрешите узнать?

— При чём здесь «какой из себя», если сам Губин его и послал, и ещё собственноручное письмо вручил для Михаила Прокофьевича?

— Ах вот что! Интересно, — иронически усмехнулся Владимир Сергеевич. — «Донос из гетмана-злодея царю Петру от Кочубея», так, что ли? — И уже совсем другим тоном, резко и сердито, добавил: — Не на телефонной ли станции работает сей племянничек, а?

— Именно, — кивнул бритой головой Тарас Петрович. — Ну и что из того, что работает?

— А то, что этот прохвост уже успел и у меня побывать. И даже слегка пошантажировать меня тоже успел.

— Это чем же?

— А вот чем… Но, во-первых, вы имейте в виду, что он такой же племянник Губина, как и я.

— На это, милый человек, нам наплевать.

— Как угодно. А появился он у меня в связи с одной малоприятной, но неопасной историей.

Владимир Сергеевич в двух словах и не без юмора рассказал историю с установкой телефона у Губина. Он попытался рассмешить Тараса Петровича и снять некоторое неприятное напряжение, возникшее в их разговоре. Но рассмешить не удалось. Наоборот, Владимир Сергеевич ощутил в своём собеседнике всевозрастающую неприязнь. Под конец тот насмешливо спросил:

— А этот тип от телефона не перешёл к Николаю? Они же встретились у Губина и чуть ли не подружились.

— Что-о?.. — не поверил своим ушам Владимир Сергеевич.

— Соврал, выходит, — равнодушно усмехнулся Тарас Петрович. — И если они вообще не встречались, то вопроса тут больше нет.

— Есть! Слишком прыткий молодой человек попался, вот что я вам скажу. И почуял, подлец, что тут можно руки погреть. — Владимир Сергеевич не на шутку озлился. — А от этого два шага до серьёзного шантажа, предупреждаю вас.

— Ну-ну. Уж мы как-нибудь от него, я думаю, избавимся.

— Не как-нибудь, а самым радикальным образом, — всё больше накалялся Владимир Сергеевич. — Я просто требую! Учтите, не исключено, что он и в историю с Николаем замешан.

— Да ну? — не скрывая иронии, поинтересовался Тарас Петрович. — Это каким же боком?

— А по-вашему, это исключено? Но вдруг да и правда, что они у старика познакомились? Выпили. Николай поделился своими догадками насчёт портфеля. Затем этот техник узнал, что тот завтра в ночь улетает. Подстерёг его, и пожалуйста. Портфель у него!

Всё это Владимир Сергеевич произнёс с такой запальчивостью и убеждённостью, такая при этом клокотала в нём злость, что Тарас Петрович невольно подумал: «Ишь, как распалился! Уж не от себя ли подозрение отводит?» И тут же в голову пришли новые доводы против предлагаемой ему версии. «Навряд ли, — подумал он, — получив такой куш, этот ловкач будет лезть с мелким шантажом насчёт телефона. Ах, паскуда! Ну ладно». Последнее относилось уже к Владимиру Сергеевичу.

— Интересно получается, — зло ухмыльнулся в усы Тарас Петрович и покачал круглой головой. — Вы говорите, что это он, а он говорит, что это вы.

— Я?! — опешил Владимир Сергеевич.

— А что? Как вариант проходит. — Тарас Петрович насмешливо прищурился. — Этот парень даже знает откуда-то, что то была последняя наша с вами операция, — неожиданно для себя самого соврал он. — Недурственно?

— Он знает?.. — изумлённо переспросил Владимир Сергеевич.

— Именно. Этот парень что-то много знает. И учтите, сегодня он побежал к нам, а завтра он побежит в милицию, — грубовато предупредил Тарас Петрович.

— Это меня не волнует. Меня волнует, что вы ему поверили. Помилуйте, как это можно! Мы столько лет… а этот…

Владимир Сергеевич действительно не на шутку разволновался.