*

Двадцать седьмое июля.

Из кареты вышла невысокая фигура в форменном балахоне с накинутым на голову капюшоном. Это была женщина. Зайдя в здание Парламентского Дворца, она сразу же направилась в зал заседаний, где её наверняка уже ждали. Хоть женщина и опаздывала, но прекрасно знала, что никто не посмеет об этом ей даже намекнуть.

По дороге она сняла балахон и тем самым открыла окружающим свою личность, а потом с радостью наблюдала, как от неё отворачиваются встречающиеся коллеги. Нет, они, конечно, с ней здоровались, но делали это так, как будто кивок головой был случайным. Женщина всей кожей чувствовала их страх и ненависть к себе, от этого её лицо потихоньку начинало выражать брезгливость.

Как же они все её раздражают. Тупое, не имеющее своего мнения стадо. Но это ещё цветочки, а самые ягодки сидят вон там, в этом самом зале.

Женщина поправила строгую тугую гульку волос и остановилась возле широкой двери. Что-то было не так. В этой женщине, что-то явно было по-другому. Возможно, всему виной был тот высокий смуглый мужчина, который шел рядом с ней. На нем был одет такой же строгий костюм, не выражающий никаких эмоций. И такой же взгляд, пропитанный отвращением и брезгливостью ко всем встречным. Но это, ни коем образом не относилось к его спутнице, скорее наоборот - он, какбудто сам не замечая того, пытался идти еще ближе к ней, пытался защитить от всего, что могло ждать их за этой дверью. И если бы кто-то посмотрел внимательнее, то понял бы… он не отойдет от неё ни на шаг.

*

Два часа, ровно два часа длилось это безумие, на которое я бы в жизни больше не согласился вернуться.

Надо отдать Керри должное, она держалась молодцом и гордо игнорировала всяческие высказывания, летящие со всех сторон.

Мы вышли на улицу и, кажется, я только сейчас вновь начал дышать.

- Мы подождем Ханну, - крикнула Керри кучеру. И посмотрев на меня, сказала: - теперь ты можешь быть свободен. Я знаю, что тощий попытается еще раз приказать тебе меня убить. Жаль, конечно будет его расстраивать.

- Ну да, он та не знает, что теперь у меня другой хозяин, - ехидно улыбнулся я.

- Почему ты так себя ведешь? - устало произнесла она.

- Тебе стоит приказать, и я буду вести себя так, как тебе будет угодно.

- Брось. Липовый ошейник всегда можно снять. И быть грубым дикарем при этом вовсе не обязательно, - выпалила она.

- Липовый? - как же я сразу не догадался.

- Ох, Керри, спасибо, что не уехали без меня, - в карету вошла Ханна и бросила на нас встревоженный взгляд. - Прости, я вас перебила?

- Ничего важного, - бросила Керри и они начали обсуждать прошлое собрание.

Я же сидел, и в голове все крутилась одна мысль, какой же я дурак. Страшно представить, чего себе она уже успела надумать. Да я наверное для нее сейчас самый ужасный человек. Я ей должен все рассказать. Ох, надеюсь, она меня простит. А если нет, то я буду вымаливать у неё прощение. Даже не знаю, что бы я делал на ее месте, а она терпела.

- Что это за шум? - притихла Ханна и карета резко остановилась.

- Я посмотрю, - ринулась к окну Керри.

- Нет, я сам, - но открывая дверцу, карету резко дернуло и мы снова понеслись вперед, я лишь успел заметить вдалеке мчащихся на нас группу вооруженных людей.

- Это нападение, - я достал из-за пояса нож и девушки испуганно переглянулись. - Сидите молча. Я попробую их задержать.

Крики нападавших приближались к нам и я молился лишь о том, чтоб это были свои, чтоб я смог их уговорить об отступлении. Карету в очередной раз дернуло и мы снова остановились. Что произошло потом я помню плохо. Надо было бежать. Я схватил девушек и хотел дать им возможность спастись. Но как только я вышел из кареты, меня сильно стукнули по голове, я даже не успел понять откуда пришел удар. Все вокруг закружилось, я несколько раз падал, что-то кричал, потом был огонь, дым… меня схватили за шиворот и оттянули от полыхающей кареты.

*

Темнота еще долго была наполнена шумом и голосами, а потом вдруг стало тихо. Не знаю сколько так продолжалось, но когда это стало пугать, я резко открыл глаза.

- Ен, ты очнулся! Как хорошо, дружище, как ты себя чувствуешь?

- Где я? Алекс, что произошло?

- Ты у отца Орхеса дома. Ты ударился головой во время нашего штурма. Не помнишь?

- Штурма? - я мигом вскочил. - Вы напали на карету. Вы схватили её? Я хочу знать где она?

- Кто? Если ты о Керри Бонстер, то её уже наверное червяки начали жрать и должен сказать, хоть все и вышло немного не по плану, но я все равно доволен результатом.

- О чем ты говоришь? - я встряхнул его за плечи. - Что вы с ней сделали?

- Успокойся, Ен. Я понимаю, тебе было не легко все это время, да и Томас рассказывал, что ошейник как-то странно на тебя влияет, но посмотри, его уже нет.

Я машинально коснулся руками шеи и потер её, вот как не мог это сделать уже три месяца. У меня все похолодело внутри и, сев обратно на кровать, я попросил его:

- Расскажи мне что случилось, пожалуйста.

И Алекс начал с того момента, как они сидели в засаде и знали уже точное время, когда нужная им карета будет проезжать мимо них и улучив наилучшее время, напали на нас. Начался галдешь, кто-то поднес факел к карете, и та мгновенно вспыхнула, одновременно с этим из кареты выпрыгнул я с сестрой Бонстер. Лошади понесли, когда кучер успел их остановить и отвязать, то стало ясно, что вторая Бонстер, побоявшись нас, так и осталась в карете и сгорела живьем.

Алекс еще что-то рассказывал и рассказывал, но я уже не слушал. В ушах начинал усиливаться странный звон, он был все громче и громче.

“Сгорела живьем”

“Сгорела живьем”

“Сгорела живьем”

“Сгорела живьем”

- Стоп, - я закрыл уши руками. - А тело, вы видели тело? Ну, труп её вы видели? Что-то ж должны хоронить, - я подбежал к нему с неизвестно какой надеждой.

- Ну, какой труп после такого, - я замер, но тут он продолжил: - достали ошметки её платья, да обугленные кости, их вчера и похоронили. Ты же почти двое суток в отключке был.

Я больше не в силах это терпеть выбежал с комнаты, из дома.

- Ен, ты куда? - донеслось мне вслед.

Но я бежал и не мог остановиться. Мне казалось, если я это сделаю, то сразу упаду и умру. Не уберег, не защитил. Её больше нет. Почему, как это могло случиться. Только что не с ней. И я уже ничего не могу изменить.

Хоть я и не смотрел куда бежал, но ноги все равно принесли меня к обугленному участку дороги. Именно здесь я оплашал на столько, что я никогда в жизни себе этого не прощу.

- Прости меня, - прошептал я, падая на землю и рыдая от горя. - Прости.

*

Кто-то, совсем не важно кто, проходил мимо и увидел умирающего от горя мужчину. Потом этот кто-то пытался разнять драку, которую тот мужчина затеял и дрался так, словно молил, чтоб его избили, наказывая за что-то.

“Такое с человеком делает только любовь”- подумал неизвестный прохожий и ушел по своим делам.

Глава 11

Я и не помню сколько я вчера выпил, но голова очень туго соображала.

- Покажи мне, где её могила, - попросил я Алекса.

- Зачем это тебе? - удивился он.

- Хочу убедиться, что все это правда.

- А. Ну пошли.

Всю дорогу он не умолкал и с упоением рассказывал, что весь народ устроил праздник в честь дня смерти монстра и что они даже сожгли какую-то соломенную бабу, что-то еще и еще. Я же шел и думал :”знали бы они правду”, но даже расскажи я кому-нибудь, мне никто не поверит. И еще одной мыслью было - в каких же чудовищ превратились мы, если радуемся человеческой смерти, чьей бы она не была. Чем мы, чудовища, лучше того монстра?

- Вот она.

Я стоял перед свежим бугорком земли, где видны были следы от сапог. В горле застрял ком, глаза покрылись слезной пеленой, а тело онемело и, казалось, вросло на этом самом месте. Не в силах пошевелиться, я чувствовал, как всепоглощающая боль медленно касается каждой клетки моего сознания, навечно пробивая в сердце бездонную дыру. В голове все громче и громче росла мысль, подпитывая гнев - эти глупые ничтожества, не имеющие собственного мнения и достоинства, не преминули прийти и погнушаться над её могилой. Руки до боли сжались в кулаки и это немного вернуло меня в эту ужасную реальность, а потом и вовсе пришло осознание, которое толкнуло меня на грань отчаяния - “раньше и я был бы среди них, среди этих ничтожеств, каковым себя сейчас и чувствую.”