— Зачем? — пролепетала Русилина.

— А он у вас на дороге лежит, вы проехать не сможете! — усмехнулась рыжая девочка и хитро прищурилась: — Надо медведя с дороги убрать, а вы не сможете его сдвинуть целиком, придётся по частям. Так что, шкуру всё равно снимать придётся!

Будущая мать–настоятельница вздохнула — ехать‑то надо в ту сторону, не возвращаться же назад? Русилина с надеждой посмотрела на девушку:

— Вы нам поможете убрать медведя с дороги?

— Ага! — вместо девушки ответила девочка и добавила: — Только вы нам тоже помогите шкуру снять, а то долго получится.

Ирэн и Листику шкуру снимать помогала только сестра Олива, остальные ничего подобного делать не умели. Провозились несколько часов, при этом с туши медведя срезали немного мяса. Русилина хотела возразить, что монахиням не годится предаваться чревоугодию, но девушка её опередила:

— Вы можете поесть немного, чуть–чуть, сейчас же нет поста. Так что особое воздержание вам сейчас необязательно. Тем более что даже во время поста, беременным, больным и находящимся в пути — мясо есть можно.

Русилина хотела что‑то сказать, но Ирэн продолжила:

— Больных и беременных среди вас нет, но вы сейчас в пути, так что…

При этих словах своей подруги Листик хмыкнула и посмотрела на молоденькую монашку. Ирэн удивлённо вскинула брови, а рыжая девочка расплылась в улыбке и кивнула:

— Ага, будет девочка!

Холодея от внезапной догадки, будущая мать–настоятельница ещё несуществующей женской обители, в которой уже начали нарушать монастырский устав, спросила у черноволосой девушки:

— Что?!

— Ага! Девочка, уже три месяца. Хороший будет ребёночек! — ответила рыжая девочка, а Ирэн пояснила:

— Листик видит такие вещи. Она не просто… Да и вы сами могли убедиться.

Девушка кивнула в сторону освежёванного и разделанного медведя. А Русилина, задохнувшись от возмущения, набросилась на молодую монахиню:

— Василина! Как ты посмела! Ты присоединилась к нам, только для того чтоб скрыть свой грех! Это…

— Это не грех! — строго оборвала мать–настоятельницу рыжая девочка. — Это большое счастье — дать новую жизнь! За это нельзя осуждать! Этому надо радоваться! Это знак богов, что ваш монастырь теперь…

— Единый — единственный Бог! Других не существует! — не менее строго прервала девочку Русилина и в испуге замолчала, на поднятых руках разгневанной девочки заплясало пламя!

— Насколько я знаю, вы, кроме Единого, почитаете ещё и разных святых? — тоже вскинув руки, но в примиряющем жесте, произнесла Ирэн и, не давая будущей настоятельнице возразить, продолжила: — Многие народы почитают святых как богов. Ну вот, например, небесный воитель, победитель сил тьмы, святой Алар, у многих считается богом, покровителем воинов. Можно ещё привести примеры, но стоит ли?

— Ага! — кивнула Листик и, неизвестно как оказавшись рядом с перепуганной Василиной, обняла молодую монахиню. — Не бойся! Я никому не дам в обиду ни тебя, ни твою малышку!

Русилина хотела было ещё что‑то сказать. Наверное, о падении нравов среди монашек, но ей помешал раздавшийся в лесу вой, такой же как перед встречей с Ирэн и Листиком.

— Хорот таки получит сегодня угощение, — хихикнула девочка, — хитрый зверь хоть и получил по лбу, но далеко не ушёл, надеялся, что кто‑то кого‑то всё‑таки задерёт… Или медведь сестёр или…

— Или святые сёстры медведя, хочешь ты сказать! — тоже засмеялась Ирэн. — Скорее уж ты медведя, причём, этот вариант для падальщика предпочтительней — медведь гораздо больше, чем осталось бы от его трапезы…

Закончить Ирэн не смогла, её заглушил вой, раздавшийся совсем близко, в нём было что‑то жуткое и жалостливое одновременно. Монахини пугливо заозирались, а Ирэн скомандовала:

— Пошли отсюда, дорога свободная, чем быстрее уберёмся, тем…

— Это чудище может напасть? — испуганно спросила Русилина, она забыла обо всех своих нравоучениях и с надеждой смотрела на рыжую девочку, теперь‑то стало понятно, кто расправился с жуткой тварью в первый раз.

— Не–а, — засмеялась Листик, — не нападёт, он‑то и первый раз на вас выскочил от того, что боялся с медведем встретиться. И сейчас не нападёт, но будет постоянно выть, громко и жалостливо.

И, подтверждая слова девочки, зверь завыл, казалось, прямо в ближайших кустах и, по мнению матери–настоятельницы, совсем не жалостливо!

— Так куда вы направляетесь, — поинтересовалась Ирэн, когда обоз будущего монастыря снова двинулся в путь.

— Ага, — поддержала свою подругу рыжая девочка, — я поняла, что вы хотите монастырь построить, а где?

Русилина была рада, что эти местные жительницы пошли вместе с монахинями, девочка могла защитить от лесных зверей и уже доказала это, девушка могла помочь, хотя бы советом, в обустройстве на новом, незнакомом месте. Мать Русилина достала из своей сумки лист плотной бумаги:

— Вот грамота о пожаловании герцогом Вэркуэллом земли под постройку монастыря, а вот, — настоятельница будущего монастыря достала второй лист, — вот карта с отметкой где это. Мы правильно идём?

Русилина задала этот вопрос, так как и девушка, и девочка явно были местные и могли помочь сориентироваться. Ирэн хмыкнула, подругу поддержала девочка, снова каким‑то непостижимым образом оказавшись около Русилины, ведь она только что была около Василины, старавшейся держаться от матери–настоятельницы подальше:

— Ха! Вы не сможете там построить монастырь!

— Да это невозможно, к тому же тут земли не герцогства Вэркуэлльского, а Дрэгисского баронства. Ай да герцог, пожаловал вам то, что ему не принадлежит! — пояснила реакцию своей рыжей подружки черноволосая девушка. Увидев удивление матери–настоятельницы, Ирэн покачала головой и, постучав ногтем по месту на карте, где было отмечено место для будущего монастыря, стала объяснять: — Вот тут вы должны были бы быть к полудню завтрашнего дня, но через полчаса поймёте, почему это у вас не выйдет.

— Но почему?! — растерялась Русилина.

— Утонете раньше, — засмеялась девочка, мать–настоятельница обижено замолчала, но через полчаса убедилась в правоте местных жительниц. Лесная дорога оканчивалась на берегу большого болота.

— Во–о–он там! — указала девочка куда‑то вдаль, в сгущающийся туман над болотом, там что‑то булькнуло, а потом зачавкало, девочка развела руками: — Ошиблась я, не утонете вы. Вас съедят раньше!

— Да, пошутил над вами герцог, мало того что пожаловал чужие земли, так ещё послал в такое место… Вам же надо поближе к жилью селян строить монастырь, вы же должны людям проповедовать, а не лягушкам, да и в случае чего, вместе с жителями деревень укроетесь в замке, — девушка произнесла это очень серьёзно, без тени насмешки, а вот девочка — широко улыбалась. А Ирэн, без тени улыбки, продолжила: — Это, если вы ещё не поняли, пограничье.

— Но эта же дорога куда‑то ведёт! Не может же она оканчиваться здесь! — никак не хотела сдаваться Русилина.

— Вела раньше, а потом здесь появилось болото, неужели вы не видели, что дорога старая, что по ней никто не ездит! — теперь улыбнулась и Ирэн.

— Но она заросла бы, если она была проложена ещё до появления болота! — поддержала настоятельницу сестра Олива.

— Повторю ещё раз — это пограничье, здесь бывает такое, что…

— Вообще не бывает и не может быть! — дополнила свою подругу улыбающаяся рыжая девочка.

— Поворачиваем назад, вам надо ещё найти безопасное место для ночлега, — скомандовала Ирэн и обнадёжила приунывших монахинь: — Я вас выведу к месту, пригодному для строительства вашего монастыря. Разобьёте там временный лагерь и обратитесь с прошением к барону Дрэгису, думаю, он вам не откажет.

Сидя у костра на большой поляне, куда вывела на ночлег незадачливых строительниц монастыря рыжая девочка, Олива поинтересовалась у её черноволосой подруги:

— А что вы делаете в лесу? Я вижу, вы совершено не боитесь! А здесь… — Бывшая сестра карротинка поёжилась — из, окружающего поляну, леса доносились вой, рычание и другие совсем не мирные звуки.