Маркус Блэк снова надел очки и достал из папки еще один документ.

— Думаю, следует предупредить вас, что дом, о котором идет речь, стоит на отшибе, а подсобные помещения, как мне говорили, обветшали и нуждаются в ремонте.

— Подсобные помещения? — изумленно откликнулась Примми. — Там что, уборная во дворе?

Маркус Блэк издал короткий смешок.

— Нет, миссис Дав. Речь идет о сараях и садовых постройках. Если вы просмотрите документы, которые я вам вручаю, то убедитесь, что, кроме дома, там имеется небольшой земельный участок. Это весьма типично для Корнуолла.

— А сам дом? — настороженно спросила Примми, даже не улыбнувшись в ответ. Она вдруг испугалась, что дом тоже может оказаться полнейшей развалиной.

— В отличном состоянии, — бодро заверил ее Блэк, протягивая Примми тонкую пачку документов. — А это, миссис Дав, ключи от того самого дома. — Адвокат достал из ящика стола большой конверт, раскрыл его и вытряхнул на стол маленькую связку ключей.

Примми уставилась на ключи, по-прежнему не веря в реальность происходящего.

— Могу я дать вам совет, миссис Дав?

— Да, конечно. Пожалуйста.

Адвокат окинул внимательным взглядом сидевшую перед ним женщину средних лет — вдову со скромными средствами.

— Не принимайте никакого решения насчет этого дома, пока не присмотритесь к нему и как следует все не взвесите. Сейчас вы живете в Ротерхите, а жизнь в юго-восточном Лондоне сильно отличается от жизни на своем клочке земли в Корнуолле. Возможно, вы так и не сможете привыкнуть. К тому же хотя миссис Сертиз и завещала вам дом в пожизненное пользование, она не оставила денег на его содержание, заботы о доме обойдутся недешево, а новые обязанности могут показаться вам непосильными.

— Но раз дом расположен в таком чудесном месте, то там должно быть много приезжих, туристов? Я могу брать постояльцев, предоставлять постель и горячий завтрак…

— Действительно, можете, тем более что Рутвен расположен у самого взморья и входит в зону природного заповедника. — Очки в роговой оправе описали круг в воздухе. — Насколько я понимаю, вы собираетесь принять предложение вашей тети?

На мгновение Примми представила себе мыс Лизард во всем его великолепии. Как замечательно было бы жить на морском побережье!

— О да, — сказала она Маркусу Блэку, который, поигрывая очками, продолжал с интересом разглядывать свою посетительницу. — Я собираюсь переехать в Рутвен. И как можно скорее.

Примми привычно повернула руль своей «воксхолл-корсы» и осторожно выехала на трассу А38, радуясь, что Эксетер остался позади. Она не торопилась. Эта поездка была самым волнующим приключением в ее жизни, и Примми намеревалась насладиться им в полной мере, ведь ей всегда хотелось жить за городом. На нее вдруг нахлынули давно забытые воспоминания. Эти воспоминания были такими яркими и неожиданными, что перехватило дыхание.

Петтс-Вуд. Зеленый пригород Бромли в Кенте едва ли мог считаться сельской местностью. Но девочке, родившейся и выросшей в лондонском муниципальном доме в районе Доклендс, Петтс-Вуд казался настоящим раем. За огромным великолепным садом располагалась площадка для игры в гольф. Тогда Примми едва исполнилось восемнадцать. Она была влюблена и полна наивной уверенности, что и сад, и золотоволосый мужчина навсегда останутся в ее жизни, окруженные ее любовью и нежной заботой.

С трудом справившись с волнением, Примми проехала деревушку Дин и рядом с указателем на Дин-Прайор замедлила ход. Один из ее любимых поэтов семнадцатого века, Роберт Геррик, более сорока лет служил в местном приходе священником, и Примми захотелось взглянуть на церковь.

Она припарковала машину напротив церкви Святого Георгия, освещенной теплыми лучами весеннего солнца, вышла из автомобиля, захлопнула дверцу и направилась к церковным воротам. Ее захлестнуло невероятное чувство свободы. Ее душа пела, как жаворонок. Единственной из всех ее детей, кто способен был понять внезапный порыв, заставивший Примми сделать остановку, была Люси. Эта девочка всегда действовала, повинуясь своим фантазиям, и вечно гонялась за радужными мечтами. Ей не пришлось бы объяснять, ради чего мать решила совершить небольшое паломничество к церкви, она отлично поняла бы, почему Примми, не сомневаясь ни секунды, ухватилась за возможность сменить привычный уклад на совершенно новую жизнь в другом конце страны.

«Попробуй, мама, — сказала бы Люси. — Ты живешь только один раз, так почему бы не рискнуть? Доставь себе удовольствие. В конце концов, что ты теряешь?»

Шагая по пустынному церковному двору, Примми подумала, что терять ей и в самом деле нечего, хотя Милли, Джоанн и Джош скорее всего не станут ездить из Лондона в Корнуолл так часто, как ей хотелось бы, и, конечно же, она будет по ним скучать.

Примми остановилась напротив чудесного цветного витража, напоминавшего о преданном служении церкви настоятеля Роберта Геррика с 1629 по 1674 год. Ее глаза блеснули. Как бы ни скучала она по друзьям и соседям в Ротерхите, это чувство не сравнится с почти тридцатилетней тоской по подругам юности, от которой ей так и не удалось исцелиться.

Сад в Петтс-Вуде явился вдруг во всем многообразии красок. Видение казалось таким ярким и живым, что Примми вновь ощутила резкий запах роз и почувствовала на губах вкус лимонада, который летом всегда стоял в термосе на низеньком столике рядом с шезлонгами. Она услышала смех — свой собственный, всегда немного застенчивый, особенно когда рядом находился отец Кики. Смех Кики, громкий и безудержный. Звонкий, как флейта, смех Артемис, подчеркнуто женственный, как и все, что исходило от нее. И хрипловатый, чуть сдержанный смех Джералдин.

Потом Примми вспомнила Дестини, и снова, как будто и не было этих тридцати лет, ее пронзила внезапная боль. На мгновение перехватило дыхание. Она закрыла глаза, раздумывая о том, что на самом деле привело ее в эту церковь. Может быть, желание помолиться за Дестини?

Несколько минут спустя Примми снова открыла глаза. Ее руки были по-прежнему судорожно сжаты, когда в нескольких шагах от нее раздался голос:

— Я могу вам помочь? Может быть, присядете?

Примми обернулась и увидела священника.

— Нет, — отказалась она, чувствуя себя виноватой. — Не стоит беспокоиться, я не больна. Просто кое-что вспомнила, и воспоминание оказалось довольно мучительным. Через пару минут все пройдет.

Викарий сочувственно кивнул.

— Мне бы хотелось прочитать что-нибудь из Геррика, чтобы вас утешить, но, боюсь, он был слишком большим меланхоликом. Единственное, что приходит в голову, — это, пожалуй, третья строфа из «Ночной песни».

Примми вымученно улыбнулась, понимая, что священник просто старается быть любезным. Ей подумалось, что «Эпитафия» Геррика «На смерть ребенка» была бы сейчас куда уместнее.

Еще через полчаса она пересекла мост через Теймар и въехала наконец в Корнуолл. Примми бывала здесь и раньше, но довольно давно, много лет назад. Когда дети были маленькими, они всем семейством побывали на мысе Лендс-Энд и в Пензансе, проехали через весь Лизард, чтобы добраться до самой южной точки страны, до Лизард-Пойнта. А теперь Примми предстояло поселиться здесь. Если не на самой южной оконечности мыса, то очень близко к ней. Это казалось поразительным, невероятным.

Радость так и бурлила в ней. Въехав в Сент-Остелл, Примми едва не задохнулась от восторга. Было почти три часа пополудни, а она ничего не ела с тех пор, как покинула дом в восемь утра. Свернув к парковке у первого же указателя, миссис Дав затормозила. Бесчисленные тюки и коробки с багажом и хозяйственными принадлежностями громоздились на пассажирских сиденьях и на крыше машины, так что Примми невольно поймала себя на мысли, что ее вполне можно принять за бывшую квартирантку, съехавшую с квартиры ночью, чтобы не платить хозяевам за проживание.