— Что их ожидает? — поинтересовался Лемке.

Китагава пренебрежительно махнул рукой.

— На свободу никто из них не выйдет, — сказал он. — Будут и дальше находиться в тюрьме, а если бактерии проникли в раны, участь их предрешена. Вы, герр Лемке, лучше меня знаете, что такое газовая гангрена...

Подошел майор Мицубиси. Главный технолог произнес несколько длинных фраз, на каждую из которых лейтенант отзывался коротким кивком.

— Герр Мицубиси рад сообщить, что вам, герр Лемке, повезло: через полчаса начнется еще один очень интересный эксперимент — распространение чумы с помощью бомб, — кратко перевел Китагава монолог майора. После, очевидно от себя, добавил: — Эксперимент небезопасный, и эти полчаса лучше всего провести под крышей.

Они вернулись в знакомое уже Лемке двухэтажное здание из голубовато-белого силикатного кирпича, сняли защитные комбинезоны.

— Но ведь господин Исии говорил мне, что бомбы непригодны для распространения бактерий с воздуха, так как бактерии гибнут в результате взрыва и под воздействием высоких температур, — задал наконец Лемке вопрос, давно вертевшийся у него на языке.

Лейтенант Китагава понимающе улыбнулся.

— Пойдемте, я вам все объясню, — предложил он с доброжелательной готовностью.

Они поднялись на второй этаж и прошли в просторный холл, в который выходили четыре двери.

— Прошу! — распахнул лейтенант одну из дверей, и Лемке оказался в комнате, обставленной наподобие лекционного зала или же учебного класса: несколько рядов деревянных кресел с откидными столиками, кафедра, аспидная доска, на стенах — фотографии, схемы и чертежи. — Итак, — начал лейтенант, — нам удалось сконструировать бомбу, каких еще не было в мировой практике, — бомбу из глины, безопасную для разносчиков инфекции. Я сказал «нам удалось», однако правильнее будет, если я употреблю выражение «удалось нашему шефу, генералу Исии», ибо идея такой бомбы принадлежит ему, и только ему одному. Прошу взглянуть, что собой представляет «бомба Исии», как мы все ее называем.

Китагава подвел Лемке к стене, на которой висел большой плакат, покрытый рисунками и фотографиями.

— По внешнему виду, как видите, она напоминает нормальную бомбу небольшой мощности, — принялся объяснять лейтенант. — Длина — восемьдесят сантиметров, диаметр — двадцать сантиметров. Изготовляется из обожженной глины. Взрывчатое вещество в отличие от всех прочих бомб помещается не внутри капсулы, а снаружи. Видите вот эти борозды на поверхности? Как раз они-то и предназначены для взрывчатки. Взрыватель, как обычно, находится в головной части бомбы. Он — дистанционного типа. На определенной высоте бомба разрывается, причем сила детонации рассчитана таким образом, что взрыв, разбивая бомбу на черепки, не причиняет никакого вреда бактериям или блохам.

— Герр Исии говорил мне, что с помощью,специальных распылителей зараженных чумой блох можно рассеивать непосредственно с самолета. Зачем же уважаемому генералу понадобилось конструировать еще и специальную бомбу? — спросил Лемке.

— Действительно, в Китае мы применяли распылители, но у этого способа много минусов, — ответил Китагава. — Самолет должен лететь очень низко, на высоте не более ста метров, а следовательно, каждый полет сопряжен с огромным риском: самолет могут легко сбить. Пробовали рассеивать блох с большой высоты, однако выяснилось, что в этом случае они или погибают, или их относит далеко от цели. Мысль о бомбе из глины пришла нашему шефу совсем недавно. У такой бомбы, кроме всего прочего, еще и то преимущество, что ее можно сбрасывать с большой высоты, что, с одной стороны, делает полеты менее опасными, а с другой — бомба, разрываясь над самой землей, дает возможность создавать очаг инфекции в точке, намеченной заранее. Сегодня, герр Лемке, вы как раз и познакомитесь с этой многообещающей новинкой, — заключил свою лекцию лейтенант.

Он несколько театральным жестом поднес к глазам руку с часами.

— Наше время истекает... Пора переодеваться.

Облачившись в комбинезоны, они направились к летному полю.

Здесь Конрад Лемке увидел знакомую картину: железные столбы и изможденные люди, привязанные к ним. Только на этот раз их было вдвое больше — целая дюжина, и к столбам были обращены спинами. Тупо смотрели они в пространство ничего не видящими глазами. Вне всякого сомнения, люди эти, оцепенев от ужаса, сознавали, что с минуты на минуту будут подвергнуты какому-то страшному истязанию, которое, по всей видимости, повлечет их гибель.

Впрочем, у Лемке не было времени долго приглядываться к страдальцам, обреченным на верную смерть.

— Пора в укрытие, — предупредил его заботливый лейтенант. — Вот-вот покажутся самолеты.

Лемке торопливо затрусил к укрытию, а издалека уже слышался шум подлетающих самолетов. Перед тем как спуститься в блиндаж, он бросил взгляд на небо: к аэродрому приближались два биплана, высота их полета равнялась примерно пятистам метрам.

За дальнейшим развитием событий Лемке наблюдал уже из блиндажа.

Он увидел, как от бипланов, когда они оказались над центральной частью летного поля, оторвались удлиненные, напоминающие веретена, коричневые бомбы. Первая из них, взорвавшись над землей, оставила после себя темное облачко. То же самое произошло со следующей и со всеми остальными. Бомбы разлетались вдребезги примерно на одной и той же высоте, в непосредственной близости от людей, привязанных к железным стоякам.

— Взрыватели отрегулировали таким образом, чтобы взрыв произошел на высоте ста метров, — объяснил Китагава. — Еще с полчаса нам придется поскучать в блиндаже. Нужно дождаться, чтобы дезинфекционная команда обработала территорию, а на это требуется время. С зачумленными блохами шутки плохи. Эти прыгучие твари изголодались по свежей человеческой крови. Так что, — ухмыльнулся лейтенант, — можете себе представить, каково теперь шелудивым китайцам!

И он тут же довольно живо изобразил на потеху присутствующим, как ведет себя человек, на которого напали блохи.

Лемке оставил без внимания эту топорную пантомиму. Он во все глаза следил за действиями дезинфекторов, одетых в глухие резиновые костюмы. И невдомек ему было, что у противоположного края летного поля, подобравшись вплотную к первому ряду проволочного заграждения, лежит в нескошенном бурьяне человек, которого он, майор Лемке, собственными руками и с превеликим удовольствием привязал бы еще к одному врытому в землю железному стояку.

«Двенадцать китайцев плюс я — вот и вышла бы не простая дюжина, а чертова», — с горечью и озлоблением думал человек, укрывшийся в бурьяне, наблюдая в бинокль, как солдаты из дезинфекционной команды, держась на безопасном расстоянии, из шлангов с металлическими наконечниками обливают привязанных к столбам китайцев какой-то зеленоватой, мутно пенящейся жидкостью. Потом он увидел, как солдаты отвязывают узников, как упавших пинками понуждают подняться, как этих едва держащихся на ногах людей гонят к машине, подталкивая в спины наконечниками шлангов. Наконец, когда машина отъехала и полигон опустел, из бункера вылезли шестеро в комбинезонах.

Человек, залегший в бурьяне, опустил бинокль.

«Гутен таг, герр Лемке!» — скривил он губы в усмешке. Отползая назад, человек подумал о том, что, на его счастье, у охраны полигона нет собак.

«Лучше уж иметь дело с немецкими офицерами, чем с немецкими овчарками», — вслушиваясь в шорох бурьяна, снова усмехнулся он.

Стрекочет старая японская пленка в кинопроекторе: биплан через минуту готовится снова отправиться в разбойный полет.

Смотрю, как бешено вращается пропеллер, запущенный вручную, и представляю себе: какая лавина режущих ухо звуков обрушилась бы сейчас на собравшихся в просмотровом зале, не будь эта лента немой. А биплан между тем, покачивая всеми четырьмя плоскостями, выруливает на взлетную дорожку; все убыстряя бег, мчится по освещенному солнцем бетону и, оторвавшись от земли, уходит в маньчжурское небо.