На ней я вообще ничего разобрать не мог. Кучка юнцов, стоящих на лестнице, на фоне белого здания с колоннами.

Третий и последний снимки были самыми интересными. Компания из трех человек. Девушка, сидящая за рулем «роллс-ройса» с откидным верхом, и двое мужчин. Тот, который слева, облокотился на капот машины, второй держался за открытую дверцу. Девушка была очень привлекательная – длинные черные волосы, большие глаза, обаятельная улыбка. У открытой дверцы стоял ладно скроенный блондин, стриженный под ежик, со светлыми глазами и открытой улыбкой. Лицо второго парня, очевидно, ровесника первого, тоже светлоглазого и светловолосого, было не такое открытое, а взгляд – настороженный. Тот, кто у дверцы, был одет в шорты и тенниску, а облокотившийся на капот – в костюм, сидевший на нем безукоризненно. Этот тип походил на манекен в витрине универмага.

– Поясни мне эту фотографию, – я даже не сразу заметил, что перешел на «ты».

– Это сравнительно недавний снимок. В костюме ты, у дверцы Элвис, а за рулем Джис. Снимок сделан в январе, сразу после их свадьбы. Вы втроем поехали во Флориду погреться на солнышке. Своего рода свадебное путешествие.

– Я оставлю эти фотографии у себя.

– Как хочешь. Они твои.

– Это правда, что Элвис убил свою жену?

– Сложный вопрос. Мы поговорим об этом, когда ты выпишешься из больницы.

– Почему не сейчас?

– Потому что тебе следует узнать массу побочных подробностей перед тем, как мы доберемся до главных.

– О'кей, я потерплю. Но учти, потом я выжму из тебя все.

– Зачем? Мне нечего скрывать от тебя. Не забывай, Сэд, я на тебя работаю.

– Поедем назад, я устал.

Так проходил день за днем. Спустя педелю я начал двигаться самостоятельно, ходил по палате, делал легкую гимнастику. Получалось у меня все довольно неплохо, кроме спуска по лестнице. Тут я пасовал, мне становилось страшно, и кружилась голова. Сестра Кеннет приносила свежие газеты и журналы, поначалу читала мне вслух, а потом я стал читать сам. Доктор Глайстер занимался со мной логикой и математикой, сам составлял цифровые и логические задачи, с каждым разом все более сложные, а я их решал. В первые дни с трудом, но все же справлялся, и это его радовало.

Дважды меня водили в кинозал, расположенный на верхнем этаже, и я смотрел удивительные фильмы. Кино приводило меня в восторг, хотя потом очень сильно болела голова, но я молчал об этом.

Однажды Глайстср вошел в палату с незнакомым мужчиной. По виду очень важная персона: строгий костюм, выскобленный подбородок, острый колючий взгляд.

Они приблизились к креслу, в котором я сидел с книгой в руках.

– Мистер Марчес, – официальным тоном обратился ко мне врач, – к вам посетитель. Долго он нас не задержит. У него к вам несколько вопросов.

– Хорошо, я слушаю.

– Мое имя Баклайн. Морис Баклайн, следователь окружной прокуратуры.

Глайстср недовольно поморщился и вышел из палаты. Сестра Кеннет не шевельнулась, продолжая заниматься вязанием. Баклайна это не смутило. Он взял стул и присел со мной рядом.

– Вынужден вас побеспокоить, мистер Марчес. Долг обязывает. Я знаком с историей вашей болезни и ходом лечения. Сейчас вам стало значительно лучше, и я решился на эту беседу. Возможно, вы сможете нам чем-нибудь помочь. Я имею в виду аварию у мыса Орт-Хис.

– Боюсь разочаровать вас, вы знаете о ней значительно больше, чем я. Мне самому хотелось бы узнать О ней поподробнее.

– В этом-то вся загвоздка. Авария – самое темное пятно в деле. Полиция прибыла на место катастрофы слишком поздно…

– В газетах писали иначе.

– Репортеров знакомят, как вы понимаете, лишь с незначительной частью следствия, самой очевидной. Все загадки, имена, улики и подозрения остаются в стенах наших кабинетов.

– Так в чем загвоздка?

– Нам очень важно знать, кто сидел за рулем. Вы или Элвис Старк? Я пожал плечами.

– Не знаю. А разве вы не могли этого определить?

– Машина перевернулась несколько раз, вас выбросило – потому вы и уцелели. Старк сгорел, предположительно, он сидел за рулем, но машина-то ваша. Загадка!

– Что со мной произошло? От меня это тщательно скрывают.

– У вас обгорела верхняя часть туловища: лицо, руки, плечи, но все же, как видите, вас спасли. Хорошо, что документы находились в заднем кармане брюк и полностью сохранились.

– Вы определили личность по документам? Но мне говорили, что было опознание.

– Разумеется. Мы вызвали вашего адвоката Тэйлора. Тэйлор тут же вас опознал, он же поехал с вами на «скорой помощи».

– Из газет я узнал, что за нами гналась полицейская машина, а также то, что Элвис Старк подозревался в убийстве своей жены. Так что же расследуете вы?

– Старк мертв. Против покойников обвинения не выдвигаются. Дело об убийстве Джесики Корбет закрыто. Меня интересует только катастрофа.

– Значит, точно установлено, что убийца – Старк, раз вы закрыли дело?

– Да. Лейтенант Атвуд доказал это, но схватить Старка не успел.

– Ну, а если бы успел, то его казнили бы?

– Вряд ли. Такой адвокат, как Тэйлор, сумел бы выгородить его. Для этого есть много способов: ну, к примеру, убийство из ревности, убийство при самозащите, короче говоря, убийство первой степени. Конечно, лет пять он бы получил, тут уж никуда не денешься. Другое дело, что вся его карьера пошла бы прахом. Никто из деловых кругов не стал бы связываться с убийцей, даже если он миллионер. Старк разорился бы. Банкротство ему было обеспечено. Возможно, у него остались бы какие-то деньги, но это всего лишь бумажки с портретами президентов. Мертвый капитал – не капитал.

– Возможно, вы и правы, мне сейчас трудно судить. Но на что рассчитывал Старк, уходя от погони? Ведь он все равно попался бы. Это же не какой-нибудь бродяга бездомный, а известная личность.

– Согласен. Но вряд ли смогу вам раскрыть его планы. Они и нас очень интересуют.

– Сожалею, что не могу вам помочь, но я не исключение. Его расчеты и мне неизвестны.

– Жаль, что тайна Элвиса Старка так и останется тайной. Но доктор уверяет, что, если вы будете выполнять все его предписания, память к вам вернется, и довольно скоро. Срок, к сожалению, он определить не может. Но оптимизм больного и врачей – дело хорошее. Будьте терпеливы. Я тоже потерплю.

Он достал из кармана визитную карточку и протянул ее мне.

– Здесь мой адрес и телефоны. Если вдруг вспомните что-то интересное, позвоните мне. Буду вам очень признателен.

Я кивнул.

Следователь простился со мной и вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Сестра Кеннет усмехнулась ему вдогонку. Это была какая-то недобрая усмешка, этой женщине несвойственная.

– Чем он вас насмешил, сестра?

– Надо быть круглым кретином, надеясь, что вы ему позвоните.

Я так не думал. Этот человек мне лгал. Он сказал, что его интересует только катастрофа. Он следователь прокуратуры, непростая сошка, в газете же было сказано, что аварией занялось местное отделение полиции. Ясно, что дело об убийстве не закрыто.

– Напрасно, сестра, вы думаете, что этот человек наивен. Он расчетлив и хитер и, очевидно, решает задачки куда сложнее, чем те, которые сочиняет для меня доктор Глайстер.

В конце следующей недели меня готовили к выписке. Состояние мое было вполне удовлетворительным, беспокоило лишь то, что я быстро утомлялся, и еще оставалась боязнь темного пространства, но я об этом ничего не говорил психиатру – опасался, что не выпишут, а мне страсть как хотелось вырваться из этой клетки.

После завтрака пришел доктор Глайстер и пригласил меня прогуляться по парку.

Мы вышли на свежий воздух и, прохаживаясь по аллеям, беседовали. После получения непомерного количества инструкций и наставлений я спросил:

– Странно все, что со мной происходит. Вроде бы я нормальный, полноценный человек, но ничего не помню. Ведь речь, язык и даже математику я не забыл. Все определения и понятия мне ясны…