— Что-нибудь не так? — спросил Апфель. — Что-нибудь не так, мистер Борн?

— Все отлично. Мое имя Джейсон Чарльз Борн.

Он выкрикнул это? Прошептал? Он не знал.

— Теперь моя прерогатива — знать ваше имя, мистер Борн, но, слово работника «Гемайншафтбанка», ваша личность останется строго конфиденциальной.

— Спасибо. Теперь я хотел бы перевести значительную часть суммы в другой банк, и мне нужна ваша помощь.

— И вновь это моя прерогатива. Готов помочь вам во всем.

Борн потянулся к бокалу.

Стальная дверь наконец закрылась за ним: через несколько секунд Борн покинет комнату ожидания, выйдет к секретарю, а оттуда — к лифту. Через минуту он будет идти по Банхофштрассе, обретя имя, огромную сумму денег и едва ли что еще, кроме страха и растерянности.

Он осуществил все, что хотел. Доктор Джеффри Уошберн получит гонорар, далеко превосходящий ценность жизни, которую он спас. Перевод на сумму 1500000 швейцарских франков уже отправлен в Марсель и положен на закодированный счет, который станет известен только доктору с Пор-Нуара. Ему осталось только обратиться в марсельский банк, предъявить номер счета и получить деньги. Борн улыбнулся, представив лицо доктора, когда тот получит счет. Чудак и пьяница, он был бы рад и десяти — пятнадцати тысячам фунтов; у него будет больше миллиона долларов. Деньги либо спасут его, либо погубят; выбирать ему, решать ему.

Другой перевод, на сумму 4500000 франков, был отправлен в Париж и положен в банк на имя Джейсона Ч. Борна. Господин Кёниг заверил шефа и клиента, что документы поступят в парижский банк через три дня.

Третье, последнее дело оказалось не столь масштабным, как предыдущие. Сто тысяч франков в крупных купюрах были доставлены в кабинет Апфеля и вручены владельцу. Теперь на депозите в «Гемайншафтбанке» оставалось 1400000 швейцарских франков, сумма, ни по каким меркам не скромная.

Как? За что? Откуда?

Все дело заняло менее полутора часов, его гладкое течение было нарушено лишь однажды. И сделал это Кёниг, на чьем лице смешались важность и едва заметное торжество. Он позвонил Апфелю, был впущен и принес шефу маленький конверт с черной каймой.

— Une fiche,[11] — сказал он по-французски.

Банкир открыл его, вынул карточку, прочел и вернул Кёнигу.

— Процедура должна быть исполнена, — сказал он.

Кёниг вышел.

— Это касалось меня? — спросил Борн.

— Только в связи с тем, что выносится такая крупная сумма. Так у нас заведено, — успокоил Апфель.

Щелкнул автоматический замок, и Борн оказался во владениях господина Кёнига. В приемной находились еще двое мужчин. Поскольку их не препроводили в камеры за стеклянными дверьми, Борн решил, что номера их счетов не содержат трех нулей. Интересно, полюбопытствовал он, эти тоже расписались цифровой комбинацией или именем, но перестал любопытствовать, подойдя к лифту и нажав кнопку.

Краем глаза он уловил легкое движение: Кёниг кивнул, указывая незнакомцам на него. Те вскочили, дверь лифта открылась. Борн резко обернулся. Человек справа достал из кармана миниатюрный радиопередатчик и что-то быстро и отрывисто проговорил.

Второй держал руку под плащом. А когда вынул, в ней оказался револьвер тридцать восьмого калибра с дырчатым цилиндром на стволе — глушитель.

Незнакомцы направились к нему, и Борн, пятясь, ступил в пустой лифт.

Началось.

Лифт начал закрываться, человек с передатчиком был уже внутри, плечи его вооруженного спутника втиснулись между сжимающимися створками, оружие было нацелено в голову Борна. Джейсон подался вправо — как бы в страхе отшатнулся, — затем резко, внезапно вскинул левую ногу и, развернувшись, ударил по руке врага, направив пистолет вверх и вытолкнув человека из кабины. Два приглушенных выстрела раздались прежде, чем закрылись двери, пули засели в толстом деревянном потолке. Борн завершил разворот, нанеся сокрушительный удар плечом в живот второго человека, одной рукой схватил его за лацканы, другой стиснул руку с передатчиком и с размаху впечатал в стену. Рация полетела на пол, из нее донеслись слова: «Henri? Ça va? Qu’est-ce qui ce passe?»[12]

Перед глазами Борна возник другой француз — его несостоявшийся убийца, который растворился во мраке улицы Сарразен меньше суток назад. Этот негодяй не терял времени даром, сообщил в Цюрих, что тот, кого вот уже пять месяцев считали трупом, жив. Еще как жив. Убить его!

Левой рукой Борн схватил за горло того француза, что был перед ним сейчас, правой вцепился в его левое ухо.

— Сколько? — прорычал он по-французски. — Сколько их там внизу? Где они?

— Сам узнавай, свинья!

Джейсон вывернул голову врага книзу, едва не оторвав ухо, и ударил об стену. Тот взвыл и сполз на пол. Борн уперся коленом ему в грудь, нащупав при этом кобуру. Распахнул пальто и вытащил короткоствольный пистолет. Кто-то попытался остановить лифт… Кёниг! Этого он запомнит, там, где дело коснется господина Кёнига, амнезии не будет.

Борн ткнул пистолет в рот противнику:

— Говори, не то я разнесу тебе череп!

Тот застонал; Борн передвинул ствол пистолета к щеке.

— Двое. Один у лифта, другой — на улице, у машины.

— Что за машина?

— «Пежо».

— Цвет?

Лифт начал замедлять ход.

— Коричневый.

— Человек в вестибюле, во что он одет?

— Не знаю…

Борн надавил пистолетом на висок француза.

— Вспоминай!

— Черное пальто…

Лифт остановился; Борн рывком поднял соперника на ноги; двери открылись. Человек в черном плаще и очках в золотой оправе шагнул вперед. Оценил положение: по щеке его напарника струилась кровь. Поднял руку, не вынимая ее из кармана. Еще один пистолет был направлен на прибывшего из Марселя.

Джейсон вытолкнул пленника перед собой. Послышались три коротких «плевка»; француз глухо крикнул, вскинул руки в последнем протесте и рухнул на мраморный пол. Завизжала какая-то женщина. К ней присоединились еще несколько голосов:

— На помощь! Полиция!

Борн понимал, что не может пустить в ход добытый в лифте револьвер. На нем не было глушителя, выстрелить — значит привлечь к себе внимание полиции. Быстро убрав пистолет во внутренний карман пальто, он обошел вопящую женщину и, схватив стоящего неподалеку лифтера, толкнул на человека в черном.

В вестибюле началась паника, когда Джейсон кинулся к стеклянным дверям, ведущим на улицу. Дежурный с бутоньеркой, что встретил Борна пару часов назад, кричал что-то в трубку настенного телефона, охранник, выхватив оружие, преградил выход. Стараясь не встретиться с ним взглядом, Джейсон обратился к его коллеге.

— Это — человек в черном плаще и очках в золотой оправе! — закричал он. — Я видел!

— Что? Кто вы?

— Я знакомый Вальтера Апфеля! Слушайте меня! Человек в черном плаще и очках в золотой оправе. Вот там!

Бюрократическое сознание не претерпело никаких изменений за несколько тысячелетий. Стоит упомянуть начальника, распоряжения немедленно выполняются.

— Господин Апфель! — Дежурный обернулся к охраннику. — Все слышали? Человек в очках. В очках с золотой оправой.

— Да, сэр! — Охранник сорвался с места.

Борн добрался до стеклянных дверей. Открыл правую створку, оглянулся назад, понимая, что нужно бежать, понимая также и то, что человек у коричневого «пежо» может его узнать и пустить пулю в лоб.

Охранник не обратил внимания на человека в черном плаще, который шел медленнее, чем перепуганные люди вокруг, на человеке не было никаких очков. Тот ускорил шаг, приближаясь к Борну, к выходу.

Сумятица на улице была Джейсону на руку. По Банхофштрассе с включенными сиренами мчались полицейские машины. Борн прошел несколько ярдов вправо, прикрытый пешеходами, затем побежал, пробрался сквозь толпу зевак, укрылся за витриной, высматривая коричневый «пежо». Вот он! Водитель стоял рядом, пряча руку в кармане пальто. Секунд через пятнадцать с ним поравнялся человек в черном плаще, надевая на ходу очки, привыкая ко вновь обретенному зрению. Они о чем-то посовещались, оглядывая улицу. Борн понимал их растерянность. Он вышел из «Гемайншафтбанка» спокойно, без паники. Он был готов бежать, но не побежал, боясь, что его остановят прежде, чем он удалится достаточно далеко. Больше никому не позволили этого сделать — и водитель «пежо» не обратил на него внимания. Не угадал в нем жертву, опознанную и приговоренную к смерти в Марселе.