Пальцы еще хватались за подол того сокровенного, что удалось почувствовать, но лоскуты прозрения таяли во тьме, становясь неосязаемыми. Судорожно вспоминая хоть что-то из увиденного, я понял, что это бесполезно. Некоторое время вслушивался в треск костра, как-будто его монолог способен был как-то помочь, но нет.

Только через минуту осознал, что на меня сейчас смотрит все племя. Но не с удивлением или страхом. Они улыбались, понимающе и с долей иронии. Было чувство, что меня одурачили или… Я только прикоснулся к тому, что их примитивное мышление давно исчерпало до дна. Впервые за долгое время внутри что-то екнуло. Как-будто не я их тут учу жизни, а они мне показывают — в действительности — как надо жить и чем думать.

«Так почему же вы так боитесь этих индейцев?» — неозвученный вопрос, однако, был удостоен ответа. Старик подкинул в костер несколько сучьев и продолжил рассказ.

На сей раз его движения и голос погрузили меня в иную реальность, более замкнутую, менее разумную. Словно волшебный архитектор, он воздвиг вокруг меня тонны каменных блоков, стянул все тело невидимыми путами, заставил дышать тем воздухом, который только что пронзила молния. А я смотрел, как пляшут языки пламени, бессильный найти иную точку реальности, в то же время ощущая, что вокруг меня грохочет водопад, буквально осязая его своим сознанием. Невообразимое количество энергии обтекало меня и мой пирамидообразный панцирь. Но я вынужден был впитывать лишь малую толику того, что представлял из себя космос. И цель у этого всего была одна — впитывать до тех пор, пока хрупкий сосуд души не станет полон, а затем, слепо брести по каменному лабиринту, к заветной маленькой комнатке, испещренной невиданными каналами, коснуться их дрожащими пальцами и отдать всего себя, без остатка.

В какой-то момент мне показалось, что я потерял сознание, но видел свое тело со стороны. Тело смуглокожего индейца, со странным ободом на голове. Я лежал на каменном полу, почти без чувств, пытаясь пересилить совершенно беспробудную пустоту в груди. Целое Мироздание познается на выдохе! И все исчезло в тот же миг: каменная твердь пирамиды, джунгли, планета и солнечная система. Немыслимо маленькая пылинка парила в пустоте, созерцая весь космос и везде я был, куда бы не направилось внимание неведомого наблюдателя. Наблюдателей. Бесконечное количество глаз смотрели на меня, а я послушно появлялся перед каждым из них. Квантовая частица, подчиненная немыслимым законам, но…

Удар в грудь и вот я вновь бреду по темным коридорам, к заветному узлу магнитных полей, чтобы наполняться до краев, не для себя, для кого-то мне непостижимого. И кожа моя красна не от краски, каждая пора источает кровь и потому всякий акт полной самоотдачи иссушает меня изнутри. Кому я служу? Для чего я умру? Не важно. Абсолютно не важно. Вот бы еще один разок ступить за грань, раствориться в глубокой синеве космического пространства, о котором я ничего не знаю, но готов сжечь себя и свои крылья ради созерцания бесконечности…

«Хороша же дурь у этих дикарей…» — это было последнее, что я подумал, перед отключкой.

VIII

Утро принесло легкий дурман в голове и непонятное чувство затаенного волнения. Впрочем, лишние эмоции быстро улетучились, стоило только с разбегу влететь в прохладные воды голубого озера. Племя по-прежнему не проявляло особой активности: кто-то дремал под кустом, охотники упорно затачивали наконечники копий, старики сидели под скалой, лениво переговариваясь. Аонвы нигде видно не было. Несколько обеспокоенно, я осмотрелся в ее поисках.

Вообще, после вчерашнего события, это племя представлялось мне сборищем хиппи, которым ничего от жизни не надо, было бы что поесть и где поспать. Да и у меня внутри что-то дрогнуло. Словно упрямый грызун с каждым днем все больше подтачивает мой внутренний стержень. Что будет потом? Понятия не имею.

— Эй, старый! — подхожу к местному, как оказалось, шаману. Аонва. Где Аонва?

Старик некоторое время смотрит мне в глаза. Серьезно, пристально. Потом что-то спрашивает, на что я пожимаю плечами. Не понимаю, мол. Затем он сводит ладони вместе, прикладывает их к своей груди в области сердца. Произносит что-то вроде «Канмата» или «Камита», я понимаю, к чему он клонит. Как правильно ответить? Некоторое время я мучительно соображаю. Какой отец захочет услышать о том, что дочь его — всего лишь побочный эффект, который возник при банальной поддержке своей гордыни? Я ее не люблю, но и не хочу терять из виду. Она, как путеводная звезда, которая всегда должна быть на горизонте. Можно предположить, что если ее не станет, то на этом закончится всякая сакральность внутри меня. Я вновь стану тем, кто появился тут в первый день.

И вдруг, как ушат холодной воды: «Что ты несешь? Что ты себе насочинял?!»

Старик заметил смену настроения, отступил на шаг назад, а потом и вовсе ушел, оставив меня с ощущением, что я поступил как примат, которому вдруг что-то не понравилось.

«Ладно, к черту! Больше ни за что не позволю себя дурманить этими их травками!» — трезвая мысль враз поставила все на свои места. Что там планировалось на сегодня? Очередная вылазка к индейцам. Хотелось бы узнать побольше об этих уродских великанах. Где они обитают? Чем живут? Какие цели преследуют? Пришлось опять вернуться к шаману.

— Поможешь? — подхожу к старику, рисую на земле фигуру человечка, рядом рисую большую. В три раза выше. — Это кто?

— Пурана.

— А это? — решил я расширить словарный запас, указывая на маленького человечка.

— Прая.

— А где они обитают? — обвожу пространство вокруг, затем тычу в большую фигурку, старик отрицательно машет головой, — Не знаешь? Или говорить не хочешь?

Старик отбирает у меня палку, рисует что-то вроде толстой змеи, насколько я потом понял — это крупная река. С одной стороны реки я вижу некую стену, старик объясняет, что за стеной тьма. Этот жест с закрыванием глаз я запомнил. Скорее всего, он просто не знает, что именно таится на другом берегу. Но потом появляется еще одна важная деталь. По нашу сторону реки, от пирамид, проходит прямой путь. Старик указывает под ноги, топчет. Понимаю, что это подземный тоннель и очень глубокий. Похоже, что речь идет о некоем мегалитическом строении. Нечто подобное было обнаружено в Сибири, кажется, горный хребет Кулумыс. Еще много всяких волнений вызвало место, называемое горной Шорией. Было о чем задуматься. По крайней мере, следовало в самые кратчайшие сроки узнать, о чем идет речь. Что скрывают великаны за рекой и стеной?

Отчего-то, только сейчас я понял, каким идиотом являлся все это время. Ведь отправляли меня в уже более менее современный мир, с образовавшимися материками, где есть Италия и Евразия, Австралия и Америки. А где я оказался? Уже давно надо было понять, что привычные очертания суши имеют абсолютно другую форму. Из этого следовало, что у меня нет ни одного ориентира, кроме сторон света. Профессор явно не найдет мое послание, даже если я его где-то оставлю. Тектонические плиты напрочь уничтожат любую мою попытку оставить след о эксперименте со временными прыжками. Таким отчаянно одиноким я еще себя никогда не ощущал. Наверно, так чувствует себя космонавт, оказавшийся наедине с космосом. Или единственный выживший после кораблекрушения, в спасательный шлюпке, посреди океана.

В очередной раз отбросив ворох тяжелых мыслей, я осмотрелся в надежде найти хоть какой-то якорь, удержавший бы мое душевное равновесие. Такового не нашлось. Что же оставалось делать? Узнавать о прошлом своей планеты со всей возможной обстоятельностью. Совершенно очевидно, что оно не столь прозрачно, как нам привыкли преподавать в различных учебных заведениях. Кто знает, к чему это может привести меня, со всем багажом теорий и практических знаний? Если уж существование цивилизаций циклично или же спиралевидно, то я буду первым, кто это увидит воочию. Главное теперь не рисковать по пустякам, четко расставить цели и приоритеты. И найти хоть какую-то возможность оставить послание на камнях этого мира. Также необходимо вспомнить все самые немыслимые предположения и археологические несостыковки, которые замалчивались ранее.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: