Коди все учится работе на коротковолновом радиопередатчике. Дядя Док удивил меня, сказав, что мой папа пытается установить на доме антенну, и тогда мы сможем связаться с ним по коротковолновому радио. С одной стороны, мне понравилась мысль о том, что я еще раз смогу поговорить с родными, но, с другой стороны, почувствовала разочарование. Похоже, что мы как будто пользуемся шпаргалками или просим экстренную помощь.

Я думаю о Бомпи, мысленно беседую с ним.

«Мы приедем, Бомпи! Переплывем могучий океан, выйдем на волнистые зеленые холмы Англии. Мы придем к тебе!»

Ура! Мы плывем! Никаких заходов в порт! Беспросветный туман превратил нашу жизнь в фильм ужасов. Так и кажется, что из глубины вынырнет огромное чудовище и проглотит нас.

Выучил радиокод. Вот весь алфавит:

А — Альфа

В — Браво

С — Чарли

D — Дельта

Е — Эхо

F — Фокстрот

G — Гольф

Н — Хоутэл

I — Индия

J — Джульет

К — Кило

L — Лима

М — Майк

N — Ноябрь

О — Оскар

Р — Папа

О — Квебек

R — Ромео

S — Сьерра

Т — Танго

U — Юниформ

V — Виктор

W — Виски

X — Эксрей

У — Янки

Z — Зулу

По радиокоду мое имя Коди: Кило-Оскар-Дельта-Индия. Забавно, правда?

Папу зовут Мо: Майк-Оскар.

Софи: Сьерра-Оскар-Фокстрот-Индия.

Мы называем друг друга Кило-Оскар и Сьерра-Оскар, просто для практики.

— Ты не видел, где Майк-Оскар?

— Наверное, он на палубе со Сьерра-Оскаром. Примерно так это звучит.

Имя Брайан будет: Браво-Ромео-Альфа-Альфа-Ноябрь. Поэтому мы зовем его Браво-Ромео. «О, Ромео, Браво-Ромео!» Он даже засмеялся. Брайан смеялся!

Сьерра-Оскар научила меня вязать забавный узел. Он называется выбленочный узел.

Я сидел и тренировался вязать узлы на собственных шнурках, привязывая их к стеньге под палубой. На меня наорали.

— Какого черта ты привязываешь свои шнурки к стеньге, когда ботинки у тебя на ногах? А что, если срочно понадобится бежать на палубу? — шумел дядя Стю.

— Я просто скину ботинки, — ответил я.

Мы плывем по широкому синему бушующему океанскому простору, взяв курс на Англию. Здесь океан кажется мне живым, дышащим существом с очень-очень непостоянным характером! Иногда он тих и ласков, словно мирно дремлет, а когда проснется — игрив, плещет и волнуется, а то вдруг рассердится и начнет трепать нашу «Странницу». У океана тоже бывает разное настроение, прямо как у меня.

Вчера нам пришлось немало потрудиться, потому что из главного паруса — грота — выбило два кольца-кренгельса. Дядя Стю и Брайан искали виноватого. Они решили, что кто-то (дядя Стю сказал, что Коди, а Коди сказал, что это был Брайан) освободил парус, забыв при этом отпустить и оттяжку тоже. Из-за этого давление на один край паруса оказалось слишком большим, и кольца выскочили.

Кренгельсы. Слайды. Оттяжки. Я и раньше знала, что означают эти слова, а Коди не может их запомнить, а если может, то отказывается ими пользоваться. Кольца он называл «штуки с дыркой», а слайды — «металлические штуковины», оттяжки — «веревочные штукенции». Вчера у него с дядей Стю случилась нешуточная ссора, когда Коди доложил, что «штуки с дыркой» выходят из «металлической штуковины».

— О чем ты, черт возьми, говоришь? Похоже на бред идиота. Какое отношение ты имеешь к яхте, если не можешь выучить названия ни такелажа, ни рангоута? — кричал дядя Стю на Коди.

— Я знаю, что надо делать, даже без вашей тарабарщины, — огрызнулся Коди.

— Каждый предмет не зря имеет свое название. — Дядя Стю тыкал пальцем в плечо Коди. — Что ты станешь кричать в момент опасности? «Помогите, штуки с дырками вылетели»?

— Перестань тыкать в меня пальцем, — отвечал Коди.

Их ссора разбудила дядю Мо, он слез со своей койки и возник на палубе.

— Почему ты назвал моего сына идиотом? — загремел он.

— Я только сказал, что его слова похожи на бред идиота, — обернулся к нему дядя Стю.

— Так, значит, ты назвал его идиотом? И ты считаешь своего сынка-зануду умнее моего сына? Ты это сказал?

И дядя Мо начал тыкать пальцем в дядю Стю.

Дядя Стю отпихнул дядю Мо.

— Да у Брайана больше ума в мизинце на ноге, чем у Коди в его идиотской башке!

Я уже думала, что они дадут волю рукам, когда вмешался дядя Док:

— Перестаньте. Яхта не место для того, чтобы двое взрослых мужчин вели себя как капризные мальчишки.

— Ты назвал меня капризным мальчишкой?! — заорал дядя Мо.

— Точно, — припечатал дядя Док.

Дядя Мо набрал полную грудь воздуха, судорожно выдохнул и повернулся к Коди:

— Почему ты вечно затеваешь ссоры?

— Я? — изумился тот.

— Да, ты. Живо ступай вниз и приготовь завтрак! Коди только покачал годовой и спустился вниз,

дядя Мо за ним. Я слышала, как они немного поругались, потом все стихло. Довольно скоро они подали нам завтрак, и все уселись есть, не глядя друг на друга и стараясь позабыть о стычке.

Сегодня утром был добрый знак: впервые после отплытия с Грэнд-Мэнана выглянуло солнце. Солнце, солнце, солнце!. Ясное, прекрасное солнышко! Всем хотелось оставаться на палубе, поближе к благословенному солнцу. Оно пролило на нас свой яркий свет, согрело лица, тела, высушило одежду, рассыпало блики по волнам.

Под яркими солнечными лучами ремонтные работы показались нам нетрудными. Мы спустили грот, высушили отверстия от выбитых колец, укрепили края паруса специальными липкими лентами, заклеив отверстия. Парусная липкая лента плохо приклеивалась, пришлось мне для надежности пришить ее.

— Хорошо, что у нас на борту есть девочка, которая умеет шить, — не удержался от замечания Брайан.

Б-р-р-р-! Шить паруса — тяжелый труд! Парусина толстая и грубая, приходится использовать специальный морской наперсток, иначе парусину иглой не проткнешь.

После того как я прошила паруса, мы с Коди проделали в них новые отверстия и вставили новые медные кольца. Коди продел в новые кольца к слайдам тонкий линь, и дело было сделано.

— Послушай, Сьерра-Оскар, мы починили эти штуки с дыркой, теперь они будут хорошо работать с металлическими штуковинами, все тип-топ, — намеренно громко, чтобы услышал дядя Стю, сказал Коди улыбаясь. И прежде чем тот вспылил, добавил: — Говоря правильными словами, кольца и слайды в полном порядке.

Перед тем как поднять парус, Коди отметил, что оттяжка (веревочная штукенция, но если говорить по-морскому, оттяжка, сказал он) у гика перетерлась. Поэтому я села в беседку, прикрепила привязные ремни к фалу, а Коди поднял меня наверх. Обычно я стараюсь подняться самостоятельно, но при высокой волне приходится концентрировать внимание на том, чтобы не удариться о мачту.

Я не поднялась и на полметра от палубы, как меня понесло над волнами, закрутило мою беседку, а яхту бросало, словно взбесившиеся качели. Сидишь высоко над бушующими волнами, яхта накреняется, волны плещут, ветер крутит тебя в воздухе, просто летаешь!

Я как только могла медленно поднималась вдоль каната, чтобы пробыть наверху подольше.

— Что случилось, Софи? Что-то не так? Не получается? — встревожился дядя Стю.

— У меня все отлично, Сьерра-Танго. — Мне хотелось добавить «идиот», но когда я посмотрела на него сверху вниз, он показался мне таким маленьким, взъерошенным и жалким, что я проглотила это слово.

Рыбы у нас нет совсем. Не знаю, что мы делаем не так, но и слава Богу, я довольна. Ненавижу убивать рыб.

Зато мы видели птиц (откуда они взялись?), и им понравилась наша наживка для рыбалки. Сегодня чайка хотела схватить наживку на лету, но нечаянно запуталась в снастях. Коди с риском для жизни вызволил птицу и распутал веревку, намотавшуюся на ее крыло, а потом осторожно отпустил чайку на воду.