Напряженные размышления прервал телефонный звонок. Миссис Клит, мать дефективного Вилли, начала очень осторожно.

— Инспектор, вы просили меня поговорить с Вилли. Распросить, не знает ли он чего-нибудь про ту девушку… ту, что погибла вчера вечером в школе. Думаю, он знает. По крайней мере у него есть одна вещица, которая…

— Браслет с маленькими хрустальными подвесками, не так ли, миссис Клит?

— Да, — вздохнула миссис Клит.

Через полминуты в длинном синем «кадиллаке» Макки с Пирсоном мчались на совершенно недопустимой скорости к дому на Десятой авеню.

— Инспектор, вы же ничего… вы же ничего не сделаете Вилли? Вы же не… не арестуете его?

Миссис Клит ждала их на лестничной клетке. Дом был типичной многоквартирной многоэтажкой, каких немало к северу от Сорок шестой стрит. Все вокруг было темным, плохо освещенным, изношенным или поломанным. В холле было душно и сыро. Слабая электрическая лампочка едва освещала напряженно выпрямившуюся фигурку миссис Клит. На ней поверх чистого, но выцветшего ситцевого платья наброшено было мужское пальто. Но вид полон достоинства.

— Нет, если он не совершил преступления, миссис Клит.

Такой ответ удовлетворил хозяйку и она провела мужчин в комнату за холлом. В комнате восьми футов в ширину и десяти в длину вместо окна было только вентиляционное отверстие. Она служила одновременно кухней, гостиной и столовой. Много места занимала угольная печка. Еще там была потемневшая раковина, расшатанный буфет со всякой всячиной вроде старых фарфоровых чашек и нескольких грязных графинов, старый диван с лоскутными подушками. Под раковиной стояло жестяное корыто. В дальнем конце комнаты была другая дверь.

— А где Вилли? — спросил Макки, и миссис Клит ответила:

— Спит вон там, — она показала на дверь. — Я хотела сначала поговорить только с вами.

— Я должен проверить.

Когда шотландец двинулся к двери, миссис Клит судорожно сжала кулачки. Любезно улыбаясь, он заметил:

— Нужно быть уверенным, миссис Клит. Ведь вам пришлось выйти, чтобы позвонить.

Мистер Тивертон Брукс, которому принадлежала эта чрезвычайно доходная часть города и который присматривал за своими капиталовложениями из-за границы, не предусмотрел для своих жильцов телефонов.

Женщина подкралась к двери, осторожно приоткрыла её, заглянула внутрь и поманила инспектора. Заглянув через её плечо, он увидел в кислом зеленоватом полумраке скорчившуюся под одеялом фигуру на латунной кровати у стены.

Закрыв дверь и вернувшись к дивану, миссис Клит рассказала свою историю. Это заняло не так много времени, всего пять-шесть минут, не больше. В конце концов такая задержка не ничего не решала. Однако об этих потерянных шести минутах шотландцу пришлось пожалеть, как ни о чем другом.

Миссис Клит сказала, что вернувшись накануне с Шайнбоун-аллеи, Вилли выглядел как-то странно, но она не придала этому значения — необычное всегда вызывало у него возбуждение и беспокойство. Сегодня утром он встал как обычно и отправился в школу, но, вернувшись в половине второго, к своему удивлению она обнаружила Вилли уже дома.

Когда она вошла в комнату, сын что-то сунул в карман, словно не хотел, чтобы она увидела. Вначале сын сказал, что студентов распустили до завтра, а потом добавил, что его отправили домой, потому что он поссорился с девушкой и велел ей держаться подальше от мисс Инглиш.

— Он очень её любит, инспектор. Даже носит с собой её локон, потому что считает, что у неё прекрасные волосы.

Миссис Клит видела, как сын что-то спрятал в карман. Вел он себя таинственно и скрытно, но она не хотела зря его раздражать. Если ему надоедать, он мог взорваться и надолго выйти из себя. Она сделала вид, что ничего не заметила, но после ужина уговорила сына показать его сокровище. Это был браслет Барбары Бэрон.

Миссис Клит сказала:

— Вилли клянется, что браслет ему дала она сама. Я сказала, что его посадят в тюрьму и отберут браслет, если он солгал, но он поклялся. Думаю, сын говорил правду. Он больше не ворует. После того, как он взял арбуз с лотка, а продавец швырнул в него ножом, уже два года он не берет чужого.

— А где сейчас браслет, миссис Клит?

— У него в кармане. Он мне его не отдал. Потому я вам и позвонила.

Когда Макки встал, она прошептала:

— Пожалуйста, инспектор, будьте с ним помягче.

— Да, конечно, миссис Клит. Разбудите его. Если войдет посторонний человек, он может испугаться.

Миссис Клит открыла дверь и вошла в спальню.

— Вилли, — позвала она. — Вилли…

Фигура на кровати не шевелилась.

— Вилли…

Миссис Клит пересекла комнату, наклонилась над постелью, положила руку на одеяло и с тихим криком отпрянула назад.

Макки бросился к кровати и сорвал одеяло. Вместо Вилли Клита под ним оказалась груда старой одежды, сложенная в виде фигуры человека.

Шотландец выпрямился и замер. Идея этой старинной выдумки могла быть вычитана из затрепанных приключенческих журналов, валявшихся на кресле. Вилли понял, куда пошла звонить мать. Он испугался, что у него отберут браслет, может быть испугался ещё чего-то. Наспех соорудив куклу, он сбежал, но не через холл и дверь, а по пожарной лестнице. Высота была небольшой, а возле лестницы валялась раскрашенная жестянка с водой и кистями в ней и ржавая жестяная тарелка.

Миссис Клит тихонько плакала. Пирсон выругался и спросил:

— Позвонить в участок, инспектор? Объявить тревогу?

Макки не ответил. Он смотрел в окно.

За деревом в квартире напротив женщина открывала на кухонном столике банку томатов, мужчина рядом с ней читал газету, положив ноги на подоконник. Даже на таком расстоянии был виден заголовок, напечатанный крупными буквами: «УБИЙСТВО В ШАЙНБОУН-АЛЛЕЕ. УБИТА ДЕБЮТАНТКА».

Вещь, которую Найрн Инглиш вытащила из кармана Филиппа Монтана, была не браслетом. Браслет был у Вилли. Барбара Бэрон отдала браслет ему. Отдала… в подарок. Как плату за услугу.

Отдельные кусочки сошлись вместе — и неожиданно в его голове сложилась такая ясная и полная картина, словно он сам был свидетелем происшедшего. Барбара Бэрон, уделившая внимание дефективному мальчику, портрет, изуродованный полосами краски, ужас Найрн Инглиш… Исчезновение Вилли… Пирсон, больше часа допрашивающий миссис Клит. И исчезнувший кинжал.

— Пошли, — резко бросил Макки и, обращаясь к миссис Клит, добавил: Мы дадим вам знать.

Слова ещё не успели слететь с его губ, а он уже был на темной вонючей лестнице. Если бы только успеть вовремя. Ах, это вечное «если»! Он скептически относился к подобным вещам, однако теперь решительно отбросил скептицизм в сторону. Дело было слишком ужасным. Этого просто нельзя было допустить. Выйдя на улицу, он пустился бегом, но не к «кадиллаку», а к ближайшему телефону.

Проследить за Вилли Клитом после того, как тот сбежал из дому, особого труда не представляло. Он оставлял за собой след шириною в милю, и видели его с полдюжины детективов.

В средине дня, убедившись, что кинжал натурщика пропал, Макки отдал приказ взять под наблюдение всех, кто мог быть заподозрен в причастности к смерти Барбары Бэрон. И все, что они делали, куда направлялись, начиная с пяти часов тщательно фиксировалось.

Хью Бэрон вернулся домой с фабрики в Бруклине в половине шестого. Он оставался в доме на Шестьдесят третьей стрит до восьми тридцати, потом взял такси и отправился на Гей-стрит, сошел в её начале и зашагал к зеленой двери в стене, которая вела в Нинетт-плейс.

К удивлению следившего за ним детектива Тренча, в узкой улочке слонялись без дела ещё две фигуры, в которых он узнал Бромбовского и Крика из отдела по расследованию убийств; Бромбовский следил за Джоан Карлайл, а Крик — за мисс Дрейк. Обе женщины вернулись полчаса назад, поужинав у Барни с Найрн Инглиш, которая отправилась куда-то еще.

Крик и Бромбовский следили за ними вплотную, а Вилли Клит подстерегал во тьме Гей-стрит, где мог наблюдать, не опасаясь быть обнаруженным.