Сорванный, осипший от холода голос разлетелся по лесу эхом. Испуганно вспорхнули птицы. Темнота вспыхивала зелеными огнями. Волху вдруг показалось, что он сам становится этой темнотой. Странное, сводящее с ума ощущение: мир распался на тысячи тысяч звуков и запахов. Это было страшно — как потерять себя. Но это длилось всего одно мгновение.

Затем Волх явственно услышал из тьмы:

— Кто ты?

Голос был низким, как рычание, но слова — разборчивы. Волх ошалело завертел головой. Вокруг по-прежнему качались зеленые огни.

— Я — Волх, князь словен, сын великого Велеса! — проорал он, заглушая собственный страх.

— Зачем ты кричишь? Я хорошо тебя слышу. Не такая уж я тупая тварь. Просто от голода мы потеряли голову, иначе сразу бы поняли, кто перед нами. Не бойся, сын скотьего бога. Никто из моих сородичей не тронет тебя и твоих людей. Если нужна будет помощь — ты знаешь, как меня позвать.

Зеленые огни выстроились в цепочку, а потом исчезли. Волки уходили почти бесшумно, только снег прошуршал под мягкими лапами.

Позади прокряхтел Бельд. Третьяк спрашивал о чем-то, дергая за рукав. Волх стоял, словно во сне.

— Как ты это сделал? Почему они ушли? — допытывался Третьяк.

— Хорошо, что непонятного? О-о-ох, — простонал Бельд. — Князь завыл по-волчьи, волк ему и ответил.

Без тебя знаю, хотел огрызнуться Волх, но не стал обижать раненого. Он действительно все понял. Так вот что за дар достался ему от отца! На душе стало холодно от жути и щекотно от азартного любопытства. Задрав голову, Волх крикнул:

— Эй! Вороны! Скоро ли рассвет?

Снова — удивительный миг погружения в чужую суетливую жизнь.

— Петухов у себя в деревне спрашивай, — сварливо ответили ему. — Иди своей дорогой, сын скотьего бога. Не мешай спать.

Волх расхохотался, как безумный. Третьяк смотрел на него со страхом, а может быть, с восхищением. Бельд морщился и тревожно качал головой. Небо над лесом стало серым, начинался рассвет.

Сакс отделался синяками и ссадинами и уверял, что готов идти. Поэтому решено было не тратить времени. Третьяк, как охотничья собака, занял свое место впереди, безошибочно выискивая только ему очевидные приметы пути.

Волх злился на своих спутников. Ему казалось, что они недостаточно придают значения случившемуся. А ведь Велесов дар делал его несказанно счастливым. Когда он жмурился и думал об этом, его окатывали горячие волны блаженства.

Волх еще не осознал, какое могущество он получил в подарок. Если честно, искусство говорить со зверями и птицами казалось ему курьезным баловством — не более. Дело было в другом. Он получил неоспоримое, железное доказательство связи между ним и Велесом.

Волх никогда не сомневался в существовании богов. Он вообще не задумывался над этим, слишком отвлеченным для него вопросом. Но у него сложилось ощущение, что в нынешнее время боги слишком отдалились от людей. Быть может, в легендарной древности, в дедовское время оно, боги ходили по земле, вступали в брак с земными женщинами и всячески участвовали в людской жизни. Но теперь они где-то заперлись и оттуда вершат свою волю. Волх не знал, что у его дедов и прадедов тоже было подобное ощущение…

Боги недоступны для большинства людей. Но он — особенный, по праву рождения. Велес говорил с ним — пускай во сне, но этот сон обернулся явью! Явью! Острый приступ счастья обрушился на Волха.

— Эй, мышь! — заорал он, увидев ржавую спинку полевки. — Ты что там делаешь?

Полевка вскинула на него недовольную мордочку.

— Желудь свой ищу. Точно помню, положила вот сюда. И где он теперь? Ну, попадись мне, ворюга!

Волх радостно расхохотался.

— Слушай, а как это выглядит со стороны? — спросил он Бельда. — Я пищал по-мышиному? Как тогда, ночью, по-волчьи завыл? А мне кажется, я просто задаю вопрос…

Сакс покачал рыжей головой.

— Я пошутил про вой, Волх. На самом деле ты молчишь. Смотришь в одну точку и молчишь. Говорят только звери, но я их не понимаю…

Волх недоверчиво фыркнул. Он тут же окликнул прошмыгнувшую по снегу ласку. Он был уверен, что произносит слова, но губы его при этом действительно не шевелились. На миг Волху стало жутко. Чур меня защити, — мысленно заслонился он формулой-оберегом.

Но размышлять Волх не привык. В конце концов, чего он боится? Волшебство — оно и есть волшебство, а вреда отец ему причинить не может. В этом Волх не сомневался. Он снова не мог сдержать улыбки.

— Ты бы, князь, чем попусту со зверьем болтать, — проворчал Бельд, — узнал у них, далеко ли до стоянки. Вон, хоть у той синицы.

Желтопузая птичка, распушившая на морозе перья, с любопытством глянула на людей черным блестящим глазком. Волх спросил ее про стоянку.

— Правильно идете, — чирикнула синица. — Как минуете во-вон тот ельник, сразу их увидите.

— Так они еще не ушли? — обрадовался Волх.

— Да они только глаза продрали! — в голосе синицы послышался смех.

— А они… — Волх запнулся, — они все пережили ночь?

— Этого я не знаю, сын скотьего бога, — серьезно ответила птица. — Я не подлетала близко. Голодные люди очень опасны.

Волх возбужденно пересказал товарищам свой разговор с синицей. До него начало доходить, что дар его — это не просто забава.

— Смотрите, заяц! — вдруг пискнул Третьяк.

Действительно, меньше чем в полете стрелы, от березы к березе прыгал заяц. Луков у разведчиков не было, оставалось стоять и облизываться. А заяц, словно сознавая свою неуязвимость, не спешил убегать, дразнил своим толстым телом.

— Эй, заяц! — крикнул вдруг Волх. — Подойди сюда. Приказываю тебе именем Велеса.

Волх совсем не рассчитывал на успех. Не дурак же заяц, чтобы сдаться прямо в руки охотникам? Но зверек медленно двинулся к людям. Ноги как будто сами несли его, помимо его воли.

Заяц остановился в шаге от людей. Он вжался в снег и зажмурился, бока его вздымались часто-часто. И он ничего не говорил. Волх сжал покрепче нож и сглотнул слюну. И вдруг заорал:

— Уходи! Прочь!

Подскочив на месте, заяц белой стрелой метнулся по снегу — и только его и видели.

Волх вытер лоб. Надо было что-то объяснить молчащим спутникам.

— Не могу я так, — буркнул он. — Он подошел, потому что я приказал. Это не охота. Вот умирать с голоду буду, тогда… не знаю… может быть…

Третьяк вдруг улыбнулся по-девичьи светло, кивнул, смутился и зашагал к ельнику. Бельд осторожно тронул друга за плечо. Это молчаливое одобрение радостью отозвалось в душе Волха.

Последние шаги до стоянки Волх делал в лихорадочном нетерпении. Однако встреча с дружиной слегка остудила его триумфальный пыл. Дружинники уставились на вернувшуюся из лесу разведку как на оживших мертвецов. На бородатом лице Клянчи появилась растерянность, граничащая с сожалением. Их явно не ждали…

Недоумки, думал Волх, внутренне свирепея. Решили, что мы сгинули и теперь можно побитыми щенками вернуться в Словенск. Трусливое отродье!

Потом он оглядел свое войско, и злость его как рукой сняло. Замерзшие, несчастные мальчишки прыгали с ноги на ногу и дули в ладони. Осунувшиеся лица у многих были белее снега. И этих-то бедолаг он поведет на штурм чудского городища! Это самоубийство, они все там полягут. Так он никогда не освободит Ильмерь.

Волх нерешительно повернулся к Бельду. Может, умный сакс что-нибудь придумает? Тот пожал плечами:

— Хорошо, собирай военный совет.

Вскоре у самого большого костра собралось семеро — Волх, Бельд, Клянча, Алахарь и еще трое близких Волху дружинников. Позвали и Третьяка — Бельд настоял. Мальчик сидел, сложив руки на коленях, краснел, робел и в разговары старших не вмешивался.

Лица у советчиков были озадаченные. Молодым парням было неловко изображать из себя бывалых воинов, собравшихся на совет. Но каждый старался держать себя достойно и мысли изрекать весомые.

— Будь мы сильны и сыты, — сказал веснушчатый Кулёма, лучший лучник в отряде, — понадеялись бы на неожиданность. Но половина, князь, еле ноги волочит.