— Отступают! Отступают! — в восторге завизжала Сайми. Казалось, она в жизни не видала ничего лучше этого кровавого зрелища.

— Поделом им, Волх Словенич! — ликовал Клянча. У него был рассечен висок, кровь залила пол-лица, и в этой крови, косматый, он сам походил на росомаху.

Волх мельком улыбнулся — и бросился на помощь Кулеме, который ни одному русу не позволил перемахнуть через стену. Отложив на время лук, он выхватил у убитого руса копье и орудовал им, как дубиной. Русы падали вниз — живые и мертвые. Волки брезгливо нюхали мертвецов и скалились на живых.

Теперь уже все наемники поняли, что их противник — реальная сила.

— Альв! Мы теряем людей! — кричал Мар. — Проклятое зверье не подпустит нас к городу! Что думаешь делать!

— Сейчас увидишь, — ухмыльнулся Альв и свистнул условным сигналом.

— Ох, только не это… не эти… — простонал Мар.

Но восемь Безымянных на косматых конях уже выехали из леса. Так же, как их погибшие соратники, они гнали коней к воротам.

— Что это, мало мы им наваляли? — удивился Клянча, наблюдая за новой атакой русов. — Э… Что это?.. Мамочки, что это?

— Леший их дери, опять… — Соколик с досадой рассек рукой воздух. Он уже видел такое: черный морок окутал всадников, превращая их в единое целое — огромную тучу, которая стремительно перла к воротам. Потом туча распалась на восемь частей…

Кое-кто из защитников ворот малодушно бросился бежать. И немудрено: вместо всадников к воротам скакали гигантские звери. Они были похожи на быков, но больше, косматее, рога казались стенобойными таранами, а морды скалились хищными зубами.

Первыми сбежали медведи. Волки держались. Сбившись в кучу всей стаей, ощеряясь, они заслонили собой ворота в город.

На морде переднего быка явно обозначилась ухмылка. Нагнув голову, он поддел одного из волков на рога и зашвырнул его в лес. Затем все восемь тварей одним прыжком перемахнули через ворота.

У волков сдали нервы. Истошно взвыв, поджав хвосты, они бросились врассыпную. Будь у них руки, они закрывали бы ими от ужаса глаза. Остался только вожак, его волчица и двое их старших сыновей. Вслед за врагом они тоже бросились в город.

Первыми жертвами черных тварей стали росомахи. Те-то не отступали — они были прирожденные убийцы, лишенные воображения, не знавшие страха. Быки топтали их, били рогами и рвали зубами в клочья. Их собственные шкуры оставались неуязвимыми. На помощь Волху явилось пятнадцать росомах — и все они лежали растерзанными кто на площади, кто у стены.

А с северной стороны, наконец воспользовавшись сумятицей и страхом, русы пошли на штурм. Лучники Кулемы и Соколика не смогли их остановить, наемники прорвались в город.

— Вперед, парни! — крикнул Альв. — Еще немного, и город наш! Убейте всех, кто встанет у вас на пути!

Ворота пали. Русские кони топтали мертвых и раненых. Русские мечи безжалостно обрывали короткие мальчишечьи жизни. Быки-оборотни бросались на все, что движется. Их хвосты вспыхивали факелами, от которых запылали дома. В них заживо горели женщины и дети.

Бельд забыл, где находится. Он словно снова был на берегу родной реки, и снова даны жгли его родную деревню, и страшно кричала сестра, а он ничем не мог ей помочь. Он ожесточенно орудовал мечом и топором — как будто не людей убивал, а пахал в огороде.

Клянча упал на глазах у Волха. А он не успел помочь другу, сражаясь сразу с четырьмя русами. Четырьмя уцелевшими из семи, кто решил взять новгородского князя в кольцо. Он и вправду колдун, решили они, спотыкаясь о тела убитых товарищей. Иначе откуда в мальчишке такая сила? Меч словно сам управлял рукой, угадывая, куда придется удар.

Быстро мотнув головой, Волх увидел, как четверка волков заслонила тело Клянчи. Волх не знал, жив или мертв его товарищ. Какая разница? Все мы уйдем из этого мира — не сейчас, так часом позже.

Когда звериный народ предал его, Волх понял, как рассчитывал на их помощь. А без них — они просто мальчишки против оборотней и безжалостных наемников. Шансов нет. И грош цена отцовскому подарку. Оказалось — одно баловство…

Волха охватила такая уверенность в близкой неминуемой смерти, что всякий страх перед ней пропал. Он не защищался, он нападал. Пусть души убитых врагов ступенями лягут под ноги ему, поднимающемуся в Вырей!

— Терем! Княжий терем горит! — завопила чья-то сорванная глотка. Волх увидел, как из хором вовсю повалил дым. Ялгава с ребенком неловко вылезла из окна. Она подвернула ногу, но все равно пыталась бежать. Кто-то из конных русов сначала потешался над ее ковыляющим шагом, а потом лениво взмахнул копьем. Ялгава упала на колени, цепляясь за пронзившее ее древко. Другой рукой она притянула к себе малышку. От страха девочка даже не кричала, только икала и прижималась к горячему материному животу.

Два черных зверя неторопливо подошли к умирающей женщине. Она их уже не интересовала, но рядом с ней притаилась жизнь, которую надо было истребить…

— Прочь, твари!

Сайми неумело, но яростно взмахнула мечом перед носом у черных быков. Те недовольно попятились. Они не хотели связываться с вооруженным противником ради такого крохотного кусочка живой плоти. К тому же на помощь Сайми уже бежал Бельд.

— Дура, я же тебя просил! Почему ты не ушла? Ох, дура…

Сайми возмущенно посмотрела на него. Ее глаза вспыхнули, словно лед на солнце, а черные косы разметались по плечам.

— Не дай им подойти, — резко бросила она. И как только Бельд загородил ее от оборотней, она потянула к себе ребенка. Девочка наконец заплакала, хватаясь за мать. Ялгава из последних сил подтолкнула дочку к Сайми.

— Ее Туйя зовут… А то князь не вспомнит… Темно… — прохрипела она. В горле что-то ужасно клокотало.

Не дожидаясь конца агонии, Сайми прижала девочку к себе и огляделась. Кругом полыхали дома. Княжий терем выплевывал из окон кровавые сгустки пламени. Бежать было некуда. Это понимал и Бельд, заслонивший Сайми от наступавших русов. Но Сайми знала одно: она не даст погибнуть его ребенку.

А Волх, перемахивая через ступеньки, ворвался в сени.

— Ильмерь! — закричал он, теряя голос. Но если кто и отозвался, то в треске и шипении пожара расслышать ничего было нельзя.

— Ильмерь! — надрывался Волх, как безумный. Сейчас ему стало по-настоящему страшно. Он вдруг своей кожей ощутил то, что могла чувствовать она, погибая в огне — и жгучую боль, и нестерпимый жар. Только не ее — взмолился Волх. Пусть город падет, пусть всех до одного прирежут русы, растопчут оборотни — только не ее!

— Ильмерь!

На втором этаже глаза резало от дыма. Волх закашлялся, но, закрыв нос ладонью, бросился в ядовитый туман. Он шел в нем на ощупь, уже почти не помня, где выход, срывая тлеющие пологи.

Ильмерь лежала у окна. Наверно, она хотела вылезти вслед за Ялгавой, но наглоталась дыма. Волх подхватил ее под мышки и поволок к лестнице. Руки слабели, ноги отказывались слушаться, в голове мутилось от дыма. Зато Ильмерь слабо застонала. Жива! У Волха словно прибавилось сил. Последним рывком он вытащил Ильмерь на крыльцо. Уже теряя сознание, он освободил ее от опасно дымящегося плаща, меркнущим взглядом увидел едущего к терему русского воеводу — и уплыл в темноту.

Альв внимательно присмотрелся к двум телам на крыльце. Женщина была еще жива, а вот парень — мертвый. Бледный, и синева окружила губы.

— Альв, это же их князь! — шепнул ему один из русов. — Давай его в терем запихнем? Пусть сгорит, окаянный колдун.

Альв покачал головой.

— Словене, как и мы, с помощью огня поднимаются в небесную страну. Не будет колдуну огненного погребения. Отдай его Безымянным!

Рус за ногу стащил Волха с крыльца. Руки князя болтались беспомощными плетьми.

— Новгородский колдун мертв! — проорал во всеуслышание рус. Эта новость ввергла новгородцев в отчаяние. Русы, напротив, ответили диким воплем — они почуяли близкую победу.

Ильмерь продышалась и попыталась поднять голову. Последнее, что она видела перед беспамятством, — это квадрат окна, почему-то совершенно черный на фоне обесцветившейся стены. А сейчас над ней нависал с нехорошей улыбкой огромный, седой рус. От него пахло потом и кровью, но этот мужской запах не возбуждал, а только отталкивал.