— И что ты предлагаешь? — против воли спросил он Хавра.

Тот еле сдержал улыбку, но ответил почтительно, даже смиренно:

— Люди послушают тебя, Волх. Вели им сегодня разойтись. Скажи: утро вечера мудренее. Завтра на рассвете, на холодные головы решим, кому в Словенске княжить.

Волх посмотрел поверх людских голов. Отсюда, с высокого теремного крыльца была хорошо видна оранжевая полоса заката и угольно-черная кромка леса. Дальше — тайна. Но он-то хорошо знал и помнил, что таит в себе лес… И решившись, Волх прокричал людям то, что посоветовал ему Хавр.

Русы и словене разошлись в разные стороны. Площадь опустела. Город окутала прозрачная весенняя тишина — как будто ничего не случилось. Но кое-что все-таки изменилось.

В княжеской трапезной впервые после возвращения из леса собралась вся молодая дружина. Волха встречали как победителя.

— Нет как ты их, Волх Словенич! — восхищался Клянча. — А я не верил, что по-нашему обернется. Ну, давай выпьем. За нашу победу!

Волх пригубил сладкого, крепкого меду и захмелел с одного глотка.

— А братец твой дает! — басовито хохотал Клянча. — Не хочу, говорит, быть князем! Слушай, Волх Словенич, а когда ты править станешь, что с ним будет?

— Ты что, перепил? — Волх угрожающе сдвинул брови. — Ничего не будет. Как жил, так и будет жить. Или ты думаешь?..

— Что ты, что ты, — испугался Клянча. А Бельд вздохнул:

— Просто Волховец наверняка сейчас беспокоится за свою участь. Да и нам рановато обмывать победу. Хавр неспроста хочет выиграть время. Я все понимаю, но зря ты его послушал.

Волх легкомысленно отмахнулся.

— Ничего он уже не выиграет. А до утра подождать он предложил, потому что за свою дружину и за свою поганую шкуру испугался. Ты что, глаза этих мужиков не видел? Да они за меня теперь в огонь и в воду! Хавр, старая лисица, прав: утро вечера мудренее.

— Волх, а где твоя дочка? — сменил тему Мичура.

Волх с недоумением к нему обернулся. За него ответил Бельд:

— Ее Сайми к княгине Шелони отвела. Этой ночью всякое может быть, так наши там в караул встали. Так что, Волх, не тревожься.

А Волх не только не тревожился, он просто-напросто забыл про Туйю. Ему стало неловко. Чтобы как-то скрыть смущение, он спросил:

— А сама-то Сайми где?

— Не знаю, — нахмурился Бельд. — Вообще-то она собиралась прийти сюда.

Ведь где ты, там и она, — подумал он. Но промолчал.

В это время Сайми шла по спящему весеннему городу и плакала. Никто так, как она, не желал Волху победы. Но в то же время она знала: несчастье сблизило их, а удача разлучит. Завтра люди, которые коронуют Волха, навсегда его отберут. Не будет больше ночных посиделок в библиотеке. Каждая встреча — осколок счастья, бережно подобранный и сохраненный. Теперь она перебирала их один за другим, и острые края до крови ранили ей сердце.

Хоть бы завтра что-нибудь случилось!

Подумав так, Сайми зажала себе рот, хотя ни сказала ни слова. Она вспомнила Ильмерь. Мысли имеют силу, слова имеют еще большую силу. В желаниях нужно быть таким же порядочным, как и в поступках, иначе страданий не избежать.

Соловьи пели все громче — город кончался. Все, дальше река. Вот вросший в землю домик на берегу — бывшая баня, построенная для Ильмери. Чутко вздрагивала молодая трава и стебли сомкнувших уста одуванчиков. От куста черемухи плыл волнительный дурман.

Соловьи пели все истошней. Сайми затравленно зажала уши. Ей нужна была тишина — глухая и абсолютная. Когда невыносимые звуки все же прорвались сквозь пальцы, Сайми с досадой сорвала с головы повязку, удерживавшую косы. Потом на траву упал кожух, полетели в стороны сапоги. Сайми отправилась искать тишину.

Между тем Волх неровной походкой шел по улице. Он не послушался Бельда, который пытался удержать его дома. В такую ночь, в такую потрясающую ночь невозможно сидеть взаперти! Бельд смешной, он все время чего-то опасается.

И все-таки, какая потрясающая ночь! От того, что и дома и деревья танцевали перед его пьяным взором, мир казался еще фантастичнее. Заглядевшись по сторонам, Волх споткнулся на ровном месте и упал, а потом от смеха долго не мог подняться.

Оглядевшись снова, он понял, что город кончился, и снова захохотал. Леший, что ли, его кружит? Только что он стоял на коленях у какой-то темной избы — и вот уже река. Внезапно память нанесла ему удар, который даже хмель не смог смягчить. Это же то самое место… Вот баня, где он пытался поймать Ильмерь. Вот река, из которой она выходила, нагая, темноволосая… Тут Волха прошиб холодный пот: он увидел в воде темноволосую женскую фигуру.

В подслеповатой дымке белела рубаха, черные косы тонули концами в воде. Женщина заходила в реку не ежась, медленно и упорно, как сомнамбула. Зайдя по грудь, она вдруг резко упала лицом вперед.

Волх все понял. Он даже понял, кто это. Не раздеваясь, он бросился к реке, не замечая холода, успел подхватить уносимое течением тело. Утопленница вздохнула со страшным свистом и стала цепляться за его плечи. Волх сбросил ее руки и за волосы потащил к берегу свою добычу.

Снова провал. Он обнаружил себя лежащим в бане на земляном полу. Вокруг жутко пахло могилой. Рядом кашляла и стучала зубами Сайми.

— Дура, — выругался Волх. Девушка протяжно всхлипнула. Перекрутив косу, словно полотенце, она выжала из волос воду и задрожала еще сильнее.

Волха тоже скрутило дрожью. Ругаясь, путаясь в тряпье, он начал срывать с себя мокрую одежду.

— А ты чего ждешь? Лихорадку? — сердито прикрикнул он на Сайми. — Раздевайся.

Он потянул ее за мокрый рукав. У Сайми странно окаменело лицо, но она послушно выпросталась из рубахи.

— Иди сюда.

Волх обхватил ее руками и ногами. Грудь и живот девушки были горячими, как печка. Казалось, от их тел в холодной, сырой бане поднимается пар. Но Сайми продолжала дрожать, и эта дрожь отзывалась в его теле невнятными движениями.

— Боишься? — усмехнулся он. Девушка молчала. Кажется, она не поднимала глаз — Волх не всматривался ей в лицо. Это теплое, дрожащее существо принадлежало сейчас ему так, как завтра будет принадлежать весь город.

— Я мог бы тебя пощадить, но не хочу, — пробормотал он с пьяным высокомерием. И тут беспамятство накрыло его очередной волной.

Назойливый щебет утренних птиц постепенно проник в сознание. Волх проснулся. Он не сразу понял, что лежит голым где-то на полу. В бане, — смутно припомнилось ему. Сверху был наброшен короткий кожух с чужого плеча. Волх то натягивал его на плечи, и тогда зябли ноги, то кутал ноги, и тогда мерзли плечи.

Волх с трудом поднял онемевшее тело. В голове ударил шаманский бубен. Потом стало еще хуже: начали возвращаться воспоминания. Волх отмахнулся от них: нет. Такого он просто не мог учудить.

Однако скоро он убедился, что в бане побывал кто-то, кроме него. Его одежда мокрым и грязным комком валялась в углу, но на замшелой лавке лежала чистая стопка. Рядом стоял горшочек с простоквашей. Волх жадно его опустошил.

Сайми. Значит, ему не приснилось. Она хотела утопиться, он ее вытащил и… Только этого не хватало. Волх застонал, схватившись за голову.

Когда он с черного крыльца вбежал в сени, все уже собрались. Его дружинники тревожно мерили шагами столовую избу. На площади перед красным крыльцом толпился народ. Лица у всех были не такие, как вчера, — пьяные от чувства собственной значимости. Люди пришли серьезные, собранные, некоторые даже оделись по-праздничному, — несмотря на то, что погода испортилась и начинал моросить дождь.

— Ну наконец-то, Волх Словенич! — обрадовался Клянча. — А мы уж подумали, что ты сбежал.

— Не мы, а ты, — возразил Мичура. — Больше никому такая чушь в голову не пришла. Что стряслось, Волх Словенич? На тебе лица нет. Мы искали тебя полночи.

— Хорошо, давайте отложим подробности на потом, — сдвинул брови Бельд. — Народ беспокоится. И Хавра я нигде не вижу. Тянуть нельзя.

Волх молча кивнул и легко побежал вниз по лестнице. Догнав его, Бельд быстро спросил: