— Не знаю. Наверное, просто кризис одинокой женщины среднего возраста. У меня нет детей и вообще не о ком заботиться, так почему бы мне не помечтать, что он — мой сын. Большой ребенок, которого у меня никогда не будет.

Рязановский от ее неожиданного ответа влип в кресло всей спиной:

— Но он же взрослый мужчина!

Она возразила со странной улыбкой на лице:

— Нет. Он ребенок! Одинокий ребенок, заблудившийся в жизни. Почему бы мне не заменить ему мать?

Валерий схватился за голову, склоняясь к полу:

— Боже мой! Ты сошла с ума! Ты же не намного старше его!

Она по-прежнему улыбалась, грустно глядя ему в лицо:

— Не стоит так воспринимать мои слова. Я старше его на целую жизнь, которую не исправить. Не обращай на меня внимания, Валера. Наверное, это одиночество говорит. Едь домой, все будет хорошо, вот увидишь! А хочешь, я напою тебя кофе или накормлю обедом? У меня почти готово…

Он задумчиво сказал:

— За сегодняшнее дежурство с меня достаточно кофе, а поел я не так давно. Но все равно спасибо. — Встал и внимательно поглядел на нее: — Надеюсь, что ты сказала все это не всерьёз. Я поехал. Надо отдохнуть.

Майя встала из-за компьютера и вышла проводить Рязановского. Постояла у ворот, провожая глазами его «Тойоту» и зябко кутаясь в куртку. Ветер дул вовсе не весенний. К тому же посыпал мелкий промозглый дождь. Помахала рукой вслед приятелю. Заперла ворота и вернулась в дом.

Ярослав услышал, как она подходит к его двери и плотно прикрыл глаза, притворяясь, что спит. Женщина вошла в детскую, немного постояла возле кровати, разглядывая спящего парня. Поправила сползшее одеяло, легко улыбнулась и ушла на кухню.

Дотушив гуляш, налила суп и положила второе. Составила тарелки на поднос с ножками. Вошла в детскую и громко сказала:

— Просыпайся! Пора обедать.

Он спокойно взглянул на нее:

— Я мог бы пообедать и в кухне. Зачем лишние хлопоты?

Она поставила поднос на кровать перед ним:

— Валерий сказал, что тебе не стоит двигаться.

Он приподнялся на руках и осторожно, чтоб не перевернуть поднос, сел, глядя на нее:

— Я слышал весь разговор…

Майя легко улыбнулась:

— И решил, что я сумасшедшая?

Воронов шутки не принял и серьезно сказал:

— Нет. Как ни странно, но я понял вас. Мне тоже бывает необходимо о ком-то заботиться. Большую часть денег, что мне дают, использую для нужд своего бывшего детдома. Покупаю фрукты, одежду и отправляю без обратного адреса. Чаще нанимаю машину и из укрытия наблюдаю, как ее разгружают. Как радуются ребятишки…

Женщина присела на край кровати и нерешительно провела по его небритой щеке ладонью. Внимательно разглядывала его лицо какое-то время. Затем опустила глаза и тихо сказала:

— Я бы хотела, чтоб у меня был сын, похожий на тебя.

Он мрачно спросил:

— Убийца?

Она вздрогнула и подняла глаза. Твердо сказала:

— Для матери сын всегда остается сыном, кем бы он не стал.

Майя встала и направилась к двери:

— Я принесу тебе бритву. Она, правда, женская, но я никогда ею не пользовалась и даже не знаю, может ли ею воспользоваться мужчина. Попробуй! Ты пока обедай.

Ярослав задумчиво принялся за еду. Слова женщины озадачили его. Он попытался вызвать в памяти образ матери и не смог. Лицо расплывалось, словно в тумане и ничего конкретного вспомнить не удалось.

Кольцова вернулась с мыльной пенкой для умывания, бритвой «Жилетт» для женщин с пятью дополнительными насадками и зеркалом под мышкой. Ярослав допивал сок. Сложила все на стол. Улыбнулась, забирая поднос с опустевшей посудой:

— Сейчас унесу это и поднос назад принесу вместе с теплой водой и полотенцем. Наелся или еще что-нибудь принести?

Он отказался:

— Спасибо за обед. Наелся. В кармане моей куртки находилась связка ключей…

Женщина, уже направлявшаяся к двери, насторожилась и обернулась:

— Да. Они у меня спрятаны.

Ярослав попросил:

— Там есть ключи от квартиры. Она приобретена мною на подставное лицо, так что милиции быть не должно. Я дам адрес. Не могла бы ты съездить сегодня и привезти мои вещи?

Кольцова кивнула:

— Хорошо. Сейчас пообедаю и съезжу…

Майя медленно проехала возле старого пятиэтажного дома с облупившимися желтыми стенами. Заметив арку, о которой говорил Ярослав, повернула под нее и очутилась в большом тихом дворике со столетними липами. Остановила «ниссан» у крайнего левого подъезда. Вылезла из авто и посмотрела на окна третьего этажа справа.

Бабульки на скамейке у входных дверей замолчали при ее появлении, но на приветствие дружно ответили. Проводили стройную фигуру взглядами, пока не скрылась в подъезде. Склонясь друг к другу головами, принялись обсуждать незнакомку и строить догадки, к кому она могла приехать.

Кольцова решительно вошла в подъезд и осмотрелась. Пахло кошками, дешевыми сигаретами и щами. Лифта не было. Она начала медленно подниматься по лестнице, с горечью оглядывая разрисованные стены. На третьем этаже вытащила ключи из кармана и отперла дверь квартиры. Замок открылся легко, словно ждал ее появления.

Закрыв за собой дверь, Кольцова прошла вперед и с любопытством огляделась. В двухкомнатной квартире совершенно не чувствовалось женской руки. Она была чистой и… холодной. Нет, не в смысле отопления. Просто «не пахло» жильем. Стояла современная мебель, прекрасный гобелен свисал по стене от потолка до самого пола. И нигде ни одной фотографии. Огромный телевизор с видеомагнитофоном занимал целую нишу в другой стене. Светлая кухонька сияла чистотой, но оставаться долго в ней не хотелось. Квартира напоминала гостиничный, только что отремонтированный, номер.

Майя открыла шкаф и вытащила спортивный костюм, джинсы, пару рубашек, свитер, несколько пар носков, нижнее белье. В ванной с полки забрала бритву, крем для бритья, расческу, мужской шампунь и дезодорант. Все упаковала в большой пакет. С вешалки сняла кожаную куртку, из тумбочки под ней вытащила кроссовки и мужские шлепанцы. Положила вещи и обувь в разные пакеты. Еще раз прошлась по квартире, в надежде обнаружить хоть что-то о жизни Ярослава.

Открыла тумбочку в спальне и нашла несколько фотографий. На одной Ярослав был в солдатской полевой форме, с раскрашенным полосами лицом. Глаза усталые и какие-то отрешенные. Он стоял среди таких же размалеванных ребят. Их лица были серьезны и суровы.

Еще на одном снимке женщина едва узнала его: большеглазый худенький мальчишка, с торчащими из омалевшей рубашки крупными кистями рук, таращился в объектив испуганными глазами. Фотография бесстрастно передала затравленный взгляд ребенка и сердце женщины вздрогнуло от боли. Невольно прошептала:

— Сколько же тебе пришлось пережить…

В дверь постучали. Кольцова торопливо спрятала фотографии в пакет с одеждой. Подошла к двери и открыла. За ней стояла полная пожилая женщина. Она удивленно глядела на Майю. Кольцова улыбнулась:

— Здравствуйте!

Та ответила настороженно:

— Здравствуйте. Я думала, что Юрий Николаевич наконец-то появился…

Майя улыбнулась еще раз:

— Проходите. Юра сейчас живет у меня. Позвольте представиться — Маша. Я его невеста.

Женщина просто расцвела от радости и воскликнула:

— Ну наконец-то он решил обзавестись семьей! Сколько я ему невест пересватала, ну ни к одной не пристал! Ему тут письмо пришло, я сейчас принесу…

Она скрылась в соседней двери и тут же появилась, протягивая Майе конверт:

— Вот оно… Такой парень хороший, настоящий подарок для женщины. Не пьет. Вежливый. Я тут приболела, так он и в аптеку бегал и за продуктами. Меня Маргарита Семеновна зовут, может говорил?

Майя кивнула:

— Конечно, он же вам ключи от почтового ящика оставляет.

Настороженность в глазах женщины окончательно пропала и она горячо воскликнула:

— Точно! Говорит, «вдруг задержусь на работе на несколько дней, вы уж заберите почту». Плохо то, что его часто в командировки отправляют. Тяжело вам будет!