Воронов лежал в машине без сознания. Женщина раскинула пассажирское сиденье, придерживая раненого одной рукой. С трудом подтянула беспомощное тело вверх и осторожно уложила сына на него. Укрыла захваченным пледом. Села за руль. Пятясь, вывела «ниссан» на свободное пространство и развернулась.
Небо стало светлеть, когда она наконец-то добралась до дачи. Никто не остановил одинокую иномарку, несущуюся по пустынному шоссе.
Ярослав очнулся в гараже, когда Майя закрыла ворота. Он повернул голову и посмотрел на подошедшую женщину. Тихо спросил:
— Их не найдут?
Она помогла ему выбраться из авто и повела в дом, по дороге объясняя:
— Никогда не найдут. Я похоронила их вместе с машиной в зыбучей грязи. Сейчас, что вероятнее всего, от их машины даже крыши не осталось. Это место обнаружил мой отец. Он был страстный охотник и однажды чуть не утонул там. Вернулся грязный и мокрый. Ради интереса показал это место мне и вот знание пригодилось. Из ближайших деревень никто не заходит в это урочище, считая место гибельным. Там потонуло не мало разной живности и думаю, никому не придет в голову искать их там.
Кольцова уложила Ярослава на кровать в детской комнате, стащила с его ног туфли и не раздевая, укрыла одеялом:
— Отдыхай. Скоро у нас начнется новая жизнь.
Ласково поцеловала парня в щеку и вышла из комнаты. Воронов мгновенно заснул, слабо улыбаясь во сне.
К Майе сон никак не приходил. Она долго ворочалась в постели. Не выдержав, встала, натянула спортивный костюм и вернулась в гараж. Налив теплой воды в ведро, вывела «ниссан» на улицу и вымыла машину. Тщательно отмыла колеса. Прибралась в гараже и снова загнала машину внутрь. Теперь все выглядело так, словно авто никуда не выезжало ночью. Убрала грязь с асфальта, просто смыв ее несколькими ведрами воды. Войдя в дом, промыла резиновые сапожки в ванной и вновь поставила их под стойку.
Вернувшись в свою комнату, мгновенно заснула. Через четыре часа она встала с постели свеженькая, словно и не было бессонной ночи. Времени было уже девять утра. Мысленно махнув рукой на свой распорядок, кинулась готовить завтрак. Постукивание швабры заставило ее обернуться. Сын вошел в кухню и она встретила его улыбкой:
— Садись к столу. Ты наверняка умираешь с голоду. Мы с тобой сутки не ели. Сейчас поедим и я съезжу за документами к Меркулову. К вечеру мы уедем отсюда.
Ярослав попытался улыбнуться в ответ, усаживаясь на стул. Распухшие губы не слушались и он болезненно поморщился:
— Жаль, что я не попросил тебя в прошлый раз привезти из моей квартиры шкатулку. Там есть вырезки из газет о родителях, деньги и мои награды за Чечню.
Она внимательно выслушала и кивнула:
— Я заеду. Ты не переживай, машину оставлю подальше от дома. Парик одену, загримируюсь в своей городской квартире. Я умею. Не будут же твои преследователи сидеть на лестничной клетке? Там негде спрятаться, да и дом маленький. Слишком подозрительно сидеть просто так. Ты скажи, что тебе наиболее дорого и я принесу.
Воронов немного подумал, а затем согласился. Конечно, будь он здоров, он бы и сам рискнул появиться на квартире, но обстоятельства на этот раз требовали, чтоб он не показывался. Кольцова подумала о нападении накануне. Склонилась над панелью:
— Ярослав, оружие вот здесь. Гляди…
Открыла тайничок, указав рукой на торчащие рукоятки пистолетов и совсем забыв про оружие на полке за банками…
Майя за сорок минут уладила все дела с документами. Костя Морозов не обманул и сделал им такие паспорта, что отличить их от настоящих было невозможно. Парень торопился на свидание и моментально исчез, широко улыбнувшись напоследок.
Старый художник и бывшая манекенщица остались одни. Меркулов достал из-под сваленных эскизов бумажку с печатью и протянув ее молодой женщине, пояснил:
— В провинции неожиданное появление москвичей и их желание купить дом для постоянного проживания вызовет подозрения. Это, извини, ненормально. А вот то, что ты вынуждена жить в деревне ради больного сына, это уже другое дело. Аллергия на каменные стены и городской загрязненный воздух. Такое бывает. Я наводил справки.
Кольцова кинулась старику на шею:
— Иван Гаврилович, миленький, вы просто золото! Я как-то об этом не подумала.
Старый художник ласково погладил ее по плечам и сказал:
— Я тут еще кое-что сделал по собственной инициативе…
И вытащил из нагрудного кармана военный билет, водительские права, свидетельство о рождении и диплом об окончании «Строгановки»:
— Держи. Все это пригодится твоему Ярику. Надеюсь, рисовать он умеет. Хотел бы я познакомиться с ним да узнать, чем это он так пленил твое сердце, что такая непоседа его усыновить решила.
Майя рассмеялась и расцеловала старика:
— Вы обо всем подумали. Сколько я вам должна, Иван Гаврилович?
Художник отмахнулся:
— Ничего не надо! Считай, что это мой подарок. Мне уж немного осталось. Надеюсь, будешь навещать мою могилу хоть изредка?
Кольцова расплакалась, уткнувшись Маркелову в грудь. А он гладил ее по спине сморщенной ладошкой и уговаривал:
— Ну, будет, будет плакать! Я уже не молод и некому мне подарки делать. Вся жизнь ушла в картины, а о семье и подумать некогда было. Ты всегда была для меня, как дочь. Помнишь, как ты в этой мастерской к моим наброскам мужских голов усы и очки пририсовала? Твои родители сильно заняты были и ты со мной жила. Я ведь их сохранил. То время было самым счастливым в моей жизни…
Он отпустил Майю и отошел к большому столу в углу. Из-под газеты вытащил небольшую картину и протянул ее женщине:
— Это тебе, лично, на память от меня.
Посреди поляны с цветами стояла девочка в кокетливой шляпке. В ней Кольцова без труда узнала себя маленькую. Она пораженно подняла голову:
— Иван Гаврилович, это же тот самый луг, где мы с вами на эскизах были. Значит вы меня по памяти рисовали?
Маркелов кивнул с легкой всепонимающей улыбкой. Сам завернул картину в плотную темную бумагу. Перевязал шпагатом и протянул ей. У Кольцовой перехватило горло и она не смогла ничего сказать в ответ. Крепко обняла старого художника ее раз и не сказав ни слова, вышла из мастерской. Старик вслед перекрестил ее и что-то тихо прошептал, стирая тыльной стороной ладони набежавшие на глаза слезы.
В своей городской квартире Кольцова старательно загримировалась и переоделась, превратившись из хрупкой высокой женщины в дородную даму в очках, с каштановыми короткими волосами. Незамеченной никем добралась до своего «ниссана» и уехала, стараясь по дороге не нарушать правила и не привлекать внимание милиции.
Не доезжая до квартиры Ярослава примерно квартал, Воронова оставила машину возле крупного универмага и отправилась в знакомый переулок пешком. Длинная шерстяная юбка скрывала ее стройные ноги. Черные туфли на широком каблуке словно впечатывались при каждом шаге в асфальт. Это уже не было похоже на легкую поступь манекенщицы, скорее это была походка слона.
Бабулек на скамеечке у подъезда не оказалось и Кольцова обрадовалась. Уверенно вошла в подъезд и поднялась по лестнице. Быстро открыла и бесшумно закрыла за собой дверь в квартиру. Сразу же скинула тяжелые туфли, чтоб не топать. С антресолей достала большую спортивную сумку. Принялась складывать в нее все то, что просил привезти Ярослав.
На кухне под раковиной разыскала тайник и вытащила из него старую деревянную шкатулку. Не пытаясь открыть, засунула ее в сумку и завалила вещами. Из тайника в книге достала маленький серебристый пистолет. Полюбовавшись пару секунд на красивую смертоносную игрушку, тоже спрятала между вещей. Собрав все, с трудом застегнула молнию на сумке. Еще раз огляделась в квартире. Подкралась к двери и прислушалась: на лестничной площадке стояла тишина.
Обула туфли. Совершенно бесшумно, как и появилась, Майя выскользнула из квартиры и спустилась вниз. Сильно склоняясь в сторону под тяжестью груза, пошла к своей машине. Из-за множества поддетой одежды ей стало жарко уже через сотню метров.