Бандит прекрасно понял, что в собственную квартиру лучше не возвращаться. Порадовался своей предусмотрительности: накануне он вытащил все деньги из сейфа и спрятал на чердаке. Замки для бывшего вора-рецидивиста не являлись препятствием. Пожалел, что не успел уничтожить документы.

Сейчас он спокойно сидел в «джипе», спрятавшись между гаражей и смотрел на маленький зеленоватый экранчик с картой Москвы, по которому двигалась красная точка. Это была машина Леона. Чекулаев проследил весь путь следования, отметив в блокноте остановки. В отдел он решил не возвращаться, понимая, что там его тоже ждут. Еще Василий понял, что пора убирать Летягина…

Коростелев окрыленный удачной операцией сразу же позвонил генерал-майору Бусыгину, своему непосредственному начальнику. Получив «добро» на арест Летягина, полковник с группой захвата выехал в Гороховский переулок. Через час операция была завершена, хотя и не совсем удачно. Летягин случайно заметил в окно выбегающих из машины парней в масках. Опытный контрразведчик быстро сообразил, за кем они явились. А когда в его дверь позвонили, понимая, что все кончено, застрелился.

Спецназовцам пришлось вырезать дверь с помощью ручного автогена. Сработала сигнализация на пульте охраны и к квартире через несколько минут прибыл наряд милиции. Коростелеву пришлось объясняться с ними. Корочки ФСБэ снова сделали свое дело. Не солоно хлебавши стражи порядка вынуждены были удалиться.

Квартиру тщательно обыскали. Под подоконниками обнаружили целый ювелирный магазин. Пересчет драгоценностей мог занять несколько часов. Из-за этого Коростелев распорядился взвесить «клад» на весах и сложить в крепкий полиэтиленовый пакет с ручками. Сергей Наумович сам торопливо взломал потолок в туалете и вытащил целую кипу документов. Уже первые строчки летягинского архива заставили его занервничать.

Он быстро забил все бумаги в несколько найденных в квартире сумок. Распорядился насчет трупа хозяина. Захватив с собой четверых парней в камуфляже, приказал оставить в квартире засаду и рванул на доклад к генерал-майору Бусыгину.

Не смотря на то, что рабочий день подходил к концу, в управлении было срочно собрано совещание, которое продолжалось до полуночи. Высшее руководство ознакомилось с обоими архивами преступников. Это был шок для контрразведки. Мужчины за столом молчали, не зная, что сказать. Они понимали лишь одно — если подобные материалы попадут в руки прессы, им всем придет конец…

Леон высадил Майю возле дома и сразу же уехал к Гомельскому, чтобы рассказать о произошедших событиях. После доклада, оставив машину на платной охраняемой стоянке, великан отправился домой. Он был спокоен и доволен собой…

Кольцова поднялась на этаж уже знакомой квартиры и постучалась, как договаривались. Дверь моментально распахнулась. Все шесть парней стояли в коридоре, вопросительно глядя на нее. Едва женщина шагнула в прихожую и входная дверь закрылась, они засыпали ее вопросами:

Мэй, как прошла встреча?

Почему так долго?

Где ты так испачкалась?

Мам, откуда ссадина на руке?

Вопросов было слишком много. Майя улыбнулась и подняла руки вверх:

— Сдаюсь! Дайте хотя бы переодеться. Все расскажу!

Прихватив халат и полотенце, скрылась в ванной комнате. Пока она приходила в себя, ребята сварили кофе на всех. Разогрели приготовленный ужин и даже накрыли на стол. Причем проделали все не мешая друг другу.

Когда Кольцова появилась в кухне, ее встретили шесть внимательных слушателей, застывших за столом. Женщина поняла, что отложить разговор не удастся. Чувствуя, что ей это необходимо, сделала несколько глотков горьковатого бодрящего напитка. Присев за стол, подробно рассказала обо всем случившемся.

Гуляев, не обращая внимания на ее протесты, между разговором обработал ссадины на ее локтях и ладонях перекисью водорода, смазал левомеколем и заклеил пластырем.

В конце рассказа Майя вытащила их сумочки пачку бумаг. Обвела ребят взглядом и торжественно объявила:

— За сдачу архивов я добилась реабилитации для вас. Вы вольны остаться в организации или уйти, никто не будет преследовать. Вся группа чиста по закону. Сейчас в вашем управлении решается вопрос о полном амнистировании. Я потребовала, чтобы ваши имена не появлялись больше в милицейских сводках в связи со старыми делами. А на этих листках вы должны вписать на свободной строке свои данные. Желательно, чтобы все документы были заполнены одной рукой.

Парни молчали. Пораженные до глубины души, глядели то на нее, то на бумаги с печатями и подписями высшего руководства. Воронов опомнился:

— Мама! Ты заставила наше начальство подписать помилование на двадцать пять человек?!? Ты ведь хотела просто сдать Чеку…

Она чуть грустно улыбнулась:

— Ты свободен, мой мальчик. Теперь тебя никто не тронет. Можешь вернуть себе прежнюю фамилию и жизнь. Я тебе больше не нужна. Спасибо, что подарил мне мечту…

Кольцова встала под гробовое молчание и медленно ушла в маленькую спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

После ее ухода на кухне долго царило молчание. Все парни смотрели на Трубача. А он растерянно переводил взгляд с лица на лицо. Вскочил и кинулся в спальню с криком:

— Мама! Я не хочу ничего возвращать! Ты нужна мне!

Майя плакала, уткнувшись в подушку, когда в спальню вбежал Ярослав. Он упал на колени перед диваном и потряс ее за плечо:

— Мама, я не хочу снова быть один. Я нашел себе мать, так почему ты теперь гонишь меня?

Кольцова села на покрывале, поджав под себя ноги и погладила его лицо. Заплаканными покрасневшими глазами взглянула в его глаза:

— Ярик, я не гоню и всегда буду рада видеть тебя. Мне теперь придется восстанавливать паспорт, а там тебя уже не будет. Вскоре ты забудешь обо мне. Чтобы муки совести не мучили, я и даю тебе свободу выбора. Этот месяц был самым счастливым в моей жизни. Я люблю тебя, как мать любит родное дитя и не хочу связывать обещанием твои руки.

Воронов уткнулся ей в колени лицом. Обхватил их со всей силы:

— Мама, я по-прежнему твой сын, а ты моя мать. Давай договоримся никогда не отталкивать друг друга! При ребятах клянусь, всегда быть твоим сыном! Ведь это не важно, какая у тебя фамилия, важны чувства…

Майя гладила его по волосам ладонью и сквозь слезы улыбалась стоявшим в дверях парням. Когда оба немного успокоились, Кольцова сказала:

— Завтра я снова позвоню Коростелеву и выясню, выполнено ли мое последнее требование. Уже сейчас вы можете писать рапорта о продолжении или окончании службы в рядах разведки. Завтра я передам их полковнику.

Белов спросил:

— А как же остальные ребята? Может, позвонить?

Кольцова покачала головой:

— Пока последний пункт не будет решен положительно, светиться не стоит. Ваши друзья успеют написать рапорта, когда все встанет на свои места…

Раннее утро принесло Коростелеву еще один удар. Его разбудил требовательный звонок телефона и страшное известие. Оставленные в квартире Летягина парни оказались расстреляны Чекулаевым в упор: один убит, а двое тяжело ранены. Четвертому спецназовцу повезло больше, он успел откатиться за кресло и оттуда открыл огонь по преступнику. Боец сообщил, что бандит появился под утро, автомата у него они не видели, только пистолет. Спокойно пропустили в квартиру, собираясь взять живым.

Чека бросил пистолет на пол по их первому требованию и поднял руки, а когда они все вошли в комнату, отскочил к стене и прямо через распахнутую куртку открыл огонь. Автомат оказался спрятанным на груди под широкой кожанкой. Расстояние было всего два метра и бронежилеты не спасли ребят. Коростелев аж застонал от бессилия что-либо исправить.

Зато Сергей Наумович знал, что лже-полковник ранен. Был обнаружен кровавый след на лестнице, который обрывался возле следа автомобильных протекторов на улице. Один из вызванных экспертов был убежден, что ранен убийца легко.